Дэниел Силва - Убийство в Вене

• Название: Убийство в Вене
• Автор: Дэниел Силва
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-039128-8, 978-5-9713-5439-0, 978-5-9762-2010-2, 978-985-16-2228-9

В венском офисе израильской разведки взорвалась бомба.

Одна из жертв взрыва – Эли Лавон, старый друг Габриэля Аллона.

Когда-то Аллон считался лучшим из лучших оперативников секретных служб.

Теперь он вышел в отставку, ведет тихую жизнь и не намерен возвращаться к прежней работе.

Однако если речь идет о покушении на жизнь друга – он готов действовать вновь.

Аллон начинает расследование – и вскоре понимает, что следы преступников ведут в трагическое прошлое его собственной семьи.

«Смерть в Вене» завершает цикл из трех романов, написанных о неоконченном деле холокоста. Кража нацистами произведений искусства и сотрудничество с ними швейцарских банков послужили фоном для «Убийцы по прозвищу Англичанин». Роль католической церкви в холокосте и молчание папы Пия XII вдохновили меня на написание «Исповедника».

---

Шамрона прервала Гила, которая, просунув голову в дверь, спросила, не нужно ли им еще кофе. Шамрон поднял руку. Гила поняла, что они говорят о работе, и ускользнула назад, на кухню. А Шамрон сложил на столе руки и пригнулся к ним.

– Буду с тобой откровенен, Габриель: когда я прочел свидетельство твоей матери, я понял, что ты безупречен. Ты работаешь на меня ради нее. Она была не в состоянии беззаветно любить тебя. Разве она могла? Она боялась потерять тебя. У нее отняли всех, кого она когда-либо любила. Она лишилась родителей при отборе, и девушки, с которыми подружилась в Биркенау, были отобраны у нее, потому что она не произнесла тех слов, которые хотел от нее услышать штурмбаннфюрер СС.

– Я бы понял, если бы она попыталась рассказать мне.

Шамрон медленно покачал головой.

– Нет, Габриель, никто не в состоянии по-настоящему такое понять. Чувство вины, стыда. Твоя мать сумела найти свой путь в этом мире после войны, но во многих отношениях ее жизнь кончилась той ночью у польской дороги. – Он ударил ладонью по столу так, что зазвенела посуда. – Значит, что будем делать? Будем жалеть себя или будем продолжать работать и выясним, является ли этот человек действительно Эрихом Радеком?

– Я думаю, ответ на этот вопрос вам известен.

– А Мордехай Ривлин считает возможным, что Радек участвовал в эвакуации Аушвица?

Габриель кивнул.

– К январю сорок пятого года работа по «Акции 1005» была в значительной степени закончена, поскольку вся территория, завоеванная на востоке, была вновь захвачена советскими войсками. Возможно, Радек отправился в Аушвиц, чтобы демонтировать газовые камеры и крематорий и подготовить эвакуацию оставшихся узников. Они же были свидетелями преступлений.

– А нам известно, как это дерьмо сумело после войны выбраться из Европы?

Габриель рассказал ему о предположении Ривлина, что Радек, будучи австрийским католиком, воспользовался услугами епископа Алоиза Гудала в Риме.

– Так почему бы нам не проследить эту линию, – сказал Шамрон, – и не посмотреть, не ведет ли она назад, в Австрию?

– Как раз об этом я и думал. Я считал, надо начать в Риме. Я хочу посмотреть бумаги Гудала.

– Немало народу тоже хотело бы их посмотреть.

– Но у них нет номера личного телефона человека, который живет на верхнем этаже Апостольского дворца.

Шамрон передернул плечами.

– Это правда.

– Мне нужен чистый паспорт.

– Не проблема. У меня есть очень хороший канадский паспорт, которым ты можешь воспользоваться. В каком состоянии твой французский?

– Trus bon, mais je doit pratiquer I'accent d'un Quebecois.[14]

– Иногда ты пугаешь даже меня.

– Это кое о чем говорит.

– Ты проведешь здесь ночь и отправишься завтра в Рим. Я довезу тебя до «Лодя». По дороге мы завернем в американское посольство и поболтаем с главой местной резидентуры.

– О чем?

– Судя по досье из Государственного архива, Фогель работал на американцев в Австрии в период оккупации. Я просил наших друзей в Лэнгли посмотреть свои досье, не увидят ли они там имени Фогеля. Это смелое предположение, но, может, нам повезет.

Габриель взглянул на свидетельство матери: «Я не стану рассказывать все, что я видела. Не могу. Я обязана так поступить ради погибших».

– Твоя мать была очень мужественная женщина, Габриель. Потому я и выбрал тебя. Я знал, что ты сделан из отличного теста.

– Она была гораздо мужественнее меня.

– Да, – сказал Шамрон. – Она была мужественнее всех нас.

То, чем по-настоящему занимался Брюс Кроуфорд, было тайной из тех, что хуже всего хранят в Израиле. Высокий, благородного вида американец был главой резидентуры ЦРУ в Тель-Авиве. Об этом знали как правительство Израиля, так и палестинские власти, и он часто служил каналом связи между двумя враждующими сторонами. Редко случалось, чтобы телефон Кроуфорда не зазвонил ночью в самый непотребный час.

