Аркадий Фидлер - Зов Амазонки

• Название: Зов Амазонки
• Автор: Аркадий Фидлер
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1957

«Зов Амазонки»(«Здобывамы Амазонке») — это переработанная автором для молодежи «Рыбы поют в Укаяли». В ней Фидлер описывает свое путешествие по рекам Амазонке и Укаяли, раскрывает сказочные богатства природы, мир буйных тропических лесов, чарующую прелесть необыкновенных цветов, грозу и ужас разбушевавшейся стихии, причудливую красоту бабочек и птиц, мир диковинных животных и поющих рыб.

---

Густые лесные заросли скрывают от наших глаз эстонца, и создается страшное впечатление, будто сам лес шлет проклятья капитану, пароходу и всем на свете лекарствам.

С нескрываемым удовольствием Ларсен прислушивается к брани, доносящейся с берега, затем разражается неистовым, издевательским смехом. Этот смех как бы ответ цивилизованного мира тропическому лесу.

С тяжелым сердцем я возвращаюсь в свою каюту. Наступают сумерки, и на палубе первые пауки уже плетут свои сети.

33. КУМАРИЯ

Однажды на рассвете юнга шумно распахивает дверь нашей каюты и будит нас криком:

— Вставайте! Подходим к Кумарии!

Это слово звучит как призыв, как лозунг. Мы срываемся с коек. Наконец-то после долгих недель бродяжничанья я добрался до Кумарии, цели моего путешествия. Кумария лежит примерно в тысяче восьмистах километров вверх от Икитоса. Что же это такое — Кумария? Река шириной почти в километр — дикая, необузданная, с кипящими водоворотами, берег высотой в несколько метров — а в иных местах и в полтора десятка метров, — широкая поляна, окаймленная лесом, на поляне десяток-два хижин, сложенных из дикого сахарного тростника, и один низкий, просторный каменный дом. Это асьенда итальянца Дольче.

Кумария — это кладбище несбыточных польских надежд. Привлеченные заманчивыми обещаниями, колонисты из Польши пришли сюда, мечтая о лучшем завтрашнем дне. Но они потерпели поражение. Не выдержав тяжелых условий жизни, созданных враждебной пущей и плохой организованностью, они бежали обратно, все побросав, потеряв все свое достояние. Лишь несколько человек осталось здесь.

Кумария — это клокочущий буйный тропический лес. Ослепительные бабочки, ядовитые насекомые, прекрасные орхидеи, диковинные млекопитающие, ленивцы50, змеи. Сплошной клубок растений. Тысячи неизведанных впечатлений, прославившееся, безудержное пиршество природы! Приснившийся рай. Да, здесь, наконец, я доберусь до самого сердца лесов.

Я нахожусь на юго-западной окраине величайших в мире влажных тропических лесов. Если по воздуху отправиться отсюда в направлении Пара, то пришлось бы пролететь три тысячи километров над сплошной гущей лесов. Если на север, до венесуэльских саванн, то полторы тысячи километров такого же леса. Только на западе лес кончается недалеко отсюда, всего в двухстах-трехстах километрах на высокогорных пунах51 Анд.

На «Синчи Рока» застопорили машины. Краснокожий матрос сбросил трап. Медленно, почти торжественно мы выходим на берег. На берегу стоит одинокое дерево, покрытое фиолетовыми цветами. На дереве сидит диковинная птица — черный тукан с огромным, апельсинового цвета, клювом почти такой же величины, как и вся птица. Это диво приветствует нас громким карканьем, похожим на карканье нашей вороны.

В Чикиньо просыпается охотник. Он вытаскивает из кармана пращу и хочет прицелиться в птицу.

— Оставь ее в покое! — говорю я. — Лучше помоги мне вытащить тюки.

Тукан будто и впрямь приветствовал нас. Пока мы вытаскивали тюки, он не переставал каркать, и только тогда, когда Чикиньо прицелился в него, он замолчал и улетел в лес.

Этот носатый феномен — яркий символ чудовищности леса, настоящий предвестник тех чудес, которые нас поджидают в лесных чащах.

34. ДЕЛЬФИНЫ

— На реке туман! — этими словами разбудил меня мой слуга, препаратор, охотник, вообще моя правая рука — Педро Чухутали. Он метис, мать его была индианкой племени кечуа.

— Валентин пришел? — спрашиваю я, одеваясь.

— Нет еще! — отвечает Педро пренебрежительно.

Антипатия Педро к Валентину — наболевший вопрос в нашей маленькой семье. Педро приехал в Икитос вместе со мной. За несколько месяцев совместной работы я успел полюбить его. Это был услужливый, деликатный, хотя и несколько замкнутый друг.

Когда мы две недели тому назад прибыли в Кумарию, у меня оказалось столько работы по составлению коллекций, что пришлось пригласить еще одного помощника — Валентина, молодого метиса из племени кампа. Педро был значительно старше Валентина и многим опытнее его в деле коллекционирования насекомых, чем он ужасно гордился. Это забавное соперничанье создавало постоянные конфликты. Много труда пришлось потратить, прежде чем удалось наладить отношения между двумя моими товарищами.

