Салли Боумен - Секстет

• Название: Секстет
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002825-3

Какие тайны так искусно прячет за фасадом успеха и благополучия несравненная Наташа Лоуренс – актриса и кинозвезда? Почему и после развода ее бывший муж и режиссер Томас Корт не может с ней расстаться? Кто тайно и пристрастно следит за их жизнью? В этот клубок загадок и тайн вовлечены и журналистка Джинни Хантер, и фотожурналист Паскаль Ламартин, милая и добрая Линдсей Драммонд и неотразимый Роуленд Макгир. Их жизни по-новому раскрываются в блеске тайны, связывающей Томаса и его жену.

---

Линдсей так и подмывало возразить, что к метрдотелям в нью-йоркских ресторанах такого класса применимы какие угодно определения – высокомерный, грубый, заносчивый, – но только не симпатичный. Прежняя Линдсей так бы и сказала, но новая Линдсей лишь издала нечленораздельное восклицание.

Вопреки ожиданиям и страхам Линдсей, столик, за который их посадили, оказался одним из лучших, и какой-то человек – она не сразу поняла, кто это, – человек с приятным глубоким голосом и несомненным французским акцентом произнес фразу «ваш обычный столик». Этот обычный столик был расположен в тихом, уютном углу. На белоснежной льняной скатерти стояли свечи и со вкусом подобранные цветы. Официант под присмотром доброжелательно улыбающегося седовласого мужчины открывал бутылку шампанского. Ей пришло в голову, что улыбающийся мужчина скорее всего и есть тот самый Фабиан.

– Весьма рекомендую, мистер Лассел, – говорил Фабиан. – Урожая семьдесят шестого. Я помню, вам оно понравилось.

Перед Линдсей появилось меню в кожаном переплете. Открыв его, она заметила, что там значатся три вида икры, омары, приготовленные пятью разными способами, но цены не указаны.

– Bon appetite, – сказал Фабиан, и Линдсей поняла, что этот человек ей очень нравится. Он удалился. Колин произнес гаэльский тост, который, по его словам, он услышал в Шотландии.

Линдсей отпила глоток шампанского, на вкус оно оказалось восхитительным, несравненно лучше, чем все, что ей когда-либо доводилось пробовать. Вспомнив о своем новом имидже, Линдсей сладким голосом спросила Колина, как он провел день.

– Отвратительно. Просто ужасно. Посмотрите, у меня до сих пор трясутся руки. – Он протянул ей руку.

Линдсей взяла его за руку и не обнаружила ничего особенного.

– Все в порядке. Совсем не дрожит. По крайней мере теперь.

– Правда? – В невинных голубых глазах мелькнула искорка смеха. – Это удивительно. Пощупайте пульс.

Линдсей нашла пульс и сосредоточенно нахмурилась.

– Учащенный, – объявила она наконец. – Явно учащенный.

– Я так и думал. Это злой гений во всем виноват.

В своей обычной непринужденной манере Колин стал развивать тему злого гения, а потом переключился на несносный характер Ника Хикса. Он был остроумен, но Линдсей слушала вполуха. В глубине ее сознания шевелились неясные подозрения, и она хотела их проверить. Это было не просто, потому что приходилось следить за тем, что говорил Колин, да еще решать, что выбрать из обширного меню.

Во-первых, в поведении Колина появилось что-то новое, она заметила это, когда он взял ее за руку. Однако, возможно, ее подозрения беспочвенны и навеяны разговором с Пикси. Во-вторых, его костюм. До этого дня она никогда не видела его в костюме, а эта великолепно сшитая тройка, темно-серая в тоненькую, едва различимую полоску, несомненно, относилась к разряду выдающихся произведений. Глядя на нее, становилось ясно, что имеют в виду англичане, когда говорят, что костюм «построен». Итак, костюм, выбор ресторана, прием, который был здесь ему оказан… Подозрения приобретали чудовищные размеры. Линдсей пришло в голову, что Колин Лассел может оказаться очень богат.

Хуже этого ничего не могло быть. Линдсей не любила богатых людей вообще и богатых мужчин в частности. Опыт подсказывал ей, что рано или поздно властность и бесчувственность, неизбежно сопутствующие богатству, вылезают из человека наружу. Почувствовав на себе взгляд Колина, она низко опустила голову, вглядываясь в меню. Мясо или рыба, флирт или дружеский интерес, богатый или обыкновенный?

– Не могу решить, – искренне пробормотала она.

– Ну, на икру здесь можно положиться, если вы, конечно, любите икру, – с дружеским участием посоветовал Колин. – Омар всегда великолепен. Тетя Эмили обожает омаров.

Перед Линдсей забрезжил выход – в обоих смыслах.

– Начну с омара, – сказала она. – Отварной, холодный. Потом, я думаю, морской язык. Прекрасный костюм, Колин. Это в честь тети Эмили?

– Разумеется, нет. Это в вашу честь. Рад, что он вам нравится. Я откопал его в одном лондонском магазинчике. Пожалуй, закажу то же, что и вы.

