Тим Уиллокс - Религия

• Название: Религия
• Автор: Тим Уиллокс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33790-3

Все началось страшной весенней ночью 1540 года от Рождества Христова в маленькой карпатской деревне.

Так уж вышло, что тринадцатилетний сын саксонского кузнеца закалил свой первый в жизни клинок в крови воина-сарацина, убившего его маленькую сестру. Пройдя трудными путями войны, воюя то под зеленым знаменем мусульман, то под знаменами крестоносцев, повзрослевший Матиас Тангейзер приходит к выводу, что война в жизни человека не самое главное. Но судьба распоряжается по-иному.

Пустившись по следу тайны исчезновения сына графини Ла Пенотье, он оказывается на острове Мальта в самом эпицентре сражения между рыцарями-госпитальерами и отрядами захватчиков-турков. Привычный к военным будням, Матиас пока что не знает, что ему следует опасаться вовсе не вражеского меча, а той тайной и страшной силы, которая невидимо управляет кораблем кровавой войны.

---

— Мы на бастионы, присмотреть за наемниками и ополченцами. В темноте у людей проявляются такие мысли, которые они держат при себе при свете дня.

С этими словами он ушел, оставив ее гадать, на что похоже прикосновение его рук.

* * *

В субботу он заехал, возвращаясь с разведки, сообщить, что авангард из трех тысяч турок, включающих и отряд янычаров, высадился в заливе Марсашлокк, в пяти милях южнее. Они разграбили деревню Зейтун и окружили христианский патруль, которому удалось уйти, только потеряв нескольких рыцарей убитыми и пленными. В числе захваченных турками был Адриен де ла Ривьер, которому Карла предоставляла ночлег всего несколько месяцев назад. Когда она спросила, что с ним будет, Матиас ответил, что сначала его будут пытать мастера своего дела, а затем его задушат шнурком. В ту ночь Карла плохо спала. Ла Ривьер показался ей тогда таким несокрушимым в своей молодости и отваге. Она задумалась, что же она натворила, затащив своих товарищей в мир, полный опасностей и жестокости.

* * *

В воскресенье она вовсе не видела Матиаса.

К вечеру турецкий главнокомандующий, Мустафа-паша, высадился в заливе Марсашлокк с основной частью своей громадной армии. Они разбили лагерь на плоской местности рядом с Марсой, западнее Большой гавани. Карла узнала от Борса, что идут горячие споры из-за того, разумно ли отдавать туркам эту землю без сопротивления, но мнение Ла Валлетта, которого поддерживал Матиас, в тот день победило. Христиан было слишком мало, чтобы они могли вести сражение на открытом берегу. Лучше позволить туркам подойти к стенам. Когда стемнело, сторожевые костры авангарда янычаров загорелись рядом с деревушкой Заббар, в какой-то миле от стены среди округлых желтых холмов.

* * *

Все эти дни Ампаро мало говорила, задумчивым взглядом наблюдая за лихорадочной деятельностью вокруг и видя что-то, понятное только ей одной. Она принялась оживлять маленький садик позади дома, безрассудно растрачивая на цветы столь ценную воду. Но она рассуждала так: если всем людям суждено умереть — а она слышала, что люди делают это часто и регулярно, — тогда можно хотя бы оставить на память о себе что-нибудь красивое. Ее волшебное зеркало не показывало ничего в три первых дня в этом доме, словно окно в иные миры задернули занавеской, но Карла нисколько не жалела, потому что все предсказания наверняка были бы безрадостными. Они не музицировали вместе, казалось, что это будет неуместно среди общих мрачных настроений. Их инструменты лежали в комнате Карлы нераспакованные.

* * *

В понедельник, когда Матиас заехал к ним, направляясь на разведку во вражеский лагерь, Карла с Ампаро, стоя на коленях, пропалывали сорняки в заброшенном садике. Карла обернулась и увидела, что он улыбается, словно это нелепое зрелище вселяло в него оптимизм.

— Я рад, что вы воспринимаете наше бедственное положение с таким апломбом, — сказал он.

Карла стряхнула с рук мелкую пыль и подошла к нему. Ее сердце дрогнуло при виде его лица и при звуке его голоса, и она подумала, что это, наверное, заметно.

— Мы хотели найти себе более полезное занятие, — сказала она, — но нам ничего не позволили. Отец Лазаро сказал нам, что лазарет — это тоже мужская вотчина. И нам, разумеется, запрещено даже приближаться к его стенам.

— Когда лазарет выплеснется прямо на улицы, Лазаро придется изменить свое мнение.

Он, казалось, был совершенно твердо уверен, что подобный ужас случится, и она растеряла всю свою веселость.

— Вам удалось обнаружить какие-нибудь следы нашего мальчика? — спросил он.

То, что он сказал «нашего», тронуло ее. Она отрицательно покачала головой.

— В camerata не записано никого, родившегося в тот же день или хотя бы близко к этой дате. В церкви Благовещения есть две даты — за неделю до его рождения и через неделю после. Обе девочки. А монахи в госпитале были слишком заняты, чтобы отвечать на мои вопросы.

