Ольга Семенова - Юлиан Семенов

• Название: Юлиан Семенов
• Автор: Ольга Семенова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02924-0

Эта книга о жизни и творчестве легендарного писателя, автора известных остросюжетных политических детективов «Семнадцать мгновений весны», «ТАСС уполномочен заявить», «Петровка, 38», «Огарева, 6» и многих других. Талантливый писатель предстает перед нами как крупная цельная личность — принципиальный человек, заботливый отец и любящий муж. Автор — дочь писателя Ольга Семенова удачно включила в канву повествования воспоминания друзей и коллег писателя: академика Евгения Примакова, актера Льва Дурова, барона Эдуарда Фальц-Фейна, письма родных, отрывки из произведений писателя. Именно благодаря этим документам мы можем более полно представить личность родоначальника жанра политического детектива в нашей стране.

---

Всеволод Никанорович Иванов — один из лидеров антисоветского движения на Дальнем Востоке с 1920 по 1930 г., рассказывал мне в Хабаровске, что четыре крупнейших американских университета прислали во Владивосток в 1923 году, когда там совершился белый переворот, своих представителей с неограниченным счетом. Л надо сказать, что во Владивостоке жили тогда лучшие семьи русской интеллигенции: Жуковские, Вяземские, Карамзины, и у этих людей за бесценок скупались письма, архивы, альбомы, портреты, рукописи, т. е. скупались бесценнейшие вещи…

Вообще в архивах сталкиваешься со страшными вещами и в то же время грандиозными по своей значимости. К примеру: во Владивостокском архиве я читал воспоминания бывшего премьер-министра Дальневосточной республики, старого большевика Никифорова. Этот человек писал в 1952 году: «Когда я увидел отступающие войска, я еще не мог тогда знать, что все это организовано врагом народа Постышевым»… В Хабаровском Госархиве лежит фото — на нем три человека. Среди них — бывший начальник Госполитохраны Дальнего Востока Иванов. Иванов перечеркнут чернильным крестом и на оборотной стороне сделана надпись рукой Губельмана, тоже старого большевика: «Тов. Иванов — враг народа. Необходимо его с фото убрать». Вот капля, в которой отражается мир. Губельман писал это в 1938 году. Он работал с Ивановым 20 лет и знал его как честного человека. И сейчас у этих старых большевиков, руководивших дальневосточными событиями, полный маразм. Когда с Никифоровым говоришь о Губельмане, он удивляется: «Да разве вы не знаете, что он делает мацу, замешивая ее на крови русских детей! Это же сатрап и палач!» А Губельман о Никифорове сказал: «Ну это же старый японский шпион, всем известный негодяй и преступник!»

Просто диву даешься, как могут люди так ронять себя. Они все в такой страшной склоке, так льют друг на друга грязь, что кажется, будто задались целью — все вместе — скомпрометировать то дело, которому служили.

Я о них писать — не смогу. Писать я буду о людях, которые погибли в 37-м году. Это чистые люди, не замазанные склокой.

Именно тогда отец и задумал Штирлица…

ШТИРЛИЦ

Истинность ватерлинии — символ мощности судна,
Здесь нельзя ошибаться — чревато крушением в шторм;
В любви, войне и творчестве, видимо, самое трудное —
«Сухая трезвость оценок», — как утверждал Нильс Бор.

Океаны, какими видятся, открыты для каждого смертного,
Предмет океанографии понятен отнюдь не всем.
Охотник, знающий истину, кормит слепого беркута,
Ведь тот, кто молчит — не значит, что обязательно нем.

