Сильви Тестю - Девочки

• Название: Девочки
• Автор: Сильви Тестю
• Издательство: Издательский Дом Мещерякова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91045-083-1

Сильви Тестю — не только одна из ярчайших фигур в мире современного французского кино. Не только актриса, создавшая поразительный образ несломленной Амели — героини фильма «Страх и трепет». Она громко заявила о себе и в литературе.

Роман «Девочки» — светлое, окрашенное легким юмором повествование — история большой семьи со всеми ее радостями и бедами, тайнами и обещаниями, обидами и прощениями, показанная глазами непосредственной и неунывающей девочки-подростка.

Три сестры никогда не видели своего отца. Для них он лишь незнакомый светловолосый мужчина с фотографии, тайком выкраденной у матери. С ним нельзя встречаться, о нем нельзя говорить, даже имя его под запретом. Что же произошло много лет назад? Пройдет немало времени, пока девочки выяснят это.

Воздушная, искрящаяся и бодрящая, как глоток французского шампанского, проза! Роман о жизненных страхах, мечтаниях, привязанности, дружбе и любви!

---

Он опускает глаза, смотрит в свой список, и тут же большинство ребят срываются с места и бегут к своим чемоданам, как будто выстрел услышали. Ну да, похоже на начало соревнований.

Ленлен разом потерял свой авторитет.

— Эй! Эй! — вопит он. — Я что сказал? Так, для начала все, кто встал без разрешения, будут дежурными по спальне!

Оставшиеся сидеть хихикают.

Я оглядываюсь на сестер. Хорошенькое начало, ничего не скажешь. Этот вожатый мне совсем не нравится. Может, он не видел, что я тоже встала?

Ленлен тычет пальцем в ребят.

— Ты! Как зовут?

— Седрик Левасер.

Он записывает на листке.

— Дежурный. Ты?

— Себастьен Дормиак Ленлен записывает.

— Дежурный. Ты?

— Сандра Марино.

— Дежурная. Ты?

— Александр Парила.

— Дежурный. Ты?

— Сибилла.

— Дежурная.

Старшая сестра смотрит на меня. Еще немного — и она опять разревется.

Я пожимаю плечами: что такого? Дежурная, ну и ладно. Уж кровать-то застилать я умею. Я сажусь на место рядом со старшей сестрой.

— Нас разлучат, — тихо шепчет мне она.

Что-что?

Сейчас пробьет наш час. Вот это мы попали так попали! Мало того, что над нами будут измываться четыре недели, нас еще и разлучат. Нет, это невозможно! Все, что угодно, но разлучаться нам нельзя.

«Отряд» Ленлена уже выстроился за ним гуськом вместе с чемоданами.

Вторая цепочка выстраивается за Кики. Кики выкрикивает имя моей старшей сестры. Коринна с чемоданом встает в строй. Ее глаза не отрываются от нас с Жоржеттой. Мы по-прежнему сидим внутри распадающейся звезды. Кики выкликнул последнего из своего отряда. Ужасно. Невозможно. Лицо моей старшей сестры мокрое от слез.

Она одна в отряде Кики! Ни меня, ни Жоржетту еще не выкликали.

Я попросила разрешения поговорить с директором. Вожатая моего отряда не разрешила: мол, сама разберется. Она сказала, что мы просто капризничаем. Эта вожатая вообще не хотела ничего слышать. Тогда я села посреди двора и отказалась идти в лагерь. Я так задержала всех, что вожатая уступила. Мне еще пришлось требовать, чтобы Коринна и Жоржетта тоже пошли со мной.

— Нам надо позвонить маме! — сказала я директору. — Мы не можем здесь остаться. Мама говорила, что мы должны быть в одном отряде. Если нас разлучат, мы не останемся.

Сначала Жи-Се не верил, что мы и вправду уедем, если он не сделает так, как я прошу. Еще и посмеивался надо мной:

— Да, да, я вас прекрасно понимаю, но ведь я вам уже сказал, вы будете почти все время вместе. Никто вас не разлучает.

Это он мне зубы заговаривал. Мне не понадобилось даже смотреть на старшую сестру, я и так знала, что она за меня.

— Надо позвонить нашей маме! — твердила я и знать больше ничего не хотела.

Мне было по барабану, что там этот директор, прикидываясь добреньким, мне объяснял.

— Вашей маме мы сейчас позвоним, но, боюсь, не получится определить вас в один отряд. Мы и так сделали исключение для Жоржетты, поместив ее к старшим средним, а не к младшим средним. Старшую к средним — это уже ни в какие ворота. Для чего же тогда отряды?

Но я уперлась. Я с места не сдвинулась, пока он не позвонил моей маме.

— Алло? Я могу поговорить с мадам Ди Баджо?

Директор удивился, что у мамы другая фамилия, не такая, как у нас. Он даже спросил, вправду ли мы ее дети.

— Добрый день, мадам, с вами говорит Жан-Кристоф Маделон из лагеря в Порнике… У меня тут три девочки плачут…

Мы с сестрами переглянулись. И снова начали дышать. Мама не могла бросить нас в беде. Мама встала на нашу защиту! Теперь мы все трое в одном отряде.

Каникулы в лагере почти закончились. Коринна, Жоржетта и я четыре недели спали в одной палате. Мы втроем были в отряде Мюмю. Из-за этого я и погулять вечером не могла. Старшая сестра не спускала с меня глаз. Пьер, Венсан, Поль и Валери после отбоя убегали на пляж Вот когда я пожалела, что старшая сестра со мной в одной палате! А Жоржетта пожалела, что она с ней за одним столом в столовой. Коринна следила за каждым ее глотком, и Жоржетта все каникулы ходила голодная.

