Алексей Корепанов - Зверь из бездны

• Название: Зверь из бездны
• Автор: Алексей Корепанов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: ISBN: 5-17-014765-1

Издавалось издательством АСТ в двух книгах: «Зверь из Бездны». 2002. и «Зверь из бездны: Второй раунд». 2004.

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ

Человечеству не привыкать к «деяниям» серийных убийц. И далекое будущее тут не изменит ничего. Но — что делать инспектору Галактической Службы Безопасности, на плечи которого свалилось… дело о маньяке-убийце, «работающем» на уровне ВСЕЙ Галактической федерации? Более того — уничтожающего свои жертвы при помощи… материальных галлюцинаций? Расследование начинается — но трудно даже предсказать, ЧЕМ закончится противостояние между человеком — и «Зверем из Бездны»…

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ: ВТОРОЙ РАУНД

Пересечь границу, отделяющую наш мир от Инобытия?

Вступить в схватку с Силами, управляющими миропорядком?

Попросту — новое задание офицера Унипола, хорошо знающего, что люди выиграли лишь первый раунд в бою со Зверем бездны! Второй раунд будет играться совсем по иным правилам!

---

Кому-то было выгодно, чтобы Эвридика Карреро сошла с ума. Имелась ли здесь хоть какая-то аналогия с событиями на Фениксе? Никакой уверенности в этом я не ощущал.

По пути к Синему предместью я несколько раз пытался по трансу связаться с домом Блутсберга, но тщетно. Тем не менее, я не оставлял своих попыток, потому что если бы хозяева удалились надолго, то работал бы автосекретарь. Возможно, они просто копались в саду, пересаживали какие-нибудь петушиные гребни или звездные гладиолусы.

Моя настойчивость увенчалась-таки успехом. Когда до предместья, судя по маршрутке, осталось совсем немного, в трансе, наконец, отозвались.

— Я слушаю, — прозвучал женский голос. Мне почудилось в нем что-то странное, и какое-то предчувствие обернулось легким ознобом, мелкими иголками-шажками пробежавшим по спине.

— Здравствуйте. Мне нужен господин Блутсберг, — напрягшись, произнес я, почти уже угадывая ответ.

— Кто его… спрашивает? — Голос ощутимо дрожал, почти прерывался, словно у отвечавшей мне женщины перехватывало дыхание.

— Это его знакомый, Грег. Леонардо Грег.

Повисло долгое-долгое молчание.

— Свен… Свена… нет…

Сдвинулась с места лавина и помчалась вниз, сметая и круша все на своем пути.

— А где он?

— Нет… в живых…

13 ЖУРАВЛИНАЯ СТАЯ. «ТЫ ВСЕ ВЕДАЛ, ЭККЛЕЗИАСТ…»

Я затормозил у светлого двухэтажного дома с большими круглыми зеркальными окнами и выскочил из авто. Мысленно осадил себя и, сдерживая шаг, пошел по разноцветной мозаичной дорожке — рыбки, птички, астрологические знаки — мимо пышно цветущих розовых кустов, густо усеявших лепестками неподстриженную траву. Спешка была уже совсем не ко времени и не к месту.

Вдоль всего переднего фасада, заворачивая за угол, тянулась полузакрытая веранда. В нее уткнулось покатым лбом небольшое бирюзовое авто. За фруктовыми деревьями с крупными овальными желтыми плодами (лимоны? солнечники?) виднелась хмурая гладь просторного бассейна с тонкой долговязой вышкой. Дверь на веранду была распахнута настежь. Я поднялся по белым с черными прожилками мраморным ступеням, вошел и сразу увидел сидящую на длинном диване у стены стройную черноволосую женщину в сиреневом жакете с высокими плечами и узких сиреневых брюках. Женщина сидела очень прямо, не касаясь выпуклой спинки дивана, и смотрела перед собой. Лицо ее походило на каменные лики древних статуй.

— Извините, — сказал я и женщина не сразу повернула голову.

Я увидел ее глаза и понял, кого имел в виду Свен Блутсберг, когда говорил мне вчера о том, что не вправе ставить под угрозу чужую жизнь.

Нет, не только за себя — в первую очередь, не за себя — тревожился Свен Блутсберг.

— Вы к Свену? — неестественным, каким-то стеклянным голосом спросила женщина, почти не шевеля губами, словно их свело от холода. Ее бледное лицо продолжало оставаться таким же окаменевшим. — Его… уже… нет…

Последние три слова она произнесла, как магическое заклинание. Остаток своих сил вложила она в эти три слова, и силы истекли из нее, и она, еще больше побледнев, начала медленно клониться вбок, и упала на диван, и застыла.

Это могло быть простым обмороком, а могло — и сердечным приступом. Я быстро подошел к ней, осторожно перевернул на спину, попытался нащупать пульс. Пульс был совсем слабым, под полуопущенными веками виднелись белки глаз. Я уложил ее поудобнее и ринулся на поиски лекарств или хотя бы стакана воды.

Толкнув ведущую с веранды внутрь дома дверь, я оказался в просторном холле с большим черным камином и широкой лестницей, поднимающейся на второй этаж. В холле было еще несколько дверей. Я подскочил к самой ближней ко мне, распахнул ее, сделал шаг вперед — и замер.

