Екатерина Боровикова - Зов Припяти (Сборник)

• Название: Зов Припяти (Сборник)
• Автор: Екатерина Боровикова
• Жанр: Боевая фантастика

Предварительная версия сборника «Зов Припяти», составленного из рассказов-победителей третьего литературного конкурса по игре «S.T.A.L.K.E.R.». В печатной версии текст будет отредактирован, обложка тоже будет другая, но сами рассказы останутся прежними.

---

Когда поднял голову, дождь успокаивался. Ветер дул не так сильно, небо посветлело. В голове немного прояснилось. Я с большим облегчением оставил здесь часть того, что нёс со вчерашнего вечера. Я вернул Зоне часть долга. Теперь пора идти. Серые коттеджи с зияющими провалами окон, грядки, заросшие травой в рост человека, битые машины — всё, что я нашёл в посёлке. На секунду появилась мысль поискать что-нибудь съестного, которая тут же испарилась — выбитые двери, вывороченные наизнанку рамы окон, не вселяли надежды.

Но, повинуясь какому-то внутреннему порыву, я зашёл в один из пустующих домов. Спустя секунды понял — не зря. На дороге, идущей от восточного леса, показались двое. С виду — абсолютно мирные, но мне меньше всего хотелось сейчас выходить на контакт. «…Тот, кто здесь улыбается тебе в лицо, в Зоне выстрелит тебе в спину. По ту сторону кордона практически нет людей, живущих по совести. Там вообще нет людей. Одни животные. Пусть и внешне людей напоминают…» — Я всецело доверял заветам учёного Анатолия, ветерана зоны. Я не хотел сейчас давать о себе знать. Возможно, одиночеством я подписывал себе приговор. Но при обратном варианте риск был слишком велик. Мне с головой хватило одной встречи. Прислонившись к стене у окна, я затаил дыхание.

— Вот те на! Да ты посмотри — абсолютно мёртвый посёлок! Ни души…, - ребята были оснащены по полной — комбинезоны цвета оливы, автоматическое оружие, противогазы, болтающиеся сейчас на груди.

— Я же говорил тебе, рай, полный наживы! Вот подожди, ещё проникнем в глубокую Зону — там, говорят, вообще золотая жила, Клондайк! — По голосам, им было не больше двадцати.

— Как думаешь, сколько дадут за эту вещь? Может стоит вернуться и поторговаться как следует? — сталкеры явно нашли артефакт. Я мог бы сейчас выйти им навстречу, попросить помощи. Но, почему-то не хотелось. Чувствовалось, за этим юношеским азартом скрывается гораздо большее, чем могло показаться на первый взгляд. Ребята хотели наживы.

— А чёрт её… Ты посмотри, и ни одного сукина сына по дороге! Может, на станции кого найдём? — это подрастающие беспринципные грабители-мародёры.

— Т-с-с-с… Здесь определённо кто-то есть! Артефакты артефактами, а живой человек может нам предоставить гораздо большее… Артефакты-то не умеют сами себя собирать. — и заржал во весь голос.

— Вован, я понимаю, там, гопники, а с мирными-то что будем делать?

— Что-что… Валить их, и все дела! Здесь ни один закон не действителен! Делай что хочешь! Лишь бы живым остаться, — мне ничего не стоило открыть по ним огонь. Но одно останавливало меня. Я не хотел больше смерти. Каким бы ублюдком ни оказался человек, встретившийся на моём пути — я не хотел его отправлять на тот свет. Будь на то моя воля, я бы с радостью вернул с к жизни тех, у кого я эту жизнь отнял. И пусть бы они убивали, мародёрствовали, грабили — моя совесть была бы чиста.

— Ладно, пошли к станции. Чует моё нутро, кто-то там ошивается… — запоздало твоё нутро. Эх, ну ладно, что сделано, то сделано. Надо отталкиваться от того, что есть. Пора выбираться отсюда.

Прижавшись к стене у окна, я проводил сталкеров взглядом. Когда двое скрылись в руинах железнодорожной станции, спешно покинул коттедж и двинулся дальше на восток, по дороге, по которой они пришли сюда. Чувствовал — до внешнего мира оставалось рукой подать.

«По моим подсчётам, к тому времени мы выйдем к „железке“. Относительно спокойный участок. По „железке“ километров пять на юг — там будет станция и при ней деревенька. За деревней поворачиваем опять на восток, проходим лесок небольшой, а за ним… Лафа, короче. Солнышко светит, птички поют, собачки по полям да по лугам носятся, гадят от радости, новички в песочницах играются, а вокруг ходят гопнички и люлей всем по очереди прописывают. Красота… Если последних вниманием обделить, то вполне мирный район — хоть разденься и загорай. А там у любого встречного спросишь где кордон, он тебе с радостью укажет, откуда полчаса назад сам вышел. Ты мотай на ус, пока я рассказываю. Постигай географию…»

На ум пришли слова Фёдора. Спасибо, дорогой друг, и здесь помог. Значит, я совсем близко от периметра. Железную дорогу и деревню я прошёл, осталось пересечь лесополосу.

