Теодор Гладков - Ковпак

• Название: Ковпак
• Автор: Теодор Гладков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974
• ISBN: 70302-002-74

Сидор Артемьевич Ковпак прошел большой жизненный путь. В составе знаменитой 25-й дивизии В. И. Чапаева он участвовал в боях на Восточном фронте в годы гражданской войны. В период Великой Отечественной войны Ковпак командует крупнейшим партизанским соединением, которое с боями прошло свыше 10 тысяч километров в тылу врага.

Авторы — писатель Т. К. Гладков и доктор исторических наук, политрук соединения Ковпака, Л. Е. Кизя — написали волнующую книгу о Сидоре Артемьевиче и его соратниках.

---

Руднев откидывает какое-то рядно и… действительно извлекает из повозки бутыль с самогоном. Разгневанный комиссар готов уже был разбить бутылку о ближайшую сосну, но Ковпак задержал его руку.

— Не надо, Семен. Пусть снесет в санчасть. — И к ездовому зло: — Запомни, парень, спьяну воевать — немцу потеха. Вот и барахло твое… К чему натаскал его полную повозку? Вместо боеприпасов, что ли? Слышь, Кудрявский! — он окликает командира Кролевецкого отряда Василия Моисеевича Кудрявского именно потому, что видит, как тот прячет от него глаза. — У тебя большой обоз?

— Возов двадцать будет…

— А с боеприпасами?

— Да один всего… Ну, еще пулеметная тачанка.

— И это, по-твоему, правильно?

Молчание. Ковпак рубанул воздух ладонью.

— Ясно! Пятнадцать повозок — долой! Дядькам отдай, им пригодится. И вот что, ты же герой гражданской войны, ты же знаешь: все должно стрелять у партизана. Все! И обоз тоже. А если нет, то на кой черт он нам?

Миновав смущенных командира отряда и ездового, Ковпак и Руднев идут дальше. Осмотр продолжается.

Проверка готовности соединения к новым боям поставила Ковпака еще перед одной проблемой. Значительную часть его обоза составляли женщины и дети. Война усадила на партизанские телеги целые семьи, в том числе и семью комиссара Руднева.

— М-да, цыганский табор у нас получается, а не боевой отряд, верно, Семен Васильевич?

— По нужде, — вздохнул Руднев, — не бросать же детей да женщин…

— Вот и я говорю. Что-то недодумали мы здесь.

Додумали вдвоем. Дед горячо, хотя и скрытно, как это часто бывает с людьми, которым не дано собственное отцовство, любил детей. И понимал, каким опасностям подвергаются они, находясь в отряде. Приказ Ковпака был разумным и простым: дети и женщины остаются на месте. Их обеспечивают продовольствием. Матерям, имеющим совсем маленьких, выделили дойных коров — молоко ничем другим не заменить!

— А там и на Большую землю отправим, — такими словами завершил Ковпак свой приказ.

Отряду предстояло снова вернуться к Путивлю. Но в отличие от зимнего рейда этот поход совершался по прямому согласованию с командованием Красной Армии. Впервые! И это накладывало на всех командиров и бойцов особую ответственность. Ковпак писал:

«Мы шли выполнять задачу, поставленную перед нами командованием Красной Армии, — дезорганизовать движение на железнодорожной магистрали Конотоп — Ворожба — Курск и на параллельных ей шоссейных дорогах. Все эти коммуникации приобрели в то время особо важное значение. Немцы готовились к наступлению на Воронежском направлении».

15 мая Путивльский объединенный отряд численностью в 750 бойцов покинул Старую Гуту. Состоял он, собственно говоря, из пяти отрядов под общим командованием: Путивльского, Глуховского, Шалыгинского, Конотопского и Кролевецкого. Обоз занял 150 подвод. С собой взяли только самое необходимое, в том числе перевозной разборный мост, построенный под наблюдением Ковпака и Коренева для переправ через малые реки.

Переход к Путивлю — 150 километров — партизаны проделали за неделю. Шли без боев, несколько мелких стычек не в счет. Однако во время пути произошло два важных события, на которых нужно остановиться особо.

Уже говорилось, что Ковпак и Руднев придавали огромное значение отношениям партизан с местным населением. Именно поэтому они и решили, что с превращением небольшого отряда в настоящее партизанское соединение, непосредственно связанное с командованием Красной Армии, пришла пора отразить эти отношения в специальном приказе. Приказ за номером двести был отдан 21 мая 1942 года на дневке в Слоутских лесах;. Он был суров, недаром бойцы называли его между собой «приказ двести — расстрел на месте», но иным и быть не мог, ибо долженствовало ему стать главным после присяги законом партизанской жизни.

Приказ № 200:

«Партизанское движение есть народное движение. Партизаны — это сыновья своего народа. Поэтому каждый поступок, каждый шаг партизана в населенном пункте, его поведение и отношение к населению есть большой политический фактор. Население нас одевает, кормит, из населения идут в партизаны лучшие сыны и дочери. Наши успехи в борьбе с врагом зависят от того, как мы будем относиться к местному населению и как оно поддержит нас. Нужно помнить, что враг использует каждую нашу ошибку, каждый неправильный поступок по отношению к населению в свою пользу.

