Василий Минаков - Фронт до самого неба (Записки морского летчика)

• Название: Фронт до самого неба (Записки морского летчика)
• Автор: Василий Минаков
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

Аннотация издательства: В документальной повести Героя Советского Союза В. И. Минакова рассказывается о боевых подвигах летчиков Черноморского флота, воспитанниках Ейского военно-морского авиационного училища, в трудный период Великой Отечественной войны, летом и осенью 1942 года. Книга адресуется массовому читателю.

Так обозначены страницы книги [44] (страница предшествует номеру).

lenok555: Следующие две книги мемуаров В. И. Минакова — "Командиры крылатых линкоров" и "Гневное небо Тавриды".

---

Утром передали приказание всем собраться у самолета комэска. Задание на вылет? Оказалось, не то: комиссар эскадрильи старший политрук Николай Григорьевич Ермак развернул газету "Красный черноморец":

— "…Родина переживает тяжелое время. Наступили решающие дни войны, решительные бои, от исхода которых зависит судьба нашего государства, судьба нашего народа… Оставляя на своем кровавом пути дымящиеся развалины… бандиты Гитлера рвутся очертя голову… Нависла реальная угроза над побережьем Азовского и Черного морей, на защите которых стоят черноморцы. Морякам Черноморского флота Родина дает строгий и властный приказ: не отступать ни на шаг, любой ценой держать свои позиции, защищать их во что бы то ни стало. Слушай, черноморец, этот приказ!"

Когда комиссар закончил, наступила мертвая тишина.

Комэск окинул взглядом суровые лица летчиков.

— Кажется, все ясно, друзья. Беспощадно истреблять фашистских гадов! Нет этим извергам места на нашей земле!

И, как назло, пошли грозовые дожди.

Ночью 41 августа Осипов вылетел на разведку погоды в район аэродрома Керчь-2, предполагаемого объекта удара. Но разыгравшаяся гроза над Керченским полуостровом вынудила его вернуться.

А с фронта приходили плохие вести. Оставлены Армавир, Невинномысск, Ставрополь, Майкоп, Краснодар… Больно было смотреть на товарищей, родные места которых оказывались под фашистской пятой. Наступил и в моей жизни черный день, оккупанты захватили Минеральные Воды. Что с родителями, с Тамарой? Как бы то ни было, нужно держать себя в руках, нужно![76]

"Ваш вопрос легче"

"Великое сидение" затянулось, погода испортилась окончательно. Каждое утро до боли в глазах всматриваемся в небо, отыскивая хоть какие-то признаки прояснения. Метеосводку ждем так же, как сообщение Совинформбюро. Ни то ни другое не радует. Пропал аппетит, сон стал беспокойным.

Однажды приснилось, что лечу на истребителе. Впереди промелькнул черный силуэт. «Мессер»! Врезаюсь с набором высоты в облака, вываливаюсь ему в хвост. Бью длинными очередями. Отвоевался гад! Ах, ты не один? Сейчас и второму устрою веселую жизнь! Вдруг гром, треск, самолет разваливается, лечу к земле. Дергаю за кольцо, с ужасом вспоминаю, как в училище парашют едва не подвел. Нет, на этот раз повезло. Приземляюсь в кустах, отстегиваю лямки — передо мной фашист, которого я только что сбил. И пошла свалка, то я на нем, то он на мне. Хочу крикнуть — не могу. Он мне в горло вцепился, я ему…

— Ты что, одурел? — отталкивает меня в подбородок ладонью Димыч. Задушить же мог сонного!

— Чепуха какая-то… Нервы…

— К доктору сходи!

— Ладно, не обижайся. А доктор для нас один — летная погода.

Взглянув на друга, невольно расхохотался. Димыч, помятый, взъерошенный, смотрел на меня. Убедившись, что я не свихнулся, расхохотался тоже.

Натянув брюки, я сунул босые ноги в ботинки, вышел на крыльцо. Ночь была тихая, звездная, с моря тянуло приятной свежестью. В голове прояснилось, нервы успокоились. Постепенно в душу вливалось что-то новое, радостное. Звезды! Только сейчас и понял — небо же прояснилось, черт побери!

На другой день, 17 августа, дали «добро» на полеты.

И вот первая боевая задача.

— Противник пятым армейским корпусом наступает на станицу Крымская. Нам приказано воспрепятствовать продвижению его танков и автомашин по маршруту Краснодар — Георгиевск — Афипская. Боевой порядок — три девятки. Первая — шесть самолетов пятого гвардейского авиаполка и звено нашего полка: Балин, Осипов, Минаков. Ведущий — командир эскадрильи майор Минчугов. [77]

Вторая девятка целиком от нашего полка. Ведущий — майор Стародуб. Третья группа — сорокового полка. Предупреждаю: внимательно следить за воздухом, истребителей прикрытия не будет.

Ефремов закончил, скомандовал "По местам!". День солнечный, жаркий, напитавшаяся влагой земля дымится. Комбинезон хоть выжимай, из-под шлема стекают капли. Скорей бы в воздух, там прохладней.

— Ракета! — докладывает Димыч.

