Анри Лёвенбрюк - Завещание веков

• Название: Завещание веков
• Автор: Анри Лёвенбрюк
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-303-5

Прожив полжизни в Америке, француз Дамьен Лувель возвращается на родину, узнав о внезапной смерти своего отца. Здесь он обнаруживает, что Лувель-старший посвятил долгие годы исследованиям загадочной реликвии — Йорденского камня — чья двухтысячелетняя история связала воедино судьбы первых христиан, тамплиеров, франкмасонов, Леонардо да Винчи и Наполеона. Вскоре выясняется, что именно эти исследования стоили историку жизни, но Дамьен все же решается продолжить их.

---

— Леонардо да Винчи! — воскликнула Жаклин.

— По мнению твоего отца, — продолжала Софи, — художник несколько раз посетил флорентийскую резиденцию ордена госпитальеров и обнаружил там бесценную реликвию. Йорденский камень.

— К тому времени, — нетерпеливо подхватила Жаклин, — Леонардо уже давно страстно увлекался естественными науками, геометрией, техникой и даже криптографией! Например, он не жалеет времени, чтобы писать справа налево, как в зеркальном отражении…

— Знаю! — прервал я. — Отец в своих записях делал то же самое!

— Вот именно. Между тем в «Кодексе Тривульциано» Леонардо говорит об увиденном во Флоренции предмете, который будто бы содержит в себе некий тайный код. И добавляет, что расшифровал его и так этим гордится, что хочет воспроизвести. Дополнительных разъяснений он не дает, но тут на помощь нам приходит рукопись Дюрера!

— Немецкий художник, — продолжила Софи, — утверждает, что Леонардо поведал ему о своих планах. С целью доказать потомству, что код Камня раскрыт, он решил воспроизвести его в усложненном виде.

— В «Джоконде»?

— Да. Ему понадобилось двадцать пять лет для того, чтобы разработать эту методику! Двадцать пять лет, ты только представь!

— Непостижимо! В целом это все означает, что «Джоконда» является субститутом Йорденского камня?

— Именно. Леонардо воспроизвел в «Джоконде» скрытый в реликвии код. Вот почему твой отец сосредоточился на изучении работ да Винчи. Он ведь знал, что не сможет получить Камень, который находится в руках «Бильдерберга».

— Короче говоря, — резюмировал я, — если удается открыть код в «Джоконде», можно обойтись без Камня. Теперь нам не хватает только зашифрованного текста…

— Absolutely, my dear![56]

— Угу, но раздобыть этот чертов текст будет нелегко, — предостерег я. — Не уверен, что типы из «Акта Фидеи» согласятся одолжить его нам!

— Посмотрим.

— Ладно. А каким образом спрятан код в «Джоконде»? — требовательно спросил я.

— Мы пока движемся ощупью, — призналась Жаклин. — Но зацепка у нас есть. Тебе что-нибудь известно о стеганографии?

— Хм, нет. Стенография с добавлением лишнего слога?

— Очень остроумно! — парировала Жаклин. — Нет, это такой способ шифровки, при котором одно послание скрыто в другом, быть может, даже внутри какого-нибудь изображения. Вместо шифра, который бросается в глаза, используется код, скрытый внутри внешне безобидной картинки. Сейчас, с наступлением эры информатики, этот прием встречается часто: нет ничего проще, чем спрятать код внутри компьютерного изображения, поскольку оно само оцифровано и также является кодом.

— Вспомни фотографию, которую Сфинкс попросил нас опубликовать в «Либерасьон». Вполне возможно, что это и есть стеганография!

— Чтобы спрятать послание в информационном кадре, достаточно, к примеру, изменить несколько элементов изображения, каждый из которых имеет свой номер. Эти элементы заменяются другими, их оцифровка становится кодом для букв послания. Невооруженным глазом подмену обнаружить нельзя.

— Гениально! — согласился я.

— Так вот, — продолжала Софи, — есть предположение, что Леонардо использовал похожий способ. Говоря иными словами, его в какой-то мере можно считать отцом информативной стеганографии…

— После него, — добавила Жаклин, — другие художники стали забавляться тем, что скрывали какие-то вещи в своих полотнах. Один из самых знаменитых примеров — картина Ганса Гольбейна «Послы». Она была написана в тысяча пятьсот тридцать третьем году, то есть через четырнадцать лет после смерти Леонардо. В самом низу спрятан человеческий череп. Чтобы увидеть его, нужно смотреть на картину, скосив глаза, поскольку рисунок деформирован. Это принцип анаморфозы…

— Как в синемаскопе? Потрясающе! Так что же «Джоконда»?

— Ну, где-то в ней спрятан код. Похоже, недоступный невооруженному взгляду.

— Если верить твоему отцу, — пояснила Софи, — в «Джоконде» скрыты тридцать четыре знака. Ты помнишь? Он пометил эти места кружками.

Она показала мне обгоревшую копию «Джоконды». Действительно, я насчитал тридцать четыре пометы карандашом.

— А вы что-нибудь разглядели?