— Еще будет время, хотя чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

Они стояли рядом и какой-то миг оба молчали. Его мускулистое тело приводило ее в возбуждение, она чувствовала, что вся окаменела от волнения. Желание отступить подальше противоречило тому, что требовало ее сердце, но было сильнее сердечного зова. Издалека донесся звук военной музыки: барабаны, горны и дудки, — совершенно чуждый, но преисполненный героизма, и в первый раз Карла ощутила в турках что-то человеческое. Матиас тоже услышал музыку и наклонил голову. Она снова ощутила укол совести за то, что вовлекла его в битву, которой он старался избежать.

— Простите меня, — сказала она.

— За что? — спросил он.

— Я привела Смерть в вашу жизнь.

— Так ведь она из числа моих старых знакомых. Не думайте больше об этом.

Он наклонился над ней, и она поняла, что он собирается поцеловать ее в губы. Прежде чем она успела с собой совладать, инстинкт заставил ее отвернуться. Она сейчас же пожалела об этом, но было поздно. Она не целовалась с мужчинами уже полжизни, но ей было сложно объяснить это сейчас и попросить его попытаться еще раз. Матиас моргнул и отвернулся, нисколько вроде бы этим не задетый, и стало казаться, что тот миг и существовал-то только в ее воображении. Он заговорил с Ампаро по-испански:

— Ампаро, что говорит твое волшебное зеркало?

Ампаро подняла голову. Оттого что ее включили в разговор, она вспыхнула и быстро подошла. Казалось, она чувствует себя рядом с Матиасом свободнее, чем с кем-либо из знакомых Карлы, включая, с болью ощутила та, и ее тоже.

— Стекло темное, — сказала Ампаро, — с тех пор, как мы сели на корабль.

— Значит, ангелы нас покинули, — отозвался Матиас с беззаботной улыбкой. — Ничего удивительного, если учесть, сколько тысяч людей их сейчас призывает.

Ампаро, кажется, совсем пала духом из-за этого поражения. Матиас подбодрил ее.

— Не знаю, могу ли я тебя попросить об одолжении, — сказал он. — Сегодня весь день будет очень шумно, будут выстрелы. Бурак не предназначен для войны, у него ранимая душа. Если бы ты могла провести с ним часок-другой, я был бы признателен.

Ампаро зарделась от гордости. Ее глаза светились обожанием. Чувства Карлы к Матиасу были не менее глубоки, и она снова пожалела, что избежала прикосновения его губ.

— С радостью, — сказала Ампаро. — Бурак — самое благородное существо, какое я знаю.

— Все лошади гораздо благороднее людей, но Бурак — принц, не знающий себе равных, — согласился Матиас. — Он стоит в конюшне великого магистра у крепости Святого Анджело.

Ампаро обхватила его руками за шею и поцеловала прямо в губы. Карла ощутила, как заливает жаром ее щеки, когда Матиас обнял Ампаро за талию и прижал ее к себе, потом прижал ее сильнее, и Карле пришлось отвернуться. Затем он отпустил ее, и Ампаро сделала шаг назад, тоже краснея.

— Никогда еще не отправлялся в битву с поцелуем на губах, — заметил он. — Какой восхитительный опыт!

Карла постаралась скрыть свою тоску. Она не знала, куда смотреть.

— А два поцелуя еще лучше, — сказал Матиас.

Карла посмотрела на него; он улыбнулся. Ее щеки пылали все сильнее, какой-то непонятный приступ гнева едва не заставил ее убежать. Ее разум был смущен чувствами, которых она не понимала. Она усилием воли заставила себя поднять голову, Матиас склонился над ней и поцеловал ее в губы, не страстно, как она ожидала и как очень даже хотела, а с нежностью, вызвавшей в ней бурю чувств. Миг поцелуя растянулся на вечность, она закрыла глаза, потому что они наполнились вдруг неизвестно откуда пришедшими слезами, его поцелуй проник на самое дно той пропасти, где столько лет томилась ее женственность. И как только его рот коснулся ее губ, она сейчас же отстранилась. Удовольствие было слишком уж необъятным, чтобы продлевать его. Она отвернулась, стараясь справиться с чувствами.

— Ну, теперь мне не грозит никакая опасность, — заявил он.

Карла повернулась к нему.

— Прошу вас, — сказала она, — обещайте, что вы будете очень осторожны.

— Бесшабашность — это добродетель, свойственная юности, — ответил он, — а я оставил позади и то и другое.

Они проводили его через оберж, остановились на пороге двери, выходящей на улицу Мажистраль. Два угрюмых сержанта ордена прошли мимо, они тащили с собой странного дряхлого старика с невероятно ясными глазами, беззубого, с круглым как луна лицом. Руки старика были связаны за спиной; пока Карла гадала, какое же преступление он мог совершить, на лицо Матиаса набежала мрачная тень.

— Земля призывает к себе этого старика, — сказал он. Это выражение было Карле неизвестно, но Матиас не стал объяснять. — Мне лучше пойти на стену.

— Я буду молиться за вас, — сказала Карла, — даже если вы не боитесь Бога.

— Я не стану отказываться от молитв за себя, к какому бы богу они ни были обращены.