Генри Бэзил - Полковник Лоуренс

• Название: Полковник Лоуренс
• Автор: Генри Бэзил
• Издательство: Монолит-Евролинц-Традиция
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 5-93662-009-3

Персонаж со столь сложным именем — очень известный в английской политологии персонаж. Сэр Бэзил Генри Лиддел Гарт — военный историк. Его знает даже специалист по самым разным вопросам Хорхе Луис Борхес. Сэр Гарт попал в некоторые его новеллы в качестве источника и персонажа. Сэр Гарт — крупный теоретик войны ХХ века, автор более чем 30 книг, написанных в 1920–1970 гг. Цитата Гарта "цель войны — достижение мира, лучшего, чем довоенный" есть во многих английских учебниках истории. Сэр Гарт был лично знаком с Лоуренсом. Это, наверное, самый важный аргумент в пользу того, что его книгу стоит прочесть.

---

Это первоклассное знание боевых средств если и не являлось основным, то во всяком случае было неоценимым. В свете истории мы можем понять, что если бы другие высшие командиры 1914–1918 гг. обладали подобными знаниями, они избежали бы самых роковых ошибок и показали бы также, каким образом использовать полную мощность новых боевых средств. Великие полководцы прошлого, когда средства вооружения были простыми и медленно изменявшимися, строили свои стратегические планы на личном знании оборонительных сооружений. К несчастью, их современные преемники заменили это слишком хорошим знанием штабной службы. Возросшая специализация военных действий в значительной степени ответственна за бесплодность военного искусства. По мере того как военные действия будут вестись на более научной основе, военное искусство еще больше упадет. Лишь от немногих мы можем ожидать той поразительной способности и к тому и к другому, которую обнаружил Лоуренс, в чем ему помогло его удивительное чувство меры и еще более удивительная способность уединяться от общественности.

Он в молодые годы приобрел свое знание истории и высшей теории войны, и я никогда не встречал ни одного генерала, который был бы так начитан, как Лоуренс. Особенную пользу он получил от изучения тех мыслителей XVIII столетия, которые проложили дорогу революции в стратегии, начавшейся накануне французской революции, учеником которых был Наполеон. Это глубокое знание исторического опыта, обогащенное общим знанием целого ряда предметов, имевших косвенное отношение к военному искусству, оказалось таким интеллектуальным вооружением, каким в его время не обладал ни один командир. Будучи проверено на личном опыте, оно дало Лоуренсу такое теоретическое понимание войны, которое также было единственным в своем роде. Действительная сущность изумительной военной. карьеры Лоуренса лучше всего характеризуется его собственными словами:

"Я не был солдатом, действовавшим под влиянием инстинкта, автоматом с интуицией и удачными идеями. Когда я принимал решение или выбирал альтернативу, я это делал лишь после того, как изучал все относящиеся, а также и многие не относящиеся к делу факторы. В моем распоряжении была география, структура племен, общественные обычаи, язык, принятые стандарты — все. Противника я знал почти так же, как и свои собственные силы, и неоднократно сражался, вместе с ним, подвергая себя риску, чтобы «научиться».

То же самое и в отношении тактики. Если я хорошо пользовался оружием, то это потому, что я умел с ним обращаться. В отношении винтовок дело обстояло просто. Я прошел курс обучения под руководством инструкторов по обращению с пулеметами Льюиса, Виккерса и Гочкиса. Я ознакомился со взрывчатыми веществами у моих учителей из инженерных войск.

Для того чтобы уметь использовать бронемашины, я научился ими управлять и выводить их в бой. Я по необходимости сделался артиллеристом, а также мог лечить и разбираться в верблюдах.

Я не мог найти на войне учителей для той стратегии, которая мне была нужна, но у меня были знания, приобретенные чтением военных книг в течение нескольких лет, и даже в том небольшом труде, который я написал об этом, вы сможете проследить намеки и цитаты, представляющие собой сознательную аналогию.

Поймите, что военное искусство, по крайней мере мною, было достигнуто не благодаря инстинкту, без всяких усилий, но пониманием, упорным изучением и напряжением ума. Если бы оно далось мне легко, я не достиг бы подобных результатов".

Поставленного им самим для себя идеала он не достиг, поскольку считал, что "совершенный полководец должен знать все на небе и на земле". Однако судить о нем следует по образцам, оставленным историей. Возможно, что Лоуренс был прав, когда, сожалея об "отсутствии любознательности", сказал: "Имея за собой боевой опыт на протяжении 2000 лет, мы не имеем никаких оправданий тому факту, что, сражаясь, мы сражаемся недостаточно хорошо". То обстоятельство, что он эту любознательность проявил, позволяет не только отнести его к мастерам военного искусства, но благодаря ясности понимания им своего дела поставить его выше их.

