Карло Вилла - Выгодная смерть

• Название: Выгодная смерть
• Автор: Карло Вилла
• Жанр: Детектив

---

Вилла Карло Выгодная смерть

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Не спрашивай, многочисленна ли вражеская рать, — спрашивай, где она.

Плутарх. Изречение Агиса из «Апофегм царей и полководцев»

Бесконечная тень истины.

Пасколи. Застольные поэмы

Глава 1

Быстрая езда — несолидна. Большие полномочия создают потребность в больших игрушках. Совершить кощунство.

Ежедневно, кроме воскресений и всего месяца августа, в восемь часов утра черный лимузин с шофером в темно-синей форме отъезжает от виллы «Беллосгуардо», что неподалеку от Портовенере, и направляется в город Специя.

От уютной виллы до города, центра провинции Специя, не будет и десяти километров, но мощный автомобиль целых четверть часа, горделиво покачиваясь, преодолевает этот недолгий путь с прекрасными видами на море.

Летом глубинные течения и легкий утренний бриз в еще не рассеявшемся тумане раскрашивают курчавые загривки волн, и они переливаются всевозможными цветами. От индиго до густого кобальта и, наконец, до томной голубизны; а главный прокурор республики в городе Специя, доктор Франческо Паоло Де Витис человек столь утонченный и неравнодушный к прекрасному, что, хоть и ездит по этой дороге годами, лениво поглядывая на повороты и изгибы, каждое утро неизменно впадает в восторг.

Однако он убежден, что проявление излишних эмоций едва ли совместимо с его высокими полномочиями, и поэтому старается уделять всем этим красотам не больше внимания, чем роскошному ковру от порога до порога.

Он то и дело просит шофера сбавить скорость:

— Помедленнее, Луиджи, помедленнее.

В самом деле, все вокруг под его надзором, и поэтому он никогда не позволяет себе ехать слишком быстро — того и гляди упустишь какую-нибудь важную подробность. И потому, особенно в ясную погоду, он повторяет:

— Помедленнее, Луиджи, не торопись…

Бедный Луиджи уже давно понял, что от него требуется. Но хозяин снова и снова говорит: «Быстрая езда — несолидна», — и каждый раз со словами «да, ваше превосходительство» Луиджи слегка касается педали тормоза.

Длинный черный лимузин въезжает в город, вот он приближается к громаде Арсенала, на фасаде которого укреплен изъеденный временем рекламный щит. Де Витис выпрямляется на широких кожаных подушках и командует:

— Ну-ка подъедем поближе, вот так, хорошо… — и читает по слогам бесчисленные надписи — «Фиат 650»… «Гранна Пьяве»… «Джинджер Эль»… «Ты пользуешься Клинекс?»

Наметанный глаз прокурора равнодушно скользит по давно известным ему рекламам, однако при виде новых его охватывает нетерпение, а добравшись до раздела кинореклам, интересующего его больше других, он ощущает дрожь во всем теле, он уже не просто внимателен, а прямо-таки взволнован: «Я — Миа»… «Звездные войны»…

— Хорошо, хорошо, едем дальше… «По ком звонит колокол»… Смотри-ка! «Железный префект»…

Но все как будто в порядке, сегодня утром тут нет ничего такого, что требует его немедленного вмешательства. Правда, на афише фильма «Прямиком к удовольствию» выглядывающий из постели женский зад, пожалуй, слишком привлекает внимание, становится как бы эротическим центром композиции, но, в сущности, это всего лишь силуэт, к тому же греховная часть проглядывает сквозь решетку крупных, близко поставленных букв названия. И потом, это старый фильм, из которого уже многое вырезано, — новые придирки были бы смешны или даже привели бы совсем к противоположному результату. Бесполезные меры всегда ослабляют воздействие мер необходимых.

Де Витис велит ехать дальше. Через несколько дней у него действительно появятся заботы. Вот-вот разразится летний сезон, и лучше приберечь карающие удары к началу пляжного столпотворения. Тогда уж в мишенях недостатка не будет.

— Едем, едем дальше.

И он снова откидывается на мягкие кожаные подушки.

Такую задницу просто бессмысленно запрещать: кругом их уйма — куда более вызывающих, причем не на экране, а в жизни; однако и карающие удары, дабы они всегда достигали желаемого эффекта, следует дозировать, выдерживать определенную паузу между залпами. Пускай противник успеет перевести дух.

Машина осторожно набирает скорость, оставляя позади непристойный рекламный щит. Она сворачивает на виа Никола Фьески, пересекает бульвар Амендола и, проехав вдоль виа Саири, подруливает к третьему дому по виа Грамши.