Исходя из сказанного выше, приказываю:

1) Во время перехода через населенные пункты всем бойцам, командирам и политработникам строго запрещается заходить в хаты. Весь личный состав оперативной группы обязан оставаться в строю и соблюдать установленный порядок и строгую дисциплину.

2) Любые операции в населенных пунктах по ликвидации полицаев проводить лишь с разрешения командования отряда и обязательно в присутствии командира и политрука оперативной группы.

3) Категорически запрещаю забирать у населения яйца, кур, молоко. Заготовлением продовольствия и фуража занимается специально созданная группа для всего отряда.

4) Замену коней, упряжи и повозок у населения проводят командиры групп с разрешения командования отряда.

5) Категорически запрещается стрелять как во время перехода, так и на стоянках.

6) Все командиры, политработники и бойцы обязаны выполнять этот приказ, нарушение которого рассматривается как измена Родине, и нарушители привлекаются к ответственности, вплоть до расстрела.

Приказ огласить всему личному составу под расписку».

Таков он был, знаменитый «приказ двести». Подписав его, Ковпак и себе, и каждому бойцу своему снова напомнил святую истину: против народа не смей никто, ни в чем, никогда! Посмеешь — пеняй на себя!

Так и поняли приказ ковпаковцы.

Следующий день застал отряд в лесу Довжик на самой границе Путивльского района. Бойцы отдыхали после ночного перехода, радисты, как обычно, развернули рацию для приема очередной сводки Совинформбюро. Что-то особенное, видно, приняли на сей раз Молчанов и Коваленко, если вместо обычного делового доклада кинулись к командиру с объятиями. Только и понял вначале Сидор Артемьевич, что его поздравляют, а когда разобрал с чем, растерялся, едва ли не впервые в жизни. И было отчего!

Радисты приняли Указы Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1942 года о награждении орденами и медалями 196 партизан за доблесть и мужество, проявленные в партизанской борьбе в тылу против немецко-фашистских захватчиков. Четверым особо отличившимся командирам украинских партизанских отрядов: Сидору Ковпаку, Ивану Копьенкину, Александру Сабурову и Алексею Федорову присвоено звание Героя Советского Союза!

Отряд ликовал. Каждый боец воспринял высокое награждение Ковпака как признание Родиной заслуг всего отряда, да так оно, конечно, и было на самом деле. Что лукавить, радовался и Ковпак. Но радовался бы еще больше, если бы не чувство досады и обиды за своего комиссара. Из-за чьей-то неосведомленности, а возможно, и невнимательности заслуги Руднева оценили значительно ниже, чем следовало. Сидору Артемьевичу было обидно за человека, поистине ставшего душой соединения, чей вклад в борьбу, несомненно, заслуживал более высокой оценки, чем орден «Знак Почета», которым обычно награждали деятелей культуры, просвещения, передовиков сельского хозяйства. Потому-то и досадовал Ковпак, обиду эту разделяли и партизаны. Дед горячился:

— Признали меня, признайте и моего комиссара! Золотая Звезда и ему полагается!

Разволновался так, что продиктовал радисту телеграмму: «Москва, Кремль. Товарищу Сталину. Мой комиссар боевой партизанский командир, а не доярка, чтобы награждать его орденом «Знак Почета». Ковпак». Хорошо еще, что донести эту радиограмму до рации не дали, перехватили…

Вечером кто-то из партизан явился к Ковпаку с донесением. Козырнул, обратился, как положено:

— Товарищ командир… — запнулся на мгновение и твердо закончил: — Герой Советского Союза!

Это порожденное сейчас уже никто не помнит кем обращение к Ковпаку было потом в приказном порядке утверждено комиссаром Рудневым. Оно сохранялось в отряде вплоть до присвоения Сидору Артемьевичу генеральского звания.

ЗДРАВ БУДЬ, ПУТИВЛЬ!

После памятной дневки в лесу Довжик соединение Ковпака вошло на территорию Путивльского района и остановилось в лесу Марица рядом с урочищем Вишневые горы. На кургане, господствующем над низиной Клевени, где до войны Базыма со своими учениками производил археологические раскопки, Ковпак расположил командный пункт. Путивль отсюда был как на ладони…

«С командного пункта было видно все: наши родные села, лес, ветряки, дороги. На горизонте высились колокольни старинных путивльских церквей.

Странное чувство охватило всех путивлян, когда мы собрались на командном пункте. Бинокли держим в руках, а никто в них не смотрит — они не нужны. Внизу, в селах, за болотистой низиной Клевени, — противник. Ночью придется с ним драться, но все смотрят не сюда, а дальше, через вражеские линии, где в пойме Сейма темнеет Путивль. Вся жизнь проходит мысленно перед каждым. Смотришь на город и вспоминаешь мирные дни. Одни колокольни маячат на горизонте, а видишь все, будто по улице идешь. И кажется: вот райком партии. Возле него — запыленная машина: кто-то, видно, из области приехал на заседание бюро. Вот большое здание райисполкома. У подъезда несколько бричек. На втором этаже все окна настежь, кто-то сидит на подоконнике — должно быть, совещание в кабинете у председателя. А вот горсовет. У дверей стоят несколько женщин — меня, вероятно, дожидаются. Смотришь и думаешь: когда это было? Сколько времени прошло с тех пор? И все, знаю, то же самое думают.