Аркадий Фидлер - Горячее селение Амбинанитело

• Название: Горячее селение Амбинанитело
• Автор: Аркадий Фидлер
• Жанр: Путешествия и география

---

Аркадий Фидлер Горячее селение Амбинанитело

Аркадий Фидлер — известный польский писатель и путешественник. Он побывал в Бразилии, в Перу, в Канаде, на Таити, на Тринидаде, в Гвиане, в Мексике, в Камбодже, в Лаосе.

Широкой популярностью пользуются в Польше его книги об отдаленных и малоисследованных странах. Советский читатель знаком с А.Фидлером по книгам «Зов Амазонки», «Рио де Оро» и «Маленький бизон».

В 1937-1938 годах Фидлер побывал на острове Мадагаскаре. В результате этой поездки появились его книги «Завтрашний день Мадагаскара», «Горячее селение Амбинанитело» и «Остров любящих лемуров».

Предлагаемая вниманию читателей книга знакомит с нравами и обычаями жителей, а также с необыкновенным животным и растительным миром Мадагаскара. Богатейшая и удивительная по своим формам природа, мягкий характер жителей завоевали сердце автора. Вместе с тем жестокий колониальный режим, эксплуатация полунищих людей вызывают его возмущение. Но Мадагаскар не дремлет, там есть свои борцы за свободу и независимость.

Книгу эту с интересом прочтут самые широкие круги читателей.

ПОБЕРЕЖЬЕ МАДАГАСКАРА

Мароанцетра расположена на восточном берегу северной части Мадагаскара, в глубине обширной бухты Антонжиль, там, где в 1774 году высадился Маурицы Беневский и построил крепость Луисберг. Он мечтал основать здесь государство и стать главой мальгашских племен.

Добираться в Мароанцетру сегодня, пожалуй, так же трудно, как и в те времена. Никакого точного пути к портовому городку, закрытому со стороны суши хаосом гор и густым тропическим лесом, нет. Попасть в Мароанцетру можно только двумя путями: от порта Таматаве пешком или в носилках-филанзани вдоль морского пляжа, либо по морю на береговом французском суденышке, ежемесячно совершающем рейс.

Мы выбрали второй путь. И вот однажды знойным январским утром мы очутились на палубе судна и через час отчалили от таматавского мола. Значительно позже мы поняли, что такое отъезд из Таматаве: это путешествие в другой мир. И какой мир! Позади осталась бурная жизнь французской колонии, лихорадочный танец вокруг золотого тельца, позади остались многочисленные доки Таматаве и фешенебельные европейские кварталы Тананариве, железные дороги и поезда, гостиницы, французские вина и французские администраторы.

Как только наше судно покинуло Таматаве, колониальный шум оборвался. С наступлением тишины мир застыл в сказочном оцепенении. Тропическая сонливость овладела всеми: людьми, судном, небом.

Индийский океан сейчас похож на озеро — он небывало спокоен. В воздухе от нестерпимой жары клубится белый пар. Кажется, он проникает даже в человеческий мозг и подавляет всякую мысль. В этом мире стираются события и жизнь утрачивает черты действительности.

Я с моим попутчиком из Польши Богданом Кречмером стою на палубе, облокотясь на перила. В полудремоте смотрим на затуманенные расстоянием горы восточного побережья.

— Сегодня ночью будет шторм, — говорит кто-то по-французски за моей спиной.

— Может быть, будет, — отвечаю нехотя, не двигаясь с места.

— Вы тоже в Мароанцетру?

— Да.

— Вы из колониальной администрации?

— Нет.

— Торговля?

— Нет.

— Эксплуатация?

— Да.

— Чего? Леса?

— Нет. Червей.

Мои слова показались незнакомцу неуместной шуткой, и я услышал тихое ворчание. Оглядываюсь. Сзади стоит огромный индус с великолепной черной бородой, одет в белый шелковый костюм. По всему видно, человек состоятельный, умеет пользоваться жизнью. Типичный восточный властелин из кинобоевиков.

— Червей? — недоверчиво переспросил он, и в голосе его послышалось недовольство, а в таких же черных, как и борода, глазах блеснула неприязнь.

— Мы собираем насекомых для музеев. Мы — естествоиспытатели, — поясняю я более учтиво.

— Господа не французы?

— Нет.

— Немцы?

— Нет. Поляки.

— Ах, поляки! — повторяет индус с таким выражением, точно это для него радостная новость. — И вы собираете насекомых? А это выгодно? И почему вы едете в эту часть света? И, вероятно, в самую глубину тропического леса?

— Нет, не в глубину. В бассейне Мароанцетры есть такая деревня — Амбинанитело, расположена над рекой Антанамбалана.

— Bien, знаю ее прекрасно. Там у меня филиал, склад тканей. Я — Амод, купец из Мароанцетры.