Ночью река опять поднялась, — когда же, наконец, Укаяли остановится, ведь и так уже потоп! — и залила наше каноэ. Пока мы вытаскивали челнок из ила, наступил рассвет — было половина шестого утра. Наконец появился заспанный Валентин, и мы отправляемся на охоту. Я с ружьем в середине челнока, Чикиньо тут же — за мной, Валентин и Педро на носу и корме на веслах.

Туман скрывает от нас не только противоположный берег, отдаленный почти на километр, но и деревья на нашем берегу реки. Невдалеке выплыла из тумана пальма агуаче. Эта прекрасная пушистая пальма стоит как будто на страже экзотического рая. Пальма агуаче считается самым прекрасным деревом во всем Перу. Говорят, что в ней воплощено очарование заколдованной царевны инков, превращенной в пальму.

В густых зарослях за этой пальмой просыпаются первые птицы. Уже слышится сдержанное чириканье пичужек и крики попугаев. В том месте, где речка Инуя впадает в Укаяли, раздается громкое сопение. Это два речных дельфина буфео весело резвятся в воде и через каждые несколько секунд всплывают на поверхность набрать воздуху. Показываются из воды их блестящие, жирные туловища и раздаются глубокие вздохи.

В водах Амазонки и ее притоков удивительно много дельфинов. Это объясняется, вероятно, тем, что со стороны человека им не грозит никакой опасности; местные жители считают, что убийство дельфина приносит несчастье, а есть их мясо опасно — это грозит проказой. Я думаю, что дело обстоит гораздо прозаичнее: просто мясо дельфинов невкусное.

Когда мы проплывали мимо дельфинов всего в нескольких шагах, Валентин вдруг обратился ко мне с просьбой:

— Застрелите дельфина, вон того, что ближе всех!

Я с удивлением взглянул на него, думая, что он шутит. Но по лицу вижу, что это не шутка.

— Ты что же, хочешь накликать на меня несчастье? — спрашиваю с улыбкой.

— Ты европеец и сумеешь отвертеться от несчастья. А мне очень нужна кожа дельфина.

— Зачем?

Валентин не желает объяснить. Тогда на помощь приходит Педро. Он говорит, что Валентин суеверен, что он темный чоло, он верит в магическую силу кожи буфео. Валентин убежден, что если приложит ее к своей руке, то достигнет власти над всеми людьми. Этакий чудак. Сам Педро не верит в такие глупости. Нет, Педро не чудак!

— А в то, что убийство дельфина приносит несчастье, ты веришь?

— Да, — признается Педро, — в это я верю.

Тогда я беру ружье и прицеливаюсь, но вдруг неожиданная преграда: Чикиньо твердым голосом просит меня не стрелять.

— Послушай, не стреляй лучше! А вдруг действительно это принесет тебе несчастье?

Вся огромная привязанность мальчика отразилась в его встревоженных глазах. Что с ними сегодня, с ума посходили, что ли?

В эту минуту наше внимание привлекли две цапли, сидящие на дереве. Это так называемые королевские цапли. Они совершенно белого цвета, но с желтыми клювами и черными ногами. Такие трофеи мне больше по вкусу, нежели дельфины, которые даже подстреленные обычно ныряют в глубину и ускользают.

Но цапли птицы пугливые, они всегда начеку. Еще издали, заметив нас, они срываются с места и улетают на Иную. Проделав над лесом несколько широких кругов, они поворачивают в сторону Укаяли. Вот они плавно пролетают над нашей головой. Это неосторожно: грохот выстрела потряс пущу, и одна цапля камнем свалилась в воду.

— Хороший выстрел… — слышу я спереди и сзади похвалы своих пеонов52.

— Ты ранен! — вдруг восклицает Чикиньо, с ужасом показывая на мой палец, по которому сочится маленькая капелька крови: очевидно, спуская курок, я прищемил себе палец. Чепуха. Но Чикиньо очень встревожен и говорит с упреком:

— Видишь, видишь… А ты еще хотел подстрелить буфео!..

Дорогой, заботливый дурачок! А дельфины, испугавшись выстрела, мгновенно исчезли в глубине реки.

35. ЗМЕЯ ЧУШУПИ НАПАДАЕТ НА ЧЕЛОВЕКА

Из Укаяли мы попадаем в Иную. Река не особенно широка, и мы можем, сидя в лодке, обстреливать оба берега. Вода в реке черного цвета. Из-за вздувшейся Укаяли течение Инуи пошло вспять, река теперь катит свои воды от устья к истокам.

Вдруг в воздухе замечаем чудесное превращение: серый, низкий туман поднялся над лесом и окрасился в теплый розовый цвет. Как будто над нами раскинулся купол, сотканный из светящихся роз. Затем туман окончательно рассеялся, и первые лучи солнца позолотили верхушки деревьев. Еще минуту назад было прохладно, как бывает ранним июльским утром в Польше. И вдруг сразу тропическая жара, обильный пот выступает на наших лбах.

На болотистом островке лежит притаившееся чудовище — двухметровый кайман. Он кажется мертвой колодой, но только кажется. Когда мы приближаемся шагов на двадцать, кайман поднимает морду и лениво сползает в воду. Удивительно, откуда в такой маленькой речке (она вдвое уже, чем Варта под Познанью) берутся такие громадные чудовища? Я не стреляю в него, меня интересуют только птицы.