Единственным, кто уверовал в реальность Штирлица сразу и безоговорочно, был Брежнев. Посмотрев фильм «Семнадцать мгновений весны», он потребовал немедленно присвоить ему звание Героя Советского Союза. Леониду Ильичу объяснили, что Штирлиц — фигура вымышленная, но он не поверил и вручил золотую звезду актеру Вячеславу Тихонову, исполнявшему роль блестящего разведчика. Правда, не Героя Советского Союза, а Героя Социалистического Труда. Рядовые читатели не отличались такой доверчивостью и часто у папы допытывались, существовал ли такой человек на самом деле, где живет, что делает. А было все вот как: в начале 60-х, прорвавшись в очередной раз в архив, отец наткнулся на копию записки времен Гражданской войны. В ней известный военачальник Блюхер получил уведомление от Постышева: «Сегодня перебросили через нейтральную полосу замечательного товарища от Фэда:[4] молод, начитан, высокообразован. Вроде прошел нормально». Как папа узнал много позднее, тот разведчик с успехом справился с заданием, обосновался во Владивостоке, занятом тогда японцами, и работал журналистом в крупнейшей белогвардейской газете. Эта маленькая записка и стала толчком для создания, как говорил отец, «героя чистого, смелого, доброго», главным достоинством которого была способность трезво и много думать, принимать в экстремальных ситуациях ответственные решения и самостоятельно отстаивать их до победы.

Штирлиц — образ собирательный. Взяв за основу молодого разведчика из записки Постышева, отец многое позаимствовал из характеров таких замечательных людей, как Леопольд Треппер — знаменитый руководитель Красной капеллы, Шандор Радо — гордость советской разведывательной группы в Швейцарии, шифровки которой о происходившем на совещаниях Гитлера попадали в Москву в тот же день (его отозвали в Союз, из аэропорта отправили в тюрьму), Абель, Зорге, брошенный на произвол судьбы советским руководством, Кузнецов. В одном интервью папа сказал: «Если писатель хорошо узнал их всех и через них глубоко и тонко прочувствовал своего героя, всем своим существом уверовал в него, то он, герой, хотя и вымышленный, собирательный, впитав живую душу и кровь автора, становится живым».

Отец придумал Штирлицу любопытную биографию: ровесник XX века, сын петербургского профессора права и убежденного меньшевика Владимирова и дочки украинского революционера, он растет подле отца, эмигрировавшего в Швейцарию после сибирской ссылки, и сызмальства знает всех руководителей российского левого движения (малышом принимает Литвинова за Деда Мороза и сидит у него на коленях, слушая сказки). Получив блестящее образование в Цюрихе, он возвращается после революции в Россию, становится одним из первых разведчиков.

Романтик, поклонник Платона, молодой Владимиров-Исаев считает, что государство может и должно быть высшей формой справедливости. Он не слеп — видит царящую вокруг жестокость и дикость, но верит, что они исчезнут, как только культура придет в новое общество в образе справедливого высшего судьи, не прощающего варварства…

Первый роман из цикла о Штирлице под названием «Пароль не нужен» был написан в 1964 году в маленькой деревеньке на Плещеевом озере, что у Переславля-Залесского. Разведчик, тогда еще Владимиров-Исаев, оказывается на занятом японцами Дальнем Востоке и борется с оккупантами. Одно из главных действующих лиц — легендарный маршал Блюхер (арестованный во время чисток, он выколет себе в кабинете следователя глаза, чтобы не выходить на открытый процесс как иностранный шпион).

Когда Владимиров-Исаев знакомится со своей будущей женой Сашенькой — дочкой идейного оппонента, то показывает ей ту сторону жизни, которую она, двадцатилетняя, никогда не видела: портовых проституток, торговцев детьми, притоны наркоманов, чудовищную нищету. Ошеломленная и повзрослевшая, она понимает, что истина открывается лишь стремящемуся узнать, а прячущийся за категоричностью однозначных оценок или не уверен в себе, или страшится мысли. Молодой разведчик исповедует знание, руководствуясь китайской мудростью: человек должен верно познать предметы, его окружающие, ибо только в случае верного познания предмета он сможет правильно организовать разрозненные сведения в единое знание. Если знание широко и разносторонне, оно превращается в истину. Приближение к истине позволяет человеку найти правильное поведение в жизни. Он против крайних мер, редко идет на жестокость: сказываются его принципы, характер и воспитание отца — гуманиста и интеллигента, но искренно верит в революцию. Он готов жертвовать ради нее самым дорогим. Подчинившись приказу, Владимиров-Исаев уходит с белогвардейцами в эмиграцию, а Сашенька остается во Владивостоке.