— А я думал… полицейский агент: очень уж вы любопытны.

— Нет, благодарю! — поежился индус.

Мое ироническое замечание, видимо, не доставило ему удовольствия, но любопытства не укротило.

— Амбинанитело — деревня большая, это верно, и там много красивых девушек — рамату, но зачем вам, черт возьми, лезть в такую захудалую дыру?

— Мы надеемся найти там две вещи: редких насекомых и следы Беневского.

— Беневского? Кто такой Беневский? Пропавший соотечественник?

— Да, что-то в этом роде.

Индус вытирает шелковым платком лицо и вздыхает:

— Пожалуй, ночью разразится буря…

Он иссяк, пропала охота разговаривать. У нас тоже.

Уходя, он сказал:

— До свиданья, господа. Встретимся за обедом.

Не встретились. Он ехал первым классом. Мы — вторым.

К вечеру мы причалили к пристани в Фульпуэнте. Во второй половине XVIII века здесь властвовал король Хиави, союзник и почитатель Беневского. Теперь здесь властвуют белые владельцы кофейных плантаций. В течение часовой стоянки в порту на наше судно погрузили сотни мешков этих ценных зерен. Таскали их на спинах полунагие мальгаши. Грузчики принадлежат к племени бецимизараков, живущем на большей части восточного побережья острова. Согнувшись, обливаясь потом, они бегут на пароход.

Индус Амод и упитанный француз Тинер, торговец лесом в Мароанцетре, тоже пассажир первого класса, сошли, как и мы, на берег и прогуливаются по пристани, чтобы глотнуть немного воздуха. Я прошу их объяснить мне одно непонятное противоречие. Почему портовые грузчики, которых колонизаторы считают отъявленными лентяями, так хорошо работают.

— Противоречие? — восклицает Тинер. — Здесь нет никакого противоречия! Вас правильно информировали эти мошенники, — Тинер презрительно кивнул в сторону рабочих, — эти мошенники — самый гнусный сброд под луной. Лень этих ничтожеств не поддается описанию…

— И поэтому они так бегают с мешками, — замечаю я.

— Ну, то, что они так бегают с мешками, — невозмутимо продолжает купец,

— совсем другое дело. Это результат гениальной экономической двигательной силы нашей колониальной администрации. Знаете ли вы, господа, что такое подушный налог? Это чудо, это современное заклинание. Он обладает такой силой, что заставил работать даже этих закоренелых бездельников. На нашем большом острове господствовали различные формы рабства, но результаты заставляли желать много лучшего, прибыли оставались слишком низки. В 1895 году мы уничтожили последние следы прежней бездарной системы. Был введен подушный налог, мера совершенная и куда более выгодная для властей, чем все обанкротившиеся прежние формы.

— Смело вы говорите об этом и даже с каким-то особенным энтузиазмом!

— А как же иначе? Взгляните на этих молодых ракотов, царов, расафов, сиддицов, и как там их еще! Лентяи, изголодавшиеся бродяги, разве им когда-нибудь приходило в голову взяться за настоящую работу? А теперь — обязаны. Обязаны потому, что на Мадагаскаре каждый без исключения мальгаш старше восемнадцати лет должен платить солидный подушный налог. Не беда, что большая часть туземцев ничего не имеет, кроме лохмотьев на теле, и хроническая нищета заставляет их голодать. Каждый из этих подонков ежегодно должен вносить дань.

— И сколько?

— Примерно столько, сколько составляет ежемесячное жалованье низшего административного чиновника.

— Но ведь это же бессмыслица! Если человек беден и гол, как он будет платить налоги? Всякому известно: из пустого сосуда ничего не нальешь.

— Ничего подобного! На Мадагаскаре нальешь! — зло смеется Тинер. — Колониальные власти указывают мальгашу правильный путь: иди к белому колонисту на рудники или плантации, прими все его условия — и заработаешь необходимые для уплаты налога деньги!

— И мальгаш идет? Не упрямится?

— Пусть попробует! Если он не внесет налога — тяжело поплатится за свое упрямство. Колониальный закон приговорит его к тюремному заключению на год, а то и больше, и там он будет работать принудительно и без всякой оплаты. Благословенные последствия реформы вы сами видите здесь в Фульпуэнте: грузчики усердно таскают на пароход мешки с кофе, чтобы заработать на уплату налога.

— И что же, у мальгашей нет выхода из этого заколдованного круга?

— К счастью, нет! В том-то и дело, что нет. Найдись он, колония обанкротилась бы. Без притока прибылей от подушного налога колония не может существовать. Этот налог — основной доход в бюджете администрации колонии, другие прибыли по сравнению с ним ничтожны. Даже те налоги, которые вынуждены платить мы, купцы, хотя для нас они очень чувствительны.