Владимир Орлов - Двойной агент. Записки русского контрразведчика

• Название: Двойной агент. Записки русского контрразведчика
• Автор: Владимир Орлов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1932

Книга Владимира Орлова (1882-1941), действительного статского советника, следователя по особо важным делам при штабе Западного фронта в период первой мировой войны, выдающегося русского контрразведчика, ныне практически неизвестна, выходила на английском языке под названием «Секретное досье». Автор ее — личность легендарная. Достаточно сказать, что он вел расследование таких шумных историй, как дело о предательстве военного министра Сухомлинова, дело о шпионаже жандармского полковника Мясоедова, дело ряда петербургских банкиров-сахарозаводчиков, работавших в пользу Германии, и др. А его нелегальная работа в ВЧК (комиссии по уголовным делам), куда он внедрился по заданию генерала Алексеева, проходила буквально на глазах самого Дзержинского. Но, пожалуй, самым большим делом Орлова стало создание архива, где находились досье на многих деятелей советского государства, партийных функционеров, коминтерновцев со всей Европы и Америки, дипломатов, разведчиков системы ИНО ОГПУ — НКВД и Разведупра Красной Армии. Именно по этой причине он был постоянно под прицелом спецслужб СССР. Судьба Орлова трагична. Он погиб при загадочных обстоятельствах, но есть предположение, что пал от рук гитлеровцев, против которых выступал столь же резко, как и против большевиков. Книга написана захватывающе интересно. Читатель узнает много нового о работе белой и красной разведок и контрразведок, ощутит атмосферу той далекой эпохи, активным участником многих событий которой был сам автор. Повествование, однако, грешит некоторой чрезмерной субъективностью, но и от этого оно не проигрывает.

---

   Ныне известно, что царь погиб в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Он и его семья были переведены из Тобольска в Екатеринбург. Там все они содержались в доме, расположенном на углу Вознесенской улицы и сквера, который принадлежал ранее богатому уральскому купцу Ипатьеву. Дом был огорожен высоким деревянным забором, укрывавшим его от посторонних и любопытных глаз. На первом этаже этого большого здания размещались конторы, а наверху — пять комнат, в которых поселили семью Романовых.

   Строгая охрана под началом товарища Авдеева, члена губернского Совета, обеспечивалась отрядом красногвардейцев исключительно из числа рабочих, не пропускавших никого вовнутрь.

   Пленникам была разрешена определенная свобода действий, никто не вмешивался в их личные дела. Каждый день их выводили на прогулку в крошечный сад, где для них был приготовлен садовый инвентарь на тот случай, если им захочется размяться. Николай довольно сносно переносил неволю, в отличие от Александры, которая неистово протестовала и постоянно оскорбляла охрану, а также представителя губернского Совета.

   Монахини соседнего монастыря ежедневно приносили в больших корзинах многочисленные подарки, присланные августейшим пленникам, но подарки эти немедленно конфисковывались и отдавались охране.

   После перевода Николая II в Екатеринбург туда, как я уже после узнал, стали постоянно прибывать разные подозрительные личности, старавшиеся под тем или иным предлогом получить аудиенцию у бывшего царя. Кто были эти люди, что они хотели от бывшего царя, никого, видимо, не интересовало, потому что всем этим «ходокам» все равно бы ничего не удалось сделать. Между тем поток корреспонденции шел к Николаю, и особенно к его жене, которая проявляла гораздо большую активность, чем он. В одном из писем был такой абзац:

   «Час освобождения близится, дни узурпаторов сочтены. Славянские армии наступают на Екатеринбург и находятся сейчас всего в нескольких верстах от города. Наступил критический момент, велика опасность кровопролития, но час пробил, и нужно действовать…»

   Смертный приговор Николаю Романову и его семье был подписан. Пленникам было приказано спуститься на первый этаж. Под окнами здания стоял грузовик, шум работающего мотора и гудки которого должны были заглушить звуки выстрелов.

   Николаю, его жене, их сыну Алексею и его учителю, доктору Боткину, бывшей фрейлине было приказано встать к стене, и им был зачитан приговор. Комиссар дома, член Уральского Совета, добавил, что любые надежды Романовых на спасение тщетны — они должны умереть.

   Эта новость ужаснула всех, только Николай заставил себя задать вопрос:

   — Разве вы не собираетесь отвезти нас куда-нибудь?

   Несколько револьверных выстрелов были единственным ответом — и императорской семьи не стало.

   Тела погрузили в грузовик и вывезли в район Верхнего Исетского завода, где их сбросили в яму, а на следующий день сожгли серной кислотой. Так трагически и бесславно закончилось трехсотлетнее царствование Дома Романовых.

Россия в хаосе

   По тем ударам, которые Российская империя пережила, по катастрофам, которые на нее свалились, мы можем судить о ее силе… Победы Брусилова — пролог нового русского наступления 1917 года, более мощного и непобедимого, чем когда бы то ни было. Несмотря на большие и страшные ошибки… строй к этому времени выиграл войну для России… Но никто не смог ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. На пороге победы она рухнула на землю, заживо пожираемая червями…

У. Черчилль.