Сюжет романа «Бриллианты для диктатуры пролетариата», написанный семь лет спустя, но рассказывающий о первых месяцах Владимирова-Исаева в России, основан на реальных фактах, отысканных папой в переписке Ленина с начальником особого отдела Восточного фронта Г. Бокием и в архивах Октябрьской революции. В романе разведчик успешно раскрывает дело о краже бриллиантов из Гохрана…

Перечитывая эти на редкость актуальные романы, я наткнулась на грустную, особенно в сегодняшнем контексте, фразу: «Демократию в России нужно защищать щитом и пулей, иначе народ демократию эту прожрет, пропьет, проспит»…

…Военная тема отца волновала с юности: страстный поклонник Жукова, Рокоссовского, Мерецкова, Василевского, он досконально знал их мемуары. Позднее подружился с Шандором Радо. Разыскал в Токио японку, любившую Рихарда Зорге. Чем больше он «уходил» в тему, тем больше поражался замалчиванию целых пластов истории того периода: расстрелы блестящих военных, абсурдная беспечность накануне войны, обернувшаяся миллионами потерянных жизней, необъяснимое логикой игнорирование любой информации наших разведчиков, предупреждавших о грядущем. В тот период и произошла его случайная встреча с маршалом Жуковым.

Из дневника отца, 1960 год.

Этой осенью, когда я сидел и работал в Гаграх, как-то раз мы пошли со Степой Ситоряном, Женей[5] и Катюшей в открытый театр послушать концерт московского эстрадного коллектива «Юность». Это было ужасное, утомительное и унизительное зрелище. Вел концерт развязный конферансье по фамилии Саратовский. Мы сидели во втором ряду, а перед нами, в первом ряду, в великолепнейшем модном костюме с разрезами сидел гладко выбритый, ухоженный, красивый маршал Жуков со своей женой и маленькой девочкой — то ли дочкой, то ли внучкой. Сидел он в окружении людей, удивительно напоминавших мне нэпманов (хотя я их воочию не видел, но по архивам представляю себе достаточно ясно). Все они были одеты как истые европейцы, но только все дело портило, когда они улыбались: у всех у них по 32 вставленных золотых зуба. По-видимому, это считается наиболее верным помещением капитала в наши дни. Старик еврей, который сидел рядом с женой Жукова, спросил ее: «Скажите, а генерал-полковник Кайзер — еврей?» Она повернулась к Жукову, который в это время, замерев, смотрел сценку из армейской жизни — лицо его было радостное, глаза под очками добрыми, и спросила его: «Скажи, пожалуйста, Гриша, ты знаешь Кайзера?» — «Да». — «Кто он?» — «Командующий Дальневосточным военным округом». — «А он — еврей?» — спросила женщина. Маршал ответил ей коротко и резко: «Ну!» В это время сценка из армейской жизни кончилась, и Жуков с азартом мальчишки стал аплодировать. По всему летнему театру шел шорох, и все старались на него как-нибудь поближе посмотреть. А старый нэпман в белом джемпере сказал, ни к кому не обращаясь, но желая, чтоб его услышали мы, сидевшие сзади и обменивавшиеся всякого рода соображениями: «Пэр Англии. У него там есть поместье и место в парламенте». Потом мы выяснили, что это действительно так. Жуков в 1945 году был награжден орденом Бани — высшим королевским орденом Англии, а человек, награжденный этим орденом, автоматически становится членом палаты лордов: там есть его место, которое всегда пустует, ему выделили участок земли, который называется «Графство Жуков».