Ольга Семенова - Юлиан Семенов

• Название: Юлиан Семенов
• Автор: Ольга Семенова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02924-0

Эта книга о жизни и творчестве легендарного писателя, автора известных остросюжетных политических детективов «Семнадцать мгновений весны», «ТАСС уполномочен заявить», «Петровка, 38», «Огарева, 6» и многих других. Талантливый писатель предстает перед нами как крупная цельная личность — принципиальный человек, заботливый отец и любящий муж. Автор — дочь писателя Ольга Семенова удачно включила в канву повествования воспоминания друзей и коллег писателя: академика Евгения Примакова, актера Льва Дурова, барона Эдуарда Фальц-Фейна, письма родных, отрывки из произведений писателя. Именно благодаря этим документам мы можем более полно представить личность родоначальника жанра политического детектива в нашей стране.

---

…Мама мирилась и с папиными путешествиями, и его реактивностью, понимая, что живет с мужем в абсолютно разных скоростях. Она поняла это на второй год после свадьбы, поехав с ним за грибами. Они долго бродили по осеннему лесу, замечательно пахнувшему прелой листвой, и вышли на поляну, где мама нашла крепкий белый, рядом другой. «Юлька, остаемся, — здесь грибное место». — «Нет, Каток, — ответил папа, — я лучше похожу вокруг». Он обегал весь лес большими стремительными кругами, быстро набрав ведро сыроежек, подосиновиков и опят. У мамы, оставшейся на грибнице, красовалось в корзине два десятка белых. Оба были довольны. Каждый считал, что только он поступил правильно… А папа понял, что никогда его скорость не станет маминой еще раньше, до свадьбы. Он тогда купил мотоцикл, приехал к ней, счастливый, на Николину Гору и предложил сесть на багажник и покататься по песчаным дорожкам соснового бора. Она отказалась: боялась скорости, боялась показаться смешной, для нее всегда был важен несуществовавший для отца вопрос: «Что про меня подумают?»… Можно уничтожить в человеке личность, сломить его, но характер изменить нельзя. Родители были мягкими людьми и не хотели да и не могли ломать друг друга. Они старались подстроиться, притереться, надеясь в душе на чудо: «А вдруг Катенька станет дисциплинированной и собранной?», «А может, Юлик с годами успокоится?» Какое там! С годами отец задавал себе все более бешеный темп жизни. Встречи в издательствах, редакциях, на киностудиях, в театрах — часто у него параллельно выходил новый роман, ставилась пьеса и снимался фильм, постоянные командировки. Человек-оркестр, вулкан, ракета! За ним не поспевали ни мама, ни большинство окружающих. Он взрывался: «Мы все по-имперски неподвижны! В Америке в офисах висят таблички „Улыбайтесь и двигайтесь!“ — „Smile and move!“». Отвергал библейское «В начале было слово»: «Нет, в начале было дело. „Все вещи в труде!“»

Из воспоминаний актера Льва Дурова.

Мое знакомство с Юлианом Семеновым не ограничивается рамкой фильма «Семнадцать мгновений весны». Я долго знал его заочно, ибо читал его произведения. Каждая книга Юлиана Семенова была бестселлером, таким литературным знаком своего времени, и знаком очень ярким. А сколько картин было снято по его сценариям! Потом пришло очное знакомство, множество совместных акций, смешных эпизодов, иногда странных, подчас нелепых, а в целом все это выросло в фигуру, которую я называл Фальстафом за жизненную неуемность. Когда коллега по артистическому и писательскому цеху Володя Кочан назвал меня перпетуум мобиле, то я мысленно переадресовал это «звание» Юлиану Семенову. Это был подлинный вечный двигатель, еще не созданный научной практикой, но воплощенный в человеке!

…Когда папа упрашивал маму забыть о кухне, он не лукавил. От природы прекрасно чувствуя слово, она абсолютно профессионально редактировала его первые романы. Видя этот талант, он надеялся, что она заразится литературным «вирусом» и станет переводчиком. Раз просто заставил перевести с подстрочника детскую книжку, но она сделанным не гордилась, а стыдилась. Однажды с интересом ее прочтя и лишь потом увидев мамину фамилию, я с восхищением спросила: «Неужели это ты перевела?!» — «Ах, брось, чепуха», — раздраженно отмахнулась мама и, взяв книжку у меня из рук, забросила на шкаф. Как она мне позднее объяснила, в издательстве ее попросили поговорить с Сергеем Владимировичем на предмет награждения автора: «Надо поддержать замечательного кавказского писателя. Вы — его переводчик, вам и карты в руки», — и это ее обидело. Но главная причина была в ее стеснительности и нежелании чего-то добиться. Не «заболев» литературой, маме все сложнее было принять одержимость отца. Только творческий человек может понять творца, и отличить злаки от плевел, и простить мелочи, и увидеть главное.

…Отец посвятил маме несколько произведений. Но только неопубликованный рассказ «Конец лета» наиболее точно передает его взгляд на семейную жизнь.

Отрывок из рассказа.

Я начал писать из-за тебя. Ты была тем подземным взрывом, который сделал потом очевидным мое искусство. Я очень тороплюсь, понимаешь? Мне надо успеть сделать все то, что я задумал. А я задумал многое. Когда есть дырка в легком — тогда очень торопишься. Я боюсь не успеть сделать, хотя где-то понимаю, что сделанное мною, в иной ситуации, даже не останется тенью на стене дома.

