Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

• Название: Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: АСТ, Сталкер
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-044776

В эту книгу, подготовленную многолетним исследователем творчества братьев Стругацких Светланой Бондаренко, вошло множество НЕИЗВЕСТНЫХ текстов этих мэтров фантастики — черновики и ранние варианты известных произведений. ВСЕ тексты публикуются ВПЕРВЫЕ. Книга дополнена рисунками А. Стругацкого на полях рукописей и снабжена подробными комментариями.

---

С. Бондаренко Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

ВСТУПЛЕНИЕ

Первая книга исследования «Неизвестные Стругацкие. Черновики. Рукописи. Варианты» была посвящена началу творчества АБС.[1] В ней рассматривались черновики и варианты изданий СБТ, «Извне», ПНА, ПXXIIВ, «Стажеров», ПКБ, ДР, ТББ приводились тексты неизданных рассказов, в том числе незаконченных. Во второй книге рассматривались черновики и варианты изданий: ПНВС, ХВВ, УНС, ВНМ, ГЛ, СОТ, ОО. В третьей — ОУПА, «Малыша», ПНО, ПИП, ЗМЛДКС.

Эта книга продолжает рассматривать творчество АБС в хронологическом порядке. Тому, кто читал предыдущие книги, позвольте напомнить, а тому, кто не читал, сообщить, что — это ни в коей мере не литературоведческий труд, это не исследование о влиянии личной жизни и жизни общества на произведения Стругацких; это не исследование темы текстов, их идеи и прочих литературоведческих «штучек»; здесь не будет поиска взаимосвязи между произведениями — как хронологическо-тематической, так и в плане идейного роста писателей… Это даже не исследование сотворения Стругацкими своих произведений, это только МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. Исследовать будут позже и исследовать будут другие, я же даю только толчок: «Посмотрите, сколько тут интересного для вашей работы!»;

— здесь не будет напоминаний читателю фабулы, сюжета произведений и имен главных и второстепенных героев, не будет также приводиться и основной (окончательный) текст для сравнения с тем, что было первоначально задумано Авторами; эта книга для читателя — «людена» (не обязательно относящегося к нашей группе «Людены», изучающей творчество АБС вот уже более пятнадцати лет; «людена в душе», который знает, любит и перечитывает тексты АБС) и читателя — исследователя загадки творчества вообще (кому интересен не только окончательный текст, но и КАК к нему шел писатель; этот читатель сам, ежели чего не знает или не вспомнит, найдет нужную книгу, прочитает и поймет);

— текст книги состоит на три четверти из текстов АБС. Однако БНС отказался поставить на обложке имена авторов («Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий»), и хочется предостеречь читателя: не торопитесь, прочитав какую-то часть черновика, восклицать: «И правильно, что они убрали этот отрывок, это же совершенно дубово написано… И правильно, что они не повели сюжет в этом направлении — это же банальщина… Только посмотрите, какой неправильный оборот… А здесь вот явный фактический ляп…» Это действительно именно черновики. Это действительно было выброшено, или исправлено, или переписано со вкусом. Не ради придирок читателей (а уж тем более — критиков) публикуются эти тексты — пусть читатель придирается к окончательным текстам. Цель этой книги — показать, как создавалось, задумывалось, переписывалось, исправлялось произведение, чтобы в итоге получилось талантливо, ново, свежо, оригинально.[2]

«ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ»

Этот роман» писавшийся Авторами необычайно (по сравнению с другими их произведениями) долго — с 1970 по 1975 год, впервые был издан только во второй половине восьмидесятых, пролежав в столе более десяти лет. И только наиближайшие друзья АБС знали об этом романе. До перестройки его нельзя было прочитать даже а списках, как, к примеру, СОТ или ГЛ. Но, выйдя «на люди», он оказался на удивление свежим и суперзлободневным. В жизни Воронина отразилась жизнь поколения шестидесятников, большой части советского народа за последние пятьдесят лет; от восторженной веры в Сталина — до вакуума веры в период перестройки. Вспоминается, как моя мама, прочитав впервые ГО, на мой вопрос, понравилось ли ей, с грустью ответила: «Понравилось — не знаю. Но Воронин — это я».

Можно было бы порассуждать на тему «а что если» (как восприняли бы ГО люди, очутившиеся в вакууме веры только в период перестройки, прочитав этот роман сразу после его написания в середине семидесятых; поняли бы? прошли мимо? осознала бы, что это — об их жизни?), но оставим такие темы литературоведам-социологам. Ибо это исследования не о том. А вот на наличие каких-либо вариантов ГО поздний выход книги, конечно же, повлиял. Ибо цензуры уже не было (ну, почти не было), и роман публиковался практически в том же виде, в каком вышел из-под пера Авторов.

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

ГО сохранился в архиве АБС в трех экземплярах машинописи. Папка с первым экземпляром называется «черновику вторая — „чистовик“, третий экземпляр (тоже чистовик) сохранился в папке с чистовиками других произведений. Еще сохранилась отксерокопированная копия ХС, включающая начало ГО. Все они отличаются между собой, в основном, стилистической правкой, есть и мелкая фактическая правка. Крупных же исправлений в сюжете или даже в порядке изложения варианты ГО не содержат.

ЧЕРНОВИК

На первой странице черновика стоит дата: „Начат 24.02.70“, на последней — дата окончания: „27 мая 1972 года“.