Наше звено взлетает первым. Над аэродромом — шестерка гвардейцев. Балин делает разворот, пристраивается к ним в правый пеленг. Ложимся на курс, набираем высоту две тысячи. За Туапсе землю скрывает сплошная облачность. Потом внезапно обрывается, и мы видим темную ленту дороги.

— Вон они, голубчики, — сквозь зубы цедит Никитин.

По команде ведущего перестраиваемся в боевой порядок — «змейку» — для индивидуального бомбометания. Разворачиваемся вдоль дороги. На земле вспыхивают взрывы, вверх тянутся черные дымные столбы.

— Колонну атакуют наши истребители! — поясняет Панов.

В самом деле, далеко внизу снуют маленькие юркие И-15 и И-16. (После узнали: истребители морской авиационной группы Новороссийского оборонительного района, которой командовал известный в морской авиации генерал Павел Павлович Квадэ.)

На дороге образовалась пробка, началась паника.

— Молодцы «ишачки»! Теперь мы их доделаем, — довольно потирает руки Димыч.

Появились первые разрывы зенитных снарядов. Когда легли на боевой курс, нас уже огородил частокол трасс. У Димыча напряженное, взмокшее лицо. Но вот он нажал кнопку, рванул рукоятку аварийного сброса.

— Накрыли! — в один голос воскликнули Лубинец и Панов.

И тут же:

— Командир! Слева, наперерез — группа «мессеров»!

— Доложи ведущему!

Уходим в облачность. «Мессершмитты» проскакивают, не заметив нас.

Группа Стародуба подошла к цели под самой кромкой облаков, машины резко выделялись на их фоне. Вся мощь [78] зенитного огня обрушилась на них. Группа пробилась сквозь заградогонь, отбомбилась. Но тут появились «мессеры». Отбиваясь прицельным огнем, не нарушив строя, девятка крыло в крыло ушла к линии фронта.

Дома, после проявления пленки, узнали: наша девятка уничтожила четырнадцать автомашин и тягачей, вторая — восемь автомашин и несколько танков. С нашей стороны потерь не было, если не считать повреждений, довольно, впрочем, значительных.

И снова полеты, полеты…

21 августа из Москвы прилетел военком Управления ВВС ВМФ дивизионный комиссар Владимир Алексеевич Алексеев. На встречу с ним на нашем излюбленном месте под "табачным навесом" собрался весь полк. Чисто выбритый, в безукоризненно пригнанной, отутюженной форме, дивкомиссар говорил спокойно, неторопливо, каждым словом внушая уверенность в несомненных и скорых переменах к лучшему. Со всей беспощадностью проанализировал причины неудач на юге, рассказал о мерах, принимаемых Верховным Главнокомандованием, посвятил нас, насколько это было возможно, в планы готовящегося контрнаступления.

Затем завязалась живая, непринужденная беседа. Комиссару задавали десятки самых различных вопросов, он отвечал терпеливо и откровенно.

— Товарищ дивизионный комиссар, — обратился один из летчиков, — у нас многие сделали более чем по семьдесят боевых вылетов. По положению должны присвоить звание Героя. Почему не присваивают?

Алексеев подумал, вспоминая о чем-то своем.

— В Севастополе, — сказал тихо, — в госпитале, в подвале, мне тоже задали трудный вопрос… Матрос один, весь израненный. "Почему, — говорит, — лишаете меня права умереть вместе с друзьями на Малаховом кургане, в бою? Почему эвакуируете на Большую землю?" Ваш вопрос легче. Сами сказали — многие. Героизм стал массовым, и в этом залог нашей победы. Приходится выбирать героев из героев. Думаю, обижаться на это не стоит. Вот начнем наступать, будут и награды. Думаю, зачтется и то, что сейчас не зачлось. Согласитесь, не очень-то ловко отступающих награждать. А отступать с наградами — и тем более. — Комиссар переждал нерешительные смешки, [79] выдержал небольшую паузу. — Бейте, товарищи, врага еще крепче. А Родина не забудет ваших подвигов и заслуг!

Вскоре после этого к нам в полк назначили нового военкома — батальонного комиссара Алексея Карповича Свиногеева. С его появлением партийно-политическая работа заметно оживилась. Особое внимание стало уделяться обобщению и распространению боевого опыта лучших воинов. Новый комиссар постоянно находился среди личного состава, знал его чаяния, настроения. Теплое слово в нужную минуту, дельный ненавязчивый совет помогали людям одолевать трудности, быстрее овладевать новыми приемами боя.

"Мессер" пошел вниз

Шли ожесточенные бои на новороссийском направлении. 22 августа немецко-фашистским войскам удалось захватить станицу Неберджаевскую и железнодорожную станцию Нижне-Баканскую. Гитлеровское командование стало спешно сосредоточивать силы для решающего прорыва к Новороссийску.

24 августа день выдался жаркий, в голубом небе ни облачка.

Майор Ефремов объявил приказ:

— Нанести удар по скоплению противника в северной части Неберджаевской. Первую девятку ведет Стародуб, вторую — Балин. Я лечу со второй группой. Действуем совместно с пятым гвардейским и сороковым авиаполками. Противник усилил противовоздушную оборону, над районом сосредоточения его сил дежурят истребители…