Коллин дал распоряжения официанту, бесшумно возникшему у его стула. Потом он открыл карту вин, больше похожую на том из собрания сочинений классика, быстро полистал страницы и сделал знак другому официанту, также возникшему будто из воздуха.

– У них есть отличное «Монтраше». Линдсей, вы любите «Монтраше»?

Линдсей, для которой алкоголь был просто алкоголем, чем-то вроде лекарства, предназначенного для успокоения нервов, вспомнила, что вроде бы она как-то раз пила вино с таким названием, и ей очень понравилось.

– Я люблю все совиньоны, – ответила она.

– О-о… – Колин смутился. – Это вообще-то белое бургундское, но если вы предпочитаете…

– Нет-нет, – поспешно проговорила она, – бургундское я тоже люблю. Я все люблю.

Колин улыбнулся.

– Пока мы займемся шампанским. Потом «Монтраше» семьдесят восьмого. К рыбе. – Официант ушел.

Колин взглянул на Линдсей со странным выражением.

– Думаю, лучше оставаться трезвым, – многозначительно сказал он.

– Да, – подтвердила Линдсей, все еще продолжавшая прикидывать, что в действительности мог означать безупречный костюм Колина. – После того ленча в Оксфорде я решила никогда больше не напиваться.

– И я тоже, – согласился Колин.

– Кажется, вас здесь знают?

– Немного. – Он встретил ее взгляд не дрогнув. – Это из-за тети Эмили. Это у нее любимое место.

Линдсей открыла было рот, потом снова закрыла и после короткой паузы произнесла лишь:

– Правда?

Оказалось, что большего и не требовалось. Колин охотно пустился в объяснения.

– Видите ли, она живет неподалеку отсюда. У нее квартира в этом поразительном сооружении, которое в десятом году построил знаменитый Хиллиард Уайт. Мне бы хотелось вам его показать – потому я и подумал, что можно было бы навестить тетю. Это одно из самых необычных зданий в Манхэттене, и оно осталось практически в первозданном виде. Ни одна деталь не изменена. Только «Дакоту» можно считать архитектурным сооружением того же класса, но даже «Дакота» не может с ним соперничать.

Линдсей была рада получить свидетельство действенности мягкой и женственной манеры вести беседу, но она не собиралась дать увлечь себя проблемами архитектуры.

– Но ведь и вы часто здесь бывали? – спросила она.

– Когда я бываю в Нью-Йорке, то всегда сюда заглядываю – с тетей Эмили, разумеется. Она-то ходит сюда уже триста лет. Видите ли, я думаю, ее приучил отец. И она впервые привела меня сюда, когда мне было восемь, так что это уже стало семейной традицией и очень ее бодрит. Понимаете, она чувствует себя все более и более одинокой, хотя, разумеется, никогда в этом не признается. Почти все ее друзья поумирали или уже не выходят из дому, а она все еще полна энергии и неутомима. Истинная дочь своего времени! Надеюсь, она вам понравится. Я ее очень люблю.

Колин говорил так искренне, что у Линдсей потеплело на сердце. Подозрения отчасти рассеялись. Совет присяжных выносит оправдательный приговор, решила она, и действительно, у Колина слишком покладистый характер для богатого человека.

– А эта тетя с материнской стороны или с отцовской? – спросила она. Омар требовал изрядного внимания, и потому она не заметила, что при этом вопросе Колин слегка напрягся.

– С материнской. Моя мать была американкой. – Он замолчал и потом добавил: – Она умерла, когда мне было восемь лет.

– О, Колин, простите меня, я и не знала, – Линдсей с раскаянием взглянула на него и положила ладонь на его руку. К ее удивлению, он покраснел. Он медленно и мучительно заливался краской от воротника своей безупречной рубашки до корней волос, он краснел, как краснели героини в романах прошлого века. Линдсей сочувственно сжала его руку и неуверенно спросила: – Колин, что случилось? Что-то не в порядке?

– Все! – вырвалось у него. – Зачем я все это сделал? Надо было думать. Мне следовало догадаться, что вам здесь не понравится. Я понял это с самого начала, но решил, что все обойдется. А теперь я вижу, что вы стараетесь быть вежливой, но все равно это катастрофа. Зачем я вас тащу знакомиться с тетей? Я просто идиот. Надо было повести вас в ночной клуб или что-то в этом роде.

– Я ненавижу ночные клубы, – вставила Линдсей поспешно.

–…А этот ресторан! Мне надо сходить к психиатру, проверить голову. Вам нужно что-нибудь новое, модное, как, скажем, эти заведения в Сохо. Тысяча столиков, калифорнийская кухня…

– Колин, послушайте…

– Я же знаю эти кабачки, мог бы их обзвонить. Почему я об этом не подумал? И зачем я завожу разговоры об архитектуре? Господи! Я же видел, что вам смертельно скучно, и тогда переключился на тетку. Тетка и злой гений. Можно подумать, вы всю жизнь только и мечтали о них послушать.

– Колин, – Линдсей крепче сжала его руку, и через некоторое время он наконец успокоился.