Тем не менее если и считать доказанным его право быть отнесенным к этой группе полководцев, то все же Лоуренс от них отличается, потому что в духовном отношении он их превосходит.

Мне говорят, что молодые люди рассказывают, а молодые поэты пишут о нем как о каком-то «мессии», как о человеке, который смог бы, если бы захотел, быть светочем, который вывел бы спотыкающееся человечество из его затруднений. Я не собираюсь предаваться пророчествам о том, смогла ли его внутренняя сила повести куда-либо далее, — в этой книге я рассматриваю лишь факты, а не будущее. К тому же трудно найти тот совместимый с его философией путь, идя по которому, он смог бы сыграть подобную роль. Безразличие Лоуренса к политическим вопросам столь же известно, как и его отвращение к искусству подмосток. Но во всяком случае я могу сказать, поскольку я знаю Лоуренса, что он, мне кажется, подошел ближе, чем кто бы то ни было другой, к обладанию подобной силой. Лишенный мелочности, свободный от честолюбия и неизмеримый в понимании, его индивидуализм исходит из мудрости веков — той мудрости, которая показывает, что жизнь может быть выносима, и человечество может развиваться только в атмосфере свободы.[17]

Примечания

1

Здесь и дальше автор цитирует записки самого Лоуренса

2

Около 7 р. 50 к. золотом по довоенному курсу. — Ред

3

Около 950 руб. золотом по довоенному курсу. — Ред

4

Фунт стерлингов по довоенному курсу — около 9 р. 50 к. золотом. — ред

5

На заседании 2 ноября военная комиссия склонилась перед непреклонным упорством Робертсона, но не разделила его легкомысленного взгляда на то, что возможность захвата турками Рабуга никогда не имела большого значения. Адмиралу Вэмиссу была посланы директивы оказать Рабугу всяческую поддержку морскими силами вплоть до высадки, если это потребуется, десанта моряков, Сирдару было предложено отправить все военные части, которые он смог бы выделить из Судана. Французскому правительству была послана просьба отправить любые находящиеся поблизости военные силы. Телеграмма Вингейта была новым импульсом к проведению в жизнь этих неясных указаний — импульсом, который приобрел дополнительную силу благодаря новому шагу со стороны французов. Бремон прибавил свой голос к требованию посылки бригады, но наряду с этим высказал свое нежелание разрешить своим артиллерийским и пулеметным частям отправиться из Суэца, не будучи уверенными в получении ими в Рабуге соответствующего подкрепления пехотными частями. Его поддержало французское правительство, указавшее английскому министерству иностранных дел на возможность переброски одной бригады с синайского фронта ввиду наличия там сравнительно слабых сил турок. Оно также предложило послать во временное распоряжение Мюррея два сингалезских батальона, чтобы облегчить отозвание одной из его английских бригад.

Это французское вмешательство было тем более чувствительно для Робертсона, что оно отражалось на его стратегическом плане.

6

Год спустя дорогой ценой для Англии и ценой собственного поражения он занял точно такую же позицию в отношении наступления у Пашендейля, когда настаивал на отказе в посылке помощи Хейгу, несмотря на свои собственные сомнения, и написал ужасное признание: «Я признаюсь, что упорствовал… скорее потому, что меня заставлял упорствовать мой инстинкт, а не какой-либо стоящий аргумент, которым я мог бы оправдать свое упорство». Стратегия, побуждаемая не разумным расчетом, а животным инстинктом, которая к тому же не может быть оправдана доводами аргумента, выносит сама себе обвинительный приговор даже до того, как этот приговор подтвердятся горьким опытом. В своем отношении к арабской кампании он избег подобного же обвинительного приговора истории потому, что из среды военных не по профессии появился стратег, который был в состоянии на основании здравого смысла развернуть стратегию, соответствовавшую реальной обстановке.

7

В своем докладе Робертсон указывал, что войска не могут быть сняты ни с какого другого театра войны и что, если их брать с синайского фронта от Мюррея, ему придется прервать то наступление на Эль-Ариш, которое было начато по приказанию военной комиссии (в связи с этим заявлением интересно отметить, что в Синае турки имели лишь две слабые дивизии общей численностью около 13000 штыков против английских сил, превосходивших их более чем в три раза). С другой стороны, если бы это наступление было осуществлено, оно спасло бы Мекку от гораздо большей опасности, чем любая высадка в Рабуг «в целях угрозы неприятельским путям сообщения с Геджасом». «Кроме того, было невероятным, чтобы производилась попытка наступления на Рабуг и Мекку со стороны Медины. Трудности, которые при этом пришлось бы преодолеть, были бы громадны даже для турок, (которые привыкли к военным действиям в условиях пустыни». Исходя из всех этих соображений, «он почтительно указал в заключении», что экспедицию посылать не следует.