На полях черновика иногда Авторы пишут заметки — что надо изменить или добавить. К примеру, в черновике отсутствует следующая часть диалога:

— Нуда, нуда! — откликался Изя. — Если у еврея отнять веру в бога, а у русского — веру в доброго царя, они становятся способны черт знает на что…

— Нет… Подожди! Евреи — это дело особое…

Есть лишь заметка на полях: „— Отнять веру в доброго царя… — Евреи — это дело другое…“

И когда Воронин, побывав в Красном Здании, возвратился в прокуратуру, увидел Вана и разговаривает с его соседом, тот (в черновике) лишь „приставил палец к ноздре и шумно высморкался“. На полях заметка: „У Андрея у самого подбит лоб, поэтому и тот сух“. И уже в следующей рукописи появляется отрывок: „Детина посветил на него своим фингалом, ухмыльнулся (Андрей тотчас вспомнил и ясно ощутил собственную гулю на лбу)…“

Размышления Воронина по поводу Красного Здания и поданной начальством идеи о специально распространяемых слухах в черновике передаются так: „Действительно, по-видимому, в Городе вполне могли существовать люди, для которых распространение жутких легенд и панических слухов, создание обстановки террора и ужаса могло бы оказаться полезным. Таких людей, действительно, надлежало выловить и подробнее выяснить их конечные цели, а также — кому они служат“. Тут же на полях присутствует заметка Авторов: „Несообразности в показаниях — искажение слухов при передаче“. И Авторы в соответствии с этим изменяют текст: „Если в городе действительно есть люди, которые поставили перед собою (или получили от кого-то) задачу создать среди населения атмосферу паники и террора, то очень многое в деле о Здании становилось понятным. Несообразности в показаниях так называемых свидетелей легко объясняются в этом случае искажением слухов при передаче. Исчезновения людей превращаются в обыкновенные убийства с целью уплотнения атмосферы террора. В хаосе болтовни, опасливых шепотов и вранья надлежало теперь искать постоянно действующие источники, центры распространения зловещего тумана…“

И отсутствует в черновике: „Пойми, пожалуйста: эти люди не могут не брюзжать. Так уж они устроены. Кто не брюзжит, тот ни черта не стоит. Пусть брюзжат“. А на полях написано: „Надо разрешить им брюзжать. Кто не брюзжит, тот ни черта не стоит“.

Четвертая часть („Господин советник“) сначала называлась просто — „Будни“.

В черновике, когда Андрей несколько раз поминает Кэнси (уже после его смерти), Авторы ошибочно называют его „Канэко“. И эта ошибка проникла в часть чистовиков (о чистовиках подробнее — ниже) и даже изданий.

Измененные подробности

Комсомольского вожака факультета, где учился Воронин, в черновике звали не Леша Балдаев, а Леша Дадаев. Рэй Додд, пропавший в Здании, в рукописи имел другие имя и фамилию, знакомые читателям по „Стажерам“ — Бэла Барабаш. Валька Сойфертис, одноклассник Воронина, умер не в сорок девятом году (как в окончательной версии), а в пятьдесят первом. Бабушку Воронина в черновике звали не Евгения Романовна, а Евгения Сергеевна, а отца его похоронили не на Пискаревке, а в Вологде. У Федьки Чепарева (которому голову оторвало снарядом, о нем рассказывает в романе Давыдов) фамилия в черновике — Чепуров. Хнойпека в черновике зовут Хнеупеком, Пака — Ни. А из окна комнаты картографов свисал голый труп не Рулье, а Бигаса.

Изменялись в процессе правки черновика и числа. Возможно, некоторые и не столь важны для прочтения. К примеру, то, что Ступальский выдал гестапо не двести сорок семь человек, а двести сорок восемь. Или, как сообщает Кэнси следователю Воронину, „за последние пятнадцать дней в Городе исчезли без следа одиннадцать человек“. В черновике — семнадцать. Предельный допустимый индекс интеллектуальности в черновике не шестьдесят семь, а семьдесят… Но некоторые числа могут помочь исследователю фактической составляющей Города и его окрестностей, а также биографий главных персонажей. Первоначально Андрей попал в Город не в пятьдесят первом, а в пятьдесят втором году. Воронин-следователь размышляет: „Дело о Здании было начато еще в те времена, когда Андрей был мусорщиком…“ В черновике не „еще в те времена“, а конкретно — „шесть месяцев назад“. В черновике сначала указывается, что Кацман родился в тридцать третьем году, но тут же забивается и сообщается, что в тридцать шестом. Точно так же о времени его прибытия в Город: сначала — шестьдесят седьмой, затем — шестьдесят восьмой. Интервью с фермерами Кэнси брал „у полсотни мужиков“ (поздняя редакция) и „у двадцати человек“ (в черновике). И почему-то в такой же пропорции изменяется протяженность площади перед мэрией — пятьсот и двести метров. Кацман о себе говорит: „…кто уголь нашел? Триста тысяч тонн угля в подземном хранилище?“ В черновике: „Кто бензин нашел? Восемьдесят тысяч тонн в подземном резервуаре“. Во время экспедиции Воронин заносит в дневник „Пройдено 28 км“. В черновике — 48. А вот дневной расход воды не 40, а 20 литров. „Как-никак, а прошли девятьсот километров“, — думает Воронин. В черновике не девятьсот, а „больше тысячи“. Во время разведки Изя, разглядывая план города, сообщает, что „через шесть кварталов должна быть площадь“. В черновике — „через четыре квартала“. Воронин думает о жизни после переворота: „Но ведь и то сказать: четыре годика жили — ни о каком Эксперименте и не вспоминали…“ В черновике не „четыре годика“, а „три года“. „Трупы лежат не меньше трех дней“, — говорит Изя, когда они с Андреем возвратились из рекогносцировки. В черновике не „трех“, а „четырех“.