Салли Боумен - Секстет

• Название: Секстет
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002825-3

Какие тайны так искусно прячет за фасадом успеха и благополучия несравненная Наташа Лоуренс – актриса и кинозвезда? Почему и после развода ее бывший муж и режиссер Томас Корт не может с ней расстаться? Кто тайно и пристрастно следит за их жизнью? В этот клубок загадок и тайн вовлечены и журналистка Джинни Хантер, и фотожурналист Паскаль Ламартин, милая и добрая Линдсей Драммонд и неотразимый Роуленд Макгир. Их жизни по-новому раскрываются в блеске тайны, связывающей Томаса и его жену.

---

Лассел вновь обратился к вопросам безопасности. Он сказал, что требования Корта поражают владельцев отелей, которые усиленно подчеркивают, что Йоркшир – это не Нью-Йорк или Лос-Анджелес и что преступления там случаются чрезвычайно редко. Их постояльцы, даже американцы, всегда так уверены в собственной безопасности, что не запирают на ночь двери гостиничных номеров.

– Зачем ты так причесалась? – спросил Корт, еще раз прикрыв трубку рукой. – Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу. Распусти волосы!

– Сейчас? Но Томас…

– Распусти. Меня не было целый месяц. И не так уж много я прошу. – Он видел, кожей ощущал ее сопротивление. Некоторое время она стояла неподвижно, глядя на дверь, потом неуверенно подняла руки. Длинные волосы были стянуты сзади шелковой лентой. Она медленно развязала ее и стала накручивать на запястье. Щеки, потом все лицо и даже шея залились румянцем, она опустила глаза.

– Томас, Джонатан вот-вот вернется. Они все вернутся.

– Этот новый телохранитель. Сколько ему лет?

– Лет? Я не знаю. Наверное, двадцать пять или двадцать шесть. Он служил у какого-то миллиардера. В агентстве сказали…

– Красивый?

– Томас, при чем тут это? Он выполняет свою работу…

– Он красивый?

– Ну да, можно сказать, красивый. Высокий блондин. В деревенском стиле. Томас, у него есть невеста. Она ждет его в каком-то городишке неподалеку от Форт-Уорс. Он тебе понравится.

– Возможно.

– Томас, пожалуйста, перестань висеть на телефоне. Мне нужно с тобой поговорить.

– О чем?

Он посмотрел на нее в упор. Томас ждал, заранее зная ответ и чувствуя, как сквозь необъяснимую ярость пробивается острое желание.

– О той вырезке из газеты, что ты мне прислал. О мужчине, которого нашли в Глэсьер-парке. Ты говорил, что полиция еще должна все проверить, и… Мне хотелось бы знать – он правда мертв, Томас? Это был действительно Джозеф Кинг?

– Новые замки, – продолжал Лассел, – и смежная комната для телохранителя. А теперь…

Снова послышался отдаленный грохот. Это какое-то атавистическое английское празднество, вспомнил Корт, символическое сожжение чучела. Он потянул носом – кондиционированный, очищенный и увлажненный воздух отеля показался ему удушливым и едким.

– Мы обсудим это завтра, – сказал Корт в трубку. – Сейчас мне надо уходить, Колин.

Он положил трубку и долго смотрел на жену испытующим взглядом.

Теперь ее густые длинные черные волосы были распущены. Одна прядь, по форме напоминавшая знак вопроса, лежала на округлости левой груди. Под этой грудью, невидимая ни для кого, кроме любовника, была маленькая родинка, бархатная выпуклость на шелковистой коже, которую он так часто ласкал. Его камера никогда не показывала этой интимной детали, он суеверно скрывал ее – гримом, освещением, изменением угла съемки, потому что это была его родинка, составлявшая часть его тайного знания о теле Наташи. И эту родинку подробно и сладострастно описывал Кинг. Наташа, которую старались по возможности оберегать от звонков преследователя, этого не знала, как не знала и многого другого. Все то, что Кинг знал о ее теле, могло иметь лишь одно возможное объяснение. И все же это объяснение казалось невозможным, потому что его жене не были знакомы ни голос, ни почерк Кинга – во всяком случае, так она говорила много раз.

– Ты хотела бы, чтобы он умер? – холодно проговорил Корт.

– Том, ради Бога, – она беспомощно всплеснула руками. – К чему задавать этот вопрос? Ты же знаешь ответ. Да, я хочу. Я молюсь о том, чтобы его не стало, и пусть это бесчеловечно, мне все равно.

– Они еще не пришли к окончательному заключению. – Он не сводил с нее упорного взгляда. – Им нужно время.

– Но зачем? Зачем? – Кровь отхлынула от ее лица, кожа приобрела мертвенный оттенок.

– Нужно, и все. Это сложно объяснять. – Он замолчал, и в голове у него зазвучал голос Кинга – насмешливый, полный издевки. Всего одна фраза из бесчисленных записанных на магнитофон разговоров, но Корт вдруг ощутил такую боль, словно кто-то ударил его в пах.

Не сводя глаз с жены, он протянул к ней руку. Сразу же посыпались отговорки: мало времени, скоро вернется Джонатан, ей пора в театр, она хотела просто поговорить…

Корт почти не различал ее слов из-за все усиливавшегося шума в ушах, шума, похожего на треск рвущейся магнитофонной ленты.