Лимузин едва успевает остановиться перед Дворцом правосудия, а швейцар уже бросается открывать дверцу. Тем временем Луиджи, подхватив объемистый портфель Де Витиса, торопливо подает его шефу — другой швейцар уже приоткрыл огромную застекленную дверь.

Размеренный шаг достойного мужа еще не успел прозвучать на лестнице, а третий служитель уже караулит лифт, чтобы кто-нибудь случайно не вызвал его наверх; пригнувшись, стоит он в дверях и в этой неудобной позе выглядит еще более смиренным, чем всегда.

Франческо Паоло Де Витис, не замечая суеты вокруг, с явным удовольствием шествует по привычному пути, и в каждом его шаге чувствуется естественная раскованность властелина, привыкшего внушать робость одним только своим присутствием. Солдаты охраны вытягиваются, осчастливленные его скупым приветственным жестом, дежурный и служащий справочного бюро поднимаются с мест, дабы стоя пережить столь торжественную минуту. Большие полномочия создают потребность в больших игрушках, и забавляться ими можно без ограничений.

Взволнованным подчиненным, хором повторяющим «здравствуйте, господин прокурор», Де Витис отвечает легким кивком: строгий церемониал его появления лишь необходимая дань Закону — Закону, все статьи и возможные толкования которого олицетворяет здесь он сам.

Ему доверена провинция сложная и неспокойная, особенно летом, когда вместе с сезонным приростом населения появляются мириады преступных соблазнов.

К немногочисленным, не слишком уютным заведениям, работающим круглый год, в июле — августе добавляются временные киношки под открытым небом, ночные клубы, сколоченные на скорую руку театральные площадки с крикливыми названиями, главное назначение которых — совращать добродетель и потворствовать пороку. Скоро толпы похотливых самок, сбежавшихся со всего света, в необузданном веселье выставят напоказ свои бесстыжие тела, нагло заголят ягодицы вроде бы для загара. К счастье, в этом году он, коему можно и должно определять до сантиметра позволенную степень оголения, будет действовать не один — по его просьбе из Рима специально пришлют нового заместителя.

Думая об этом, Де Витис ощущает прилив удовлетворения, поскольку власть определяется также и количеством лиц, которым можно временно передавать свои полномочия.

Все, наверное, видели в Лувре картину Гвидо Рени «Благовещение». Этакий херувимчик кокетливо выпячивает пухлые губки, хотя библейский сюжет избран автором вовсе не затем, чтобы позабавить зрителя, а с явным намерением наставить его на путь истинный. Чем-то все это напоминает кормилиц, принимающих слабительное, дабы не испортить желудок младенцу… Ну так вот, если понаблюдать за Матильдой Маццетти, кажется, что она не столько занята исполнением служебных обязанностей, сколько соблюдением сурового устава кармелиток, и даже на службе старается умерщвлять свою плоть. Вот почему ее устраивает работа с Де Витисом. Рядом с ним Матильде легче противостоять гнусным искушениям Дьявола. Ее учили, что душа не должна пребывать в праздности, и она постоянно подвергает душу испытанию.

Она впадает в искушение лишь затем, чтобы исправиться, снова стать чистой, и это похвальное состояние духа не покидает ее и при самых обыденных занятиях. Вычистить, продезинфицировать что-нибудь, неважно что — душу или рабочее место, секунду назад бывшее грязным или заразным, — для нее наивысшее наслаждение.

Вот сейчас, например, она, как всегда в начале рабочего дня, тщательно протирает все в своей комнате большими бумажными салфетками, смоченными в спирте. Одно из отделений ее шкафчика отведено под бактерицидные эмульсии, порошки и пластыри, а по пятницам она уносит к себе домой шторы, чтобы подвергнуть их собственноручной совершенно безукоризненной стирке. Она готова вдыхать сладковатые, въедливые пары денатурата и проделывать всю эту неблагодарную работу, лишь бы не подцепить какую-нибудь заразу.

Для нее работа — искупление грехов, и каждый день превращается в тяжкое единоборство с Дьяволом, который, впрочем, всякий раз отступает перед ее смирением и трудолюбием. Де Витис неспроста приблизил ее к себе.

Суровая, как алебастровый светильник, Матильда Маццетти излучает внутреннее сияние такой мощи, что у всякого, кому посчастливится взглянуть ей в лицо, тут же возникнет потребность совершить кощунство. Набожны вы или нет, но не сможете не восхищаться ею.