Легко понять теорему. Очень трудно понять себя. Надо отойти в сторону и взглянуть на себя глазами недруга. Или нет. Недруга — легко. Надо взглянуть на себя глазами школьного экзаменатора. Он и плохого ученика пропустить не должен, и в то же время процент успеваемости над ним довлеет. Чистой объективности среди людей нет. Каждая объективность рождена вопиющей субъективностью.

Тебе со мной день ото дня трудней. Женщина требует внимания. А если оно все в другом? Если оно все в отражении того, что было, и в устремлении понять то, что будет?

Наверное, надо жениться, когда уже стал КЕМ-ТО. Тогда женщина будет жить инертным отражением первого впечатления, чужих разговоров и шепота за спиной: «Как он талантлив!» Женщины честолюбивы.

Я очень люблю тебя. Я люблю тебя больше всех, не считая, конечно, моего дела. Это — эгоизм? Нет. По-моему, это творчество. Оно подмяло меня, оно делает со мной все, что хочет. Оно, не ты. Ты от меня — как ребро Адамово. А я — от него, и я — под ним. Нельзя восхищаться Екклесиастом и его великой мудростью только на словах. «Суета сует, все суета» — должно быть девизом для спутницы того, кто созидает.

Только чаще прощай меня.
Прощай меня всегда.
Мы все очень нуждаемся в прощении,
Потому что за утренним кофе
Мы говорим о гибели друга
И о самоубийстве Марлин.
«Свари мне овсянки».
«Ты знаешь, она отравилась».
«Да? Где подтяжки, я через полчаса улетаю».
Не надо. Не надо. Ну, здравствуй.
Я вроде б вернулся.
Но в пятницу я улетаю.
Пролетные гуси идут.
Я буду их ждать в камышах.
Как добытчик.
Сюжетов, и горя, и счастья.
Всем поровну. Всем понемногу.
Прощай.
Я наверно вернусь.

…Банальный вопрос: могут ли мужчина и женщина понять друг друга? Один психолог разработал простейшую теорию, по которой выходит — нет, ни за какие коврижки! Просто потому, что планета мужчин — Марс — война, действие, логика. Планета женщин — Венера — любовь, чувственность, мечты.

«Вспомните, как это у вас происходит, — говорил сияющий психолог мрачным парам на грани развода, — муж приходит домой после работы. Жена встречает его вопросом: „Как дела?“ Муж отвечает: „Спасибо, дорогая, все хорошо“. Для него разговор окончен, для нее — это лишь начало. Она хочет знать подробности прожитого любимым человеком дня и не прочь в деталях рассказать о своем. Так зачем же обижаться, ссориться, разводиться? Диалог мужчины и женщины — это разговор двух существ с разных планет! Попытайтесь мирно сосуществовать, осознав вашу разность, всего лишь, — и вы станете идеальной парой. Не пытайтесь понять друг друга — это невозможно!»

…Как можно любить, не поняв? Как можно простить, не поняв? Неужели идеальный союз — это равнодушное сосуществование двух отчаянно-одиноких существ с разных планет? Грустная теория…

Нет, родители пытались понять друг друга. Они часами тихонько говорили, закрывшись в пахринском кабинете, и спорили, и ссорились, и мирились, и ссорились снова. Так может ли женщина понять мужчину? Папа об этом часто думал. В его повести «Противостояние» молоденькая журналистка Кира (в фильме он «подарил» эту роль мне) говорит главному герою Костенко: «Нет женщин, которые все понимают, — есть умные и дуры. Умным везет, всего лишь, а вам кажется, что они все понимают».

Папа часто писал маме письма. Он и нам, дочкам, позднее, устав от наших комплексов, зажатости, надуманных подростковых проблем и откровенной глупости, писал, по пунктам излагая идеи, советы, соображения. Он так надеялся, что мама его поймет, что мы его поймем. Он не просил многого — чуть меньше эмоций, чуть больше логики, доверия и дружества…

…Отец не страдал грязноватой страстишкой коллекционирования женских побед — это прерогатива мужчин слабых и закомплексованных, он таким образом не самоутверждался. Другое дело, был умен и обаятелен, и женщины к нему липли. В течение долгих лет я наблюдала за отцом в путешествиях, вдалеке от мамы — «поклонницы таланта» так и вились вокруг, но ни разу он не начал заигрывания первым, инициаторами всегда выступали дамочки. По большому счету он был настолько поглощен литературой, что времени на флирт у него не оставалось. «Оступался» ли папа? Бывало, но не потому что всерьез увлекался, а потому что не удавалось отделаться от особо настырной воздыхательницы. Поэтому, когда однажды он мне сказал: «Олечка, у меня в жизни были женщины, но любил я только твою маму», — я в его искренности не сомневалась… То, что мужчина, особенно творческий, оценивает как незаслуживающий внимания эпизод, для женщины становится трагедией. Появление очередной актрисули или иностранки, мечтающей устроить свою жизнь, казалось маме концом света. У нее краснели глаза и ныло сердце. У папы, не понимавшего, как об этом можно всерьез говорить, схватывал затылок.