– Подойди ко мне, – хрипло приказал он. Она отшатнулась, и он яростно сжал руку в кулак. Теперь он не слышал ничего, кроме глухих ударов собственного сердца.

– Подойди ко мне, – повторил он. – Мы не виделись целый месяц.

Пятница, тринадцатое ноября

8

– На берегу, – сказал Томас Корт.

– Черт побери, – сказала строго одетая, седовласая дама в очках, сидевшая рядом с Кортом и делавшая пометки в сценарии. Ее звали Талия Наг, она была одним из самых старых соратников Корта и походила на типичную библиотекаршу. За целую неделю переговоров с Кортом Колин так и не привык к ее манере выражаться – настолько резко она контрастировала с ее внешностью.

– На берегу, – повторил Корт, не обращая ни малейшего внимания на слабые попытки возражения. – Первый раз он видит героиню на берегу.

– Почему? – спросила Талия Наг.

– Потому что я так хочу, – обаятельно улыбнулся ей Корт.

– Лично я считаю, – ядовито-нежно проговорила Талия, – что Гилберт Маркхем – полный болван, а Элен – фригидная сучка. В общем-то мне решительно наплевать, где они встречаются, но…

Взгляды Марио, главного ассистента Корта, и Колина скрестились. Талия Наг пока отставала от них обоих по количеству произнесенных «но» и теперь быстро набирала очки.

– Они не встречаются, – Корт бросил на нее холодный взгляд. – Я сказал, он ее видит. Она у самой воды, он наверху, на скалах. Он следит за ней. Она только недавно появилась в этих местах, и он не знает, кто она такая. На случай, если ты не заметила – обрати внимание, в этом романе очень много подслушивания и подглядывания.

– Да, а в твоем сценарии еще больше. Ладно, черт с ним, я это переживу, но ты уже четыре раза передумывал. Четыре раза, Томас. Сначала они у тебя встречались на пустоши, и это было… Да, это было снято в 1939 году у Сэма Голдуина.

– Совершенно верно, Талия, – вежливо заметил Томас Корт.

– Потом, – продолжала Талия, – потом ты передумал, и они у тебя стали встречаться в доме Маркхэма, как в самом романе. Обалденная скучища. Потом – я говорю об идее номер три, Томас, мне ведь приходится вести счет всему этому дерьму, – потом ночь, она в доме, в Уайльдфелл-Холле, а этот придурок Маркхэм шастает по саду, пытаясь в окно взглянуть на нее. И вот очередная великая идея. Встреча происходит, видите ли, на каком-то дурацком пляже. Этот пляж мне тоже кое-что напоминает, Томми. Как насчет «Женщины французского лейтенанта»? Самого говенного фильма всех времен и народов. Поэтому, может быть, прежде чем снова переворачивать с ног на голову весь график, я услышу хоть что-нибудь вразумительное? Ты это серьезно насчет пляжа? Ты уверен?

Томас Корт сухо улыбнулся. Колин не мог понять, злится ли Корт на Талию или восхищается ею. В его душе крепло подозрение, что все эти споры между Кортом и Талией были просто небольшой пьесой для двоих, и что и тот, и другая от души наслаждались игрой. Он подозревал даже, что сцена была отрепетирована.

Марио Шварц неожиданно ткнул Колина локтем в бок. Он, видно, был того же мнения, что и Колин, и таким образом выражал ему свою поддержку.

– Талия, график все равно приблизительный, – говорил Корт, – поэтому перестань спорить и просто запиши, что я сказал, ладно?

Талия испустила презрительный вздох и что-то нацарапала в сценарии. Корт с хрустом потянулся.

– Хорошо. Идем дальше. Сцена номер восемь, – сказал он. Колин ждал, пока его режиссер как следует увязнет в построениях по поводу сцены восемь, и тогда можно будет вставить следующее «но», если у него, конечно, хватит на это сил. Когда он удостоверился, что никто не смотрит в его сторону, он осторожно пристроил запястье на краешек стола, а потом миллиметр за миллиметром отодвинул обшлаг, чтобы бросить взгляд на часы.

Было почти шесть вечера. Он сидел за этим длинным столом с восьми утра. Предыдущие встречи с Кортом были ужасны, но эта не шла с ними ни в какое сравнение. Корт начал с сообщения, что Ник Хикс наконец подписал контракт и будет играть главную роль – Гилберта Маркхэма. Ника Хикса Колин ненавидел больше всех людей на свете. Он с отвращением вспоминал последнюю встречу с ним в театральном баре и с ужасом думал, что ему придется провести почти год съемок в теснейшей близости с этим человеком. Ник Хикс обладал безграничным самомнением и непрерывно рассуждал об искусстве.

Не успел он оправиться от этого первого удара, нанесенного Кортом с дьявольской усмешкой, как Талия Наг объявила, что звонит Ник Хикс, он вылетает в Нью-Йорк и просит передать Колину Ласселу, что они очень скоро увидятся. Колин решил, что если в мире есть справедливость, то в этот день ничего худшего произойти уже не может. Оказалось, что он ошибся. Теперь он чувствовал себя совершенно вымотанным, опустошенным, ничтожным и страстно мечтал о сигарете.