Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы (Сборник)

• Название: Взгляд с нехоженой тропы (Сборник)
• Автор: Сергей Подгорный
• Издательство: Вэсэлка
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990
• ISBN: ISBN: 5-301-00520-0

Авторский сборник научно фантастических произведений о тайнах человеческой психики.

В сборник вошли научно-фантастическая повесть и рассказы, в которых раскрываются загадки человеческой психики, неповторимый внутренний мир человека, торжество идеалов разума.

---

Все мы воспитаны на сказках о Василисе Премудрой и Кащее Бессмертном, Иванушке-дурачке и Змее Горыныче, и в каждом есть что-то от мистика и суевера, но нужны необычные условия, чтобы это вырвалось наружу. Булочкин подумал, что условия необычнее тех, в которые он попал, представить трудно, и сознание этого прибавило ему уверенности в себе, сил для борьбы с потерянностью и замешательством.

До тех пор, пока не закрылся входной люк корабля, и даже в первую минуту после этого Булочкин просто знал, что вступил в контакт с существами из другого мира, что они совсем не такие, как люди, и их мир, который он в конце концов увидит, будет совсем не то, что Земля, но он не понимал, не отдавал себе отчета в том, насколько они совсем не такие и в какой мере их мир не похож на тот, который он навсегда оставляет.

Растерянно и беспорядочно оглядывая все, что открывалось внутри корабля, Булочкин стал выглядеть так же неуверенно, как человек, вдруг очутившийся на канате над пропастью. Он не мог понять назначения окружающих его вещей и их совокупностей, не мог даже приблизительно описать многие из них, понять, куда можно ступать, к чему можно, а к чему нельзя прикасаться.

Но инопланетяне знали, что так все и будет. Один из них, по-прежнему дрожащий, переливающийся и мерцающий, зашел вперед, и из его переговорного устройства раздалось: «Не пугайтесь. Идите за мной».

Кроме сопровождавших Булочкина, на корабле было еще три члена экипажа. Они ожидали в просторном, хотя по земным меркам и низком, круглом помещении в центре корабля. Булочкин, чувствуя тяжелую усталость, почти уже ничего не соображая, остановился, не доходя шагов пяти до них, глядя на их желто-зеленоватые лица, общее выражение которых было доброжелательно и приветливо. Маленькие гибкие фигуры инопланетян, их лица трепетали, словно под токами огромного напряжения, и Булочкина вдруг непонятным образом озарило, он понял, что так оно и есть, но только эти неотвратимые токи — Время…

Тогда, глядя на существ из другого мира, он был потрясен своей догадкой, но — с одной стороны — она не вызывала сомнений, а с другой — он не был способен задуматься над ее смыслом и вероятностью. Теперь, вспомнив то внезапное озарение, потрясение, вызванное им, Булочкин подумал, что было бы удивительнее, окажись по-другому.

Одинаково течет время в любой точке Земли, но даже на Земле у существ, которые многие миллионы лет назад имели, пожалуй, общих предков, темп времени заметно разный: стрекоза и улитка, белка и черепаха, тунец и губка… Есть водоросли, вырастающие за сутки на полметра, и есть деревья, которые и через десятки лет после того, как из семени проклюнется росток, больше похожи на чахлый кустарник…

И все же даже теперь он почувствовал неодолимый озноб, вспомнив хозяев звездолета. Да, они отлично знали, что если будут вести себя естественно, то лишь смертельно испугают человека у костра, им было трудно подлаживаться под его темп, но на первой стадии контакта это было необходимо. А потом, считали они, когда он окажется уже в корабле, ему можно будет объяснить, для начала — хотя бы самое необходимое, и он начнёт спокойнее воспринимать то, что увидит.

Булочкину предложили сесть, и он, хотя не сразу, сел в невесть откуда появившееся, как раз по его комплекции, кресло. Астронавты из созвездия Ориона стали полукругом перед человеком, и из переговорного устройства одного из них (Булочкин еще не мог их различать, они, в совершенно одинаковой форме, казались для него на одно лицо) вновь, как около костра, заспешил захлебываясь голос неестественный для человеческого уха, словно взятый напрокат у героя мультфильма. Опять сначала пошли приветствия, а потом — деловая часть.

«Совсем как у нас», — машинально отметил Булочкин, но тут же догадался, что у них, наверно, по-другому даже это, но они хотят, чтобы было побольше привычного ему,

Приветствия были напыщенными, деловая часть началась почти без перехода. Его просили не придавать значения естественным в таких обстоятельствах чувствам опасности, неуверенности, страха за себя и свое будущее. Он должен спокойнее относиться к тому непривычному и, возможно, невероятному, что окружает его, а таким для него является здесь почти все.