Длинная дорога через лес. Наподобие той, по которой ехал наш «Урал» позавчера. Только теперь всё изменилось. Я шёл один — без крепости на колёсах, оснащённой вооружёнными солдатами. Сейчас эта разница ощущалась очень остро. Мрачный лес обступал гравийную дорогу со всех сторон, только теперь я был один. Совсем один. А где-то глубоко в лесу раздавался протяжный, печальный вой. Такой же, который приветствовал мой приход во внешний периметр Зоны. С одной только разницей. Здесь не было пьяного «защитника отечества» и группы его сослуживцев, вооружённых автоматическим оружием. Здесь не было пары германских туристов, отправившихся в Зону за дозой острых ощущений. Здесь, во владениях смерти, не было учёного Анатолия, готового поддержать и утешить в любой момент. Как мне не хватало их всех здесь! Как мне хотелось сейчас увидеть хоть кого-то из них, пусть и в своих грёзах! В своих идиотских, бессмысленных грёзах… Я помню, как встал наш грузовик с пробитой шиной посреди сумрачного леса. Я помню, как переполошились военные. А сейчас и здесь, я был совсем один. Тогда я не чувствовал этого, но сейчас ощущал во всей полноте. Страх.

Судорожным движением вырвав из-за ремня трофейный пистолет — рукоять в сжатой руке придавала немного уверенности — продолжал я свой жуткий путь через мрачный лес. Страшный путь, дорогу из ниоткуда. Дорогу из мира, которого больше нет.

Вой, исполненный безысходности, раздавался в лесу. Зверь, возможно, почувствовав опасность, не спешил показать своё лицо. А я в те минуты и вправду был крайне опасен — человек, потерявший надежду. Человек, почти поверивший в свою обречённость. Человек, начинающий убеждаться в бессмысленности своей жизни. С заряженным оружием наголо — я был страшен в тот момент. Я сам почти уподобился зверю — жестокому порождению Зоны. Прошедший почти все круги ада, закалённый в жестоких, кровопролитных боях, крещённый огнём — я готов был цепляться за жизнь из последних сил. Готов был врукопашную, без тени сомнения, идти на любую тварь, что покусится на мою жизнь и свободу. Я был отчаян. Отчаян до глубины души. До последних вздохов сердца. Я готов был зубами вгрызаться в плоть того, кто встанет на моём пути. Но не из отваги. Не из смелости. Из полупанического, животного страха, граничившего с безумием. Вой. Снова протяжный, деморализующий вой, наполненный такой печалью, что хотелось броситься на землю и зарыдать.

— Заткнись, сука! — теряя последние капли самообладания, я принялся палить во все стороны.

Лес вокруг притих. Казалось, он ощущал мой настрой. Ни одна сволочь не преградила мне дорогу. Не скажу точно, сколько я шёл. Дорогу мне преградил производственный комплекс, наподобие того, что я уже видел. Ворота были распахнуты настежь, приглашая, заманивая всех желающих испытать судьбу. Прямо посреди комплекса высился здоровенный цех, копия того, в котором приютился гражданский городок на границе. Дорога шла через него…

А погода опять портилась. На небо набежали такие тяжёлые тучи, что всё вокруг потемнело — тяжёлый, маслянисто-чёрный сумрак накатил из-за леса, заставил усомниться в том, что сейчас день. Мрачной громадой высился надо мной заброшенный цех. В зияющих провалах окон чернела непроглядная тьма. Вот где я в очередной раз не по-детски струхнул. Можно было попытаться обойти весь комплекс вдоль забора, но тогда бы мой путь пролегал по самой границе леса, во всеобщей темноте ставшего в десять раз более страшным. Можно обойти цех через комплекс…

В затылок как будто стукнул маленький, но сильный молоточек. Я обернулся. Из-за поворота лесной дороги показалось нечто. Я моргнул — оно исчезло. Слава богу, почудилось… Фёдор же говорил — подглючивает… Страх давил логику, навязывая успокаивающие мысли. Но это крепло внутри меня. Пара секунд жестокой борьбы мыслей с эмоциями после увиденного — и оно вырывается на поверхность. БЕЖАТЬ. УНОСИТЬ НОГИ. ОНО НЕВИДИМО. Действуя машинально под железным приказом срывающегося, хрипящего внутреннего голоса, я рванул в цех. В почти кромешной тьме налетел на какой-то станок, выругался вполголоса, ринулся дальше — к провалу бледного света в дальнем конце цеха. У меня считанные секунды, пока ОНО не оказалось прямо здесь. Какое-то внутренне сомнение остановило меня в нескольких метрах от выхода. Круто развернувшись я побежал к правой стене, вдоль которой тянулись чёрные галереи боковых комнат. Затаившись в одной из них у окна, выводящего в цех, я принялся ждать, прислушиваясь к тяжёлым ударам сердца, пытаясь совладать с одышкой.

Ожидание. В таких условиях — самое страшное, что только можно представить. Есть возможность сорваться и бежать, с головой выдав себя врагу. Есть возможность сойти с ума. Есть возможность пустить себе пулю в лоб. Самое жуткое — стук сердца и зубов в абсолютной тишине на фоне громыхающего за воротами ливня кажется достаточно громким для того, чтобы тебя могли услышать. Дрожащими руками я, с горем пополам, вставил новую обойму в пистолет, так как старую отстрелял в лес. Страшно. Жутко. Жутко до рвоты. Казалось, ещё чуть-чуть — и выброшу скудное содержимое желудка на пол. Проверил нож в нагрудном кармане рубашки. Ни с кем я не хотел биться. Просто это немного, самую малость успокаивало в тот момент.