Заря новой эры

   Впервые в жизни все мы, а особенно военные, так как их это касалось больше всего, узнали из газет, что есть на свете прапорщик Крыленко. Из его личного дела в Разведывательном управлении Главного командования русской армии было известно, что его деятельное участие в первой революции, как говорится, сошло ему с рук. Кто же он такой этот прапорщик?

   Человек, который сталкивался с ним прежде, рассказал мне историю его жизни. Он родился в 1885 году в Смоленске и учился в гимназии в Люблине, где впоследствии стал учителем географии. Выглядел так: короткие, кривые ноги, почти полное отсутствие волос, покрытое прыщами, нездоровое, отечное лицо, грузная фигура.

   Господи, каким же образом он оказался в армии? Находясь на фронте в Галиции, Крыленко настолько успешно изображал неизлечимо больного, что был отправлен в Москву. За восемь дней пути этот болезный человек заработал кучу денег, распевая неприличные частушки в лазаретах и пуская шапку по кругу. Прибыв к месту назначения, он тактично забыл о попрошайничестве, а когда его окликнули по фамилии, злобно сказал, повернувшись к товарищам: «Крыленко! Что за Крыленко? Я вам не Крыленко! Для вас я его превосходительство господин прапорщик Крыленко». В этом он был весь.

   Когда в ноябре 1917 года начальник штаба генерал Духонин, советник народного комиссариата, получил приказ начать переговоры о перемирии, он отказался сделать это. «Заключение мира — обязанность правительства, а не народного комиссариата», — сказал генерал Духонин по телефону Ленину, Сталину и даже этому выскочке прапорщику Крыленко.

   Два дня спустя прапорщик был назначен командующим, Вот это карьера!

   Вскоре он прибыл в штаб лично, в специальном пульмановском вагоне и в сопровождении многочисленной охраны из солдат-большевиков, Они промаршировали к нашему штабу через весь город, Мы решили не оказывать сопротивления, силы были неравны.

   Все старшие офицеры были арестованы. К генералу Духонину подошел адъютант Крыленко и сказал, что он должен немедленно отправляться на станцию, где его ждет в своем купе главнокомандующий. По дороге матросы-конвоиры подвергали его издевательствам, кололи штыками. Они притащили его тело на платформу и бросили перед вагоном своего командира.

   Крыленко спокойно стоял в поезде, глядя поверх трупа на город, как будто ничего не случилось и о самосуде ему ничего не известно. Поскольку я был следователем при штабе, послали за мной, и я, не теряя времени, прибыл на вокзал, чтобы исполнить свой долг.

   Ужасное зрелище открылось предо мною, Тело генерала Духонина, ставшее игрушкой в руках обезумевших от дурной крови матросов, лежало на рельсах, Ему нанесли не менее двадцати штыковых ранений, Я накрыл его солдатской шинелью, но охрана сорвала ее. Все слонявшиеся поблизости матросы повернулись в мою сторону. Крыленко стоял в дверях своего пульмановского вагона и презрительно улыбался.

   — Что тебе здесь надо, мерзавец? — спросил кто-то меня грубо.

   — Я следователь при штабе, — ответил я спокойным голосом, хотя в душе весь кипел от негодования.

   Взрыв смеха был единственным ответом.

   — Прошу вас не мешать мне в исполнении моих обязанностей, — стараясь изо всех сил казаться спокойным, произнес я.

   — Иди к черту! Твое время прошло, Скоро и ты будешь лежать там же, где и он, — прокричал какой-то человек, указывая на останки Духонина.

   Что мне оставалось делать? Я ушел, но на следующий день вернулся и увидел, что тело нашего бедного друга по-прежнему лежит на рельсах, правда, было оно еще страшнее изуродовано. Я еще и еще раз пытался провести расследование, но каждый раз меня прогоняли с оскорблениями и насмешками. На четвертый день я прекратил свои попытки, потому что в тот вечер тело было похищено. Думаю, что вдова тайно перевезла тело генерала в Киев и похоронила там. Страшным был конец последнего главнокомандующего России. И это было только начало.

С секретным заданием в Петроград

   Все разрушено. Все усилия командования войсками тщетны. Ходят слухи, что генерал Алексеев Михаил Васильевич собирает последние силы старого режима против красных, поэтому я отдаю себя в его распоряжение. Но и он бессилен. Мы встречались с ним при проведении нескольких расследований, и я знал, что, пока он будет считать, что есть хотя бы малейшая надежда, храбрость не покинет его.

   «Попытайтесь попасть в Петроград и разузнайте для нас все, что сможете, мой дорогой Орлов, — посоветовал генерал Алексеев. — Может быть, этим вы поможете нашему делу». Я закрыл свой кабинет, что само по себе было непросто, ведь нужно было решить, что делать с моим архивом. Мне непременно нужно было найти надежное место, где бы я мог хранить свои записи и документы о шпионах в Европе. Но где бы я мог сохранить их теперь, когда революционеры жгли все бумаги, а их владельцев ставили к стенке? Этот вопрос меня очень сильно тревожил, потому что нельзя было медлить и с выполнением задания. От него, как я понимал, зависело много.