— Нет, — ответила Жаклин. — Мы не знаем, что именно надо искать. Возможно, крохотные буковки, но это меня удивило бы, ведь «Джоконду» рассматривали в лупу миллионы раз на протяжении нескольких веков, и если бы что-нибудь было написано, это увидели бы уже давно.

— Судя по всему, — уточнила Софи, — разглядеть эти значки можно только с помощью знаменитой машины!

— О черт! — вскричал я. — С ума сойти!

— Мы тебя предупреждали!

— И это еще не все, — подхватила Жаклин, все больше возбуждаясь. — Твой отец обнаружил это не случайно. Похоже, способ шифровки спрятан в «Меланхолии» Дюрера. Посмотри хотя бы сюда. Магический квадрат.

— Ну?

— Сумма всех горизонтальных, вертикальных и диагональных линий всегда составляет число тридцать четыре.

— Столько же знаков скрыто в «Джоконде», — добавила Софи.

— Потрясающе!

— Пока мы только нащупали связь между «Меланхолией» и «Джокондой». В обоих случаях на переднем плане — женский персонаж с ярко выраженными мужскими чертами. Многогранник «Меланхолии» прямо отсылает к Леонардо. Наконец, пропорции. «Джоконда» написана на доске размером семьдесят семь на пятьдесят три сантиметра, и она ровно в три раза больше, чем «Меланхолия». Думаю, что именно с помощью «Меланхолии» мы узнаем, как пользоваться машиной, сконструированной Леонардо, и расшифруем код «Джоконды». Софи сказала мне, что в машине есть три различные оси, что позволяет рассматривать картину с многих позиций, главное же лупы и зеркала… Это так?

— Да.

— Я готова держать пари, что имеется тридцать четыре позиции, позволяющие разглядеть тридцать четыре скрытых значка. Проблема в другом. Я не уверена, что значки эти уцелели. «Джоконда» дошла до нас в не очень хорошем состоянии. Леонардо, будучи хорошим химиком, сам смешивал краски. Конечно, это давало ему большую свободу, и, как я вам уже говорила, он сумел добиться изумительной техники мазка, однако в результате многие цвета сильно потемнели от времени. Кроме того, живопись на дереве сохраняется хуже, чем на полотне…

— Не говоря уж о том, — добавила Софи, — что я плохо себе представляю, как мы вломимся в Лувр с целью простукать «Джоконду».

— Придется попробовать с копией, — предложил я. — Посмотрим, что из этого выйдет.

— Мы пришли к такому же выводу.

Я посмотрел на две картины, лежавшие на полу. Глубоко вздохнул и перевел взгляд на Жаклин с Софи.

— Девчонки, вы гениальны! Приглашаю вас в ресторан, конечно же, с нашим другом Баджи!

На глазах у изумленного Стефана мы все трое обнялись. У нас было общее ощущение, что мы решили многовековую загадку, и это нас просто опьяняло.

— Что будем делать со всем этим? — спросила Софи, показав на бумаги и картины, лежавшие на полу.

— Возьмите «Джоконду», — предложила Жаклин. — Она вам наверняка понадобится для расшифровки, когда часовщик восстановит машину. Остальное пусть будет у меня, я еще поработаю сегодня вечером и, может быть, сумею обнаружить что-нибудь еще.

Через полчаса мы четверо уже обедали в маленьком ресторане на первом этаже дома Жаклин. Мы чувствовали себя необыкновенно легко, почти забыв о напряжении, стремительно возраставшем все последние дни.

Трапеза подходила к концу, когда мне позвонил Франсуа.

— Я вам не помешал?

— Мы в ресторане, — сознался я.

— Ну, не все могут себе это позволить!

— Как там у вас? — спросил я смущенно.

— Прекрасно. Твой часовщик приехал, уже оборудовал маленькую мастерскую в гараже и приступил к работе. Я предложил ему немного передохнуть, но он прямо сгорает от желания построить твою машину. Уж не знаю, что ты ему наговорил, но мотивация у него превосходная!

Я улыбнулся:

— Симпатичный мужик?

— Чудо! Словно вылез из комиксов, очень похож на Джепетто[57] в своих крохотных очочках и со старенькими инструментами. Я отвел ему спальню на втором этаже и сказал, чтобы он чувствовал себя как дома.

— Спасибо, Франсуа. Не знаю, что бы мы делали без тебя.

— Те же самые глупости, почти уверен.

Пожелав мне удачи, он сказал, что сумел высвободить и завтрашний день, затем потребовал, чтобы я обязательно позвонил ему днем и сообщил все новости.

Остаток дня мы провели у Жаклин, за работой. К одиннадцати вечера мы устали настолько, что продолжать уже не могли и, попрощавшись с подругой Софи, пошли в сторону площади Звезды. Я предложил заглянуть в интернет-кафе, чтобы посмотреть, нет ли новостей от Сфинкса. Тут нам не повезло. Хакера на линии не было.

Выждав почти целый час и просмотрев множество разных сайтов, мы решили бросить это дело и отправились в отель.