— Это естественно, — торопливо убеждал голос из переговорного устройства. — Вспомните хотя бы, как на вашей планете различались культура, образ жизни цивилизаций и племен, разделенных расстояниями или естественными преградами. Со временем вам станет понятным многое. Мы приложим для этого все силы. После всестороннего изучения индивидуальных особенностей ваших биохимических процессов, психики, особенностей восприятия, мышления и так далее — мы будем в состоянии сделать наше взаимопонимание более полным. Есть средства и методы, позволяющие надежно улучшать память и мышление: именно это мы имеем в виду. Ваш мозг обладает многими возможностями, но далеко не все они и не полностью используются вами, потому что для этого еще не назрела настоящая необходимость. Вы будете открывать резервы мозга и овладевать ими по мере усложнения вашей цивилизации, которому суждено происходить все стремительнее…

До Булочкина вдруг ясно дошло, что с момента встречи с пришельцами он чувствует себя, как шахматист в жестоком цейтноте. Ему не хватает времени, чтобы по-настоящему задуматься, он не успевает за событиями, хотя хозяева звездолета делают для этого асе, что в их силах. Стремление не отстать выматывало его все больше. На какое-то время он перестал воспринимать голос из переводного устройства: тот звучал, но не достигал его сознания.

«Они хотят меня обследовать, а затем сделать что-то с моим мозгом, — застрял он на этой мысли. — Сначала они меня обследуют, а потом что-то сделают с моим мозгом…»

И вот тогда, впервые с начала контакта, Булочкину стало страшно. Это был инстинктивный страх, как есть инстинктивное отвращение. Булочкин не сразу понял, отчего ему стало так страшно.

Между знанием чего-то и осознанием всегда лежит какой-то отрезок времени. Чем меньше мы подготовлены к восприятию события, тем больше времени требуется, чтобы осознать его значение и последствия. И бывает так, особенно в критические моменты, что новая информация еще до того, как полностью осознается, начинает руководить нашими поступками. Мы говорим тогда, что поступаем инстинктивно, бессознательно, но спустя некоторое время приходим к выводу, что у нас были веские основания поступать именно так.

Булочкин отлично понимал, что его жизни ничего не угрожает, подобные опасения просто не приходили ему в голову. Но есть страх не менее сильный — это страх потерять себя, перестать быть собой. Больные неизлечимым психическим расстройством нередко вызывают такие же чувства, как и умершие. Булочкин навсегда терял планету Земля — ее города и леса, моря, океаны, горы и реки, небо голубое и небо в серой пелене туч, цветы в скверах и солнечные закаты, новые книги и красивых женщин, ощущение своей причастности к миллионам и миллионам таких же, как он сам, очень разным, но в главном — таких же. Он навсегда терял целый мир, и взамен оставалась лишь память о нем — бледное и поверхностное отражение, которое, не обновляясь ежедневно, отодвигаемое новыми поразительными впечатлениями, обречено терять краски, подробности и четкость.

Мир, который он терял, был частью его самого, хотя лишь теперь Булочкин по-настоящему понял это. Его отношение к миру, теперь оставляемому, было слагаемым его личности. И вот, кроме всего этого, они собирались еще изменять его психику, мышление, мозг… Что же тогда останется от него, от Булочкина? Черты лица и цвет волос? Джинсы и куртка цвета хаки?…

Уже сейчас, отгороженный металлом звездолета от Земли, после происшедших невероятных событий, он не был прежним Булочкиным, хотя его духовная связь с Землей еще оставалась прежней, Земля еще была частью его самого. Да, он мечтал увидеть другие миры, да, он вошел в корабль, прилетевший из созвездия Орион, но сделал это только потому, что ни на миг не сомневался: где-то там, на далекой планете, из корабля тоже выйдет он, именно он. Лишь при этом условии происходящее имело для Булочкина смысл. И вдруг он понял, что для пришельцев это условие, наверно, необязательно, что они, наверно, относятся к личности и индивидуальности совсем не так, как мы на Земле; то, что невозможно для нас, очевидно, допускается их понятиями о гуманности и морали.

«Я не соглашусь на это! — покрываясь испариной, решил Булочкин. — Нет, ни в коем случае…» Ему нужен был он сам, а не наполовину искусственный гений, сохранивший его внешние черты. Решение было единственным возможным для него, сама мысль о том, что его могут модифицировать, заставила Булочкина напрячься и до боли сцепить ладони, однако в глубине души у него была уверенность, что хозяева корабля не станут делать над ним ничего помимо его воли.