Он встретил Шамрона у ворот посольства на Харайкон-стрит и провел в здание. Кабинет у Кроуфорда был большой и на вкус Шамрона слишком шикарный. Он был похож скорее на кабинет вице-президента корпорации, чем на нору шпиона, но так уж принято у американцев. Шамрон опустился в кожаное кресло и принял из рук секретарши стакан охлажденной воды с лимоном. Он собирался закурить турецкую сигарету, потом заметил на столе Кроуфорда надпись «Не курить».

Кроуфорд, казалось, не спешил приступить к делу. Шамрон этого ожидал. У шпионов существовало неписаное правило: когда просишь друга об услуге, будь готов отработать ему ужин. Шамрон, поскольку он практически был вне игры, не мог предложить ничего существенного, – лишь дать совет и высказать соображения человека, совершившего немало ошибок.

Наконец через час Кроуфорд произнес:

– Насчет этого Фогеля.

Голос американца замер. Шамрон, уловив нотку провала в голосе Кроуфорда, выжидающе пригнулся в кресле. А Кроуфорд тянул время – отодрал бумажку от своего магнита и стал ее выравнивать.

– Мы просмотрели наши досье, – сказал он, не отрывая взгляда оттого, что делали руки. – Мы даже послали команду в Мэриленд покопаться в нашем флигеле. Боюсь, мы промахнулись.

– Промахнулись? – Шамрон считал, что в таком жизненно важном деле, как шпионаж, негоже использовать американские термины, какими пользуются в спорте. Агенты в мире Шамрона не промахивались, не пропускали мяч и не падали со стуком. В этом мире существовал лишь успех или провал, и провал в таком месте, как Ближний Восток, обычно оплачивался кровью. – Что в точности вы хотите этим сказать?

– Это означает, – педантично заявил Кроуфорд, – что наши поиски ничего не дали. Мне очень жаль, Ари, но иногда такое случается.

Он держал в пальцах разглаженную бумажку и внимательно рассматривал, словно гордясь тем, что сумел привести ее в такой вид.

А Габриель сидел и ждал Шамрона на заднем сиденье «пежо».

– Как все прошло?

Шамрон закурил и ответил.

– Вы ему верите?

– Знаешь, если бы он сказал мне, что они нашли обычное личное дело или разрешение на засекречивание, я, возможно, поверил бы ему. Но – ничего? С кем, по его мнению, он разговаривал? Я оскорблен, Габриель. Правда оскорблен.

– Вы считаете, что американцам что-то известно про Фогеля?

– Брюс Кроуфорд только что подтвердил нам это. – Шамрон бросил злобный взгляд на свои стальные часы. – Черт возьми! Ему потребовался целый час, чтобы набраться смелости соврать мне, а теперь ты еще опоздаешь на свой самолет.

Габриель посмотрел на телефон на консоли.

– Совершите поступок, – шепотом произнес он. – Бросаю вам вызов.

Шамрон схватил трубку и набрал номер.

– Говорит Шамрон, – отрезал он. – Из «Лодя» через тридцать минут вылетает рейс компании «Эль-Аль». У самолета только что возникла проблема с механикой, которая потребует час для исправления. Вылет откладывается. Понятно?

Два часа спустя у Брюса Кроуфорда зазвонил телефон. Он поднес трубку к уху. И узнал голос. Это был человек, которого он отправил следить за Шамроном. Опасная игра – следить за бывшим начальником Конторы на его территории, но так было приказано Кроуфорду.

– Выйдя из посольства, он отправился в «Лодь».

– Что он делал в аэропорту?

– Высадил пассажира.

– Ты его узнал?

Сыщик дал понять, что да. Не упоминая фамилии пассажира, он сумел сообщить то, что этот мужчина – известный агент Конторы, недавно активно действовавший в одном городе Центральной Европы.

– Ты уверен, что это он?

– Никаких сомнений.

– Куда он полетел?

Услышав ответ, Кроуфорд повесил трубку. А через минуту уже сидел перед своим компьютером и набирал текст по безопасному каналу связи со штаб-квартирой. Текст был краткий, без обиняков, как любил адресат.

«Авраам направляется в Рим. Прилетает сегодня вечером рейсом „Эль-Аль“ из Тель-Авива».

18

Рим

Габриель хотел встретиться с человеком из Ватикана в таком месте, где его не узнали бы. Они остановили свой выбор на «Пиперно», старом ресторане на тихой площади возле Тибра, на расстоянии двух-трех улиц от старинного гетто. День был не по сезону теплый, и Габриель, прибывший первым, занял столик на улице под ярким солнцем.

Через несколько минут на площади появился священник и решительным шагом направился к ресторану. Он был высокий, стройный и красивый, как итальянская кинозвезда. Покрой его черного, традиционного для священника, костюма и узкий белый воротничок указывали на то, что хоть это человек и скромный, но не без личного или профессионального тщеславия. Монсеньор Луиджи Донати, личный секретарь его святейшества папы Павла VII, считался вторым самым могущественным человеком в Римской католической церкви.