В беге наперегонки наша команда проиграла.

— Ясный перец, проиграли, — сказал один умник. — Все из-за сопливой!

— Да-а! — тут же заорала я на него. — Ей всего восемь лет! Ты-то сам, когда тебе было восемь лет, тоже не умел так быстро бегать, как сейчас!

Пришлось ему заткнуться, но только на время.

— А другая твоя сестра? Ей-то двенадцать лет! Ей вообще место в старшем отряде. А она еще хуже бегает! Мы и из-за нее тоже проиграли! Когда же она бегать научится?

— Думаешь, ты хорошо бежал, жирдяй? — ответила я ему.

Все захихикали. А он чуть не лопнул от злости. Теперь его все так и зовут — жирдяем!

Мы устроили праздник. Это оказалось классно! Были разные соревнования. Я попала в число сильнейших. Мюмю была довольна.

А Коринне праздник не понравился. Она участвовала в соревнованиях, где надо было передвигать кусок мыла по скользкой доске. Я видела, у нее ничего не получалось. Коринна вообще только и делала, что болтала с новой подругой Соланж. Они уже обменялись адресами. А за день до конца смены начали реветь. Завтра их разлучат. Соланж посадят в другой автобус, она уедет в Невер. Не так уж и далеко от Лиона, но Коринна сказала Соланж, что они больше не увидятся, разве что чудом. Вот и заревели обе.

В автобусе было еще хуже. Коринна всю дорогу всхлипывала горлом, так ей было больно. Жоржетта опять помогала старшей сестре плакать. К ним подходили вожатые. Пытались их утешить. Ничего не вышло. А вожатым и без них хватало работы. Много ребят в автобусе плакали.

Я на этот раз с сестрами не села. Я сидела сзади с Марком, Пьером, Венсаном, Полем и Валери. И мне хотелось, чтобы автобус ехал не девять с половиной часов, а еще дольше.

* * *

Уже десятый, последний в пачке, бумажный платок дала мама Коринне.

Мама комкает предыдущий и прячет в свою сумочку. «Мы не в свинарнике воспитаны».

Кориннину метеосводку мама знала заранее. Но то, что происходит, даже ей не по силам. Это уже не просто ливень — это потоп. Надо было взять целую коробку платков или вообще скатерть.

— Что, так плохо было в лагере?

Сейчас ее затопит… Она не знает, что делать со старшей дочкой, которая превратилась в фонтан с площади Терро. Есть такой напротив мэрии, в первом округе Лиона. Три лошади с открытыми ртами, из которых бьют три струи. Мимо не пройдешь — обязательно обрызгает. Вот и от моей старшей сестры лучше держаться подальше. А Жоржетта, без зонтика, без плаща, совсем рядом.

Мама не понимает, в чем дело. Просит Коринну уняться, а меня подойти ближе. Нетушки… я уж в сторонке подожду конца потопа.

— Это из-за ее подруги Соланж, — успокаиваю я маму.

Но мама не успокаивается. Она встревожена, это видно. Ей не терпится попасть домой. Она боится, что Коринне не понравится новая комната.

— Вот увидишь, ты не пожалеешь, что провела месяц в лагере, — обещала она ей.

Это серьезное обещание. Комната просто обязана быть замечательной. Лагерь у Коринны «стоит поперек горла» — так она сама сказала, хоть и жить не может без Соланж.

— Ты похудела, Жожо.

— Я месяц ничего не ела.

У младшей лагерь стоит поперек желудка, и она тоже сообщает об этом маме.

Да уж, по дороге к нашей новой комнате ничего утешительного мама не услышит. Мы приближаемся к цели, и ее тревога растет. Мы идем все быстрее и быстрее. Так я и думала: весь месяц в лагере мои сестры еле ноги передвигали, зато на подходе к дому рванули вверх по склону, как спринтеры. Удастся ли проштрафившейся маме доказать свою правоту?

Открывается дверь. Мама через силу улыбается. Еще ключ не вынут из замочной скважины, как мы с Жоржеттой кидаемся в комнату. И замираем, разинув рты: вот красота-то! Мама, волнуясь, не сводит с нас глаз. Мы улыбаемся так, что челюсти болят. Перегородка теперь выше. У нас как бы настоящая отдельная комната. Света стало меньше, зато появилось вьющееся растение.

— У нас росло такое в лагере, на нем было полно мошек!

Я сразу жалею о своих словах, увидев, как застыло мамино лицо.

— Мы подумали, пусть будет немного зелени.

Белые обои в крошечных голубых цветочках — прелесть.

— И немного голубени тоже! — говорит Жоржетта.

Лицо мамы похоже на калейдоскоп.

— Тебе не нравится?

Она решила, что Жоржетта смеется над ней.

Жоржетта поворачивается, сияя такой улыбкой, что мама все понимает: моей сестре нравится, очень-очень нравится, просто ужасно нравится. Мамино лицо постепенно приобретает нормальный вид. Она еще раз по очереди смотрит на нас и с облегчением выдыхает. Я тоже стараюсь улыбаться как можно убедительнее. Мы стоим перед мамой, до отказа растянув рты. Мы любим-любимобожаем новые обои. Вид у мамы почти довольный. С двумя младшими «порядок».