Комната за дверью оказалась спальней, ее круглое, прозрачное изнутри окно выходило на веранду. За верандой зеленела лужайка, а еще дальше виднелось мое авто. В комнате, конечно, стояла какая-то мебель, но я не обратил на это внимания, потому что в глаза мне сразу бросилась низкая неширокая кровать. Буквально вдавленная в стену подушка, наполовину сползшее на пол легкое одеяло и сбившаяся к стене простыня, все кремового цвета… вернее, кремового цвета там почти не осталось, потому что и подушка, и одеяло, и простыня были обильно залиты и пропитаны густой темной кровью. Не вином, не прохладительным напитком, не каким-то красителем, а именно кровью — в таких вещах я разбирался достаточно хорошо. На круглом прикроватном столике, сдвинутом к стене, стоял высокий вычурный сосуд прозрачного янтарного цвета, на три четверти наполненный каким-то утолителем жажды; рядом с ним лежал на боку узкий стакан, очень похожий на хрустальный.

Справившись с некоторым внутренним сопротивлением, я подошел к развороченной кровати, стараясь не смотреть на скомканное постельное белье, словно бы попавшее под кровавый душ. Я запретил себе о чем-либо думать, а тем более, вдаваться в анализ увиденного; сейчас главным было принести на веранду стакан воды, а затем, возможно, и вызвать врачей.

Я взял со столика стакан и снял крышку с замысловатого янтарного сосуда. Я упорно не смотрел на постель. На столике лежали какие-то обертки, взгляд мой скользнул по ним и я узнал тот самый пакетик, который показывал мне вчера Свен Блутсберг. Транквилизатор с названием «Ледяной Коцит», так, кажется. Пакетик был разорван и пуст. Черное изображение на белой поверхности внезапно напомнило мне что-то… Совсем недавно я уже где-то видел такое изображение, только тогда оно не было статичным, застывшим, оно двигалось: совмещались, пересекались друг с другом какие-то линии…

Рисунок был очень простым, геометрически четким, без каких-либо мудрствований оформителя: обыкновенный черный квадрат без верхней стороны, словно оттуда вынули один из равносторонних треугольников, которые могли бы быть образованы двумя пересекающими квадрат из угла в угол диагоналями. И получилась этакая фигура с двумя острыми ушами или рогами — это уж кому как нравится. Но мне в этой фигуре почему-то виделись два черных прямоугольных треугольника, совмещенных друг с другом нижними катетами, так что один из нижних острых углов каждого из них упирался в прямой угол соседа… Я даже на мгновение представил, как эти два треугольника медленно сходятся… соприкасаются… взаимопроникают… и образуют выщербленный сверху квадрат…

Я, сосредоточившись, наполнил стакан до краев и, по-прежнему стараясь не смотреть на залитую кровью постель, вышел из комнаты. Осторожно пронес стакан через холл с черным камином и вернулся на веранду.

Женщина в сиреневом уже не лежала, а сидела, откинувшись на бледно-розовую спинку дивана, и смотрела на меня застывшим взглядом. Я присел рядом и протянул ей стакан.

— Спасибо, — безжизненным, все тем же стеклянным голосом сказала она, принимая стакан.

В полной тишине, забившей вдруг веранду, она сделала несколько глотков, неуверенно разжала тонкие пальцы — и стакан упал ей на колени. По сиреневым брюкам медленно расползалось мокрое пятно. Она опять привалилась к спинке дивана и смотрела прямо перед собой, но вряд ли что-нибудь видела, потому что — я был уверен — взор ее был обращен внутрь. И там, внутри, перед этим взором горами громоздились, нависали, низвергались в бездну бесконечные окровавленные простыни. Я чувствовал, я с болезненной пронзительностью ощущал теперешнее ее состояние…

— Может быть, вызвать врача? — осторожно предложил я, наблюдая за ней.

Она молча, автоматическим движением руки, стряхнула стакан на пол. Он с глухим стуком упал на зеленое покрытие веранды и застыл у ее ног, у самого носка остроконечной сиреневой туфельки.

— Вам что-то было нужно от Свена? — вдруг спросила она, по-прежнему глядя перед собой.

— Я знал Свена, — сказал я. — Вчера вечером он был у меня. В отеле.

Она легонько повела плечом. Она была, конечно же, старше меня, но выглядела изумительно. Она была той самой, ради которой Свен Блутсберг решился нарушить наши неписаные правила. Ради которой он пошел на сделку… На сделку, что привела его к ненависти к самому себе…

— Он вчера долго работал… — В интонацию автомата вплелись щемящие ноты. — Я зашла к нему… наверх… в кабинет… И он сказал мне… сказал… — Голос ее дрогнул. — Я помню каждое слово… Этот мир… в унынье одет… Люди в нем — всего лишь балласт… Жизнь — тщета… Суета сует… Ты все ведал. Экклезиаст… — Она повернула голову ко мне, глядя сквозь меня. — Он сказал мне: «Иди спать». И я ушла… Ушла… Он был с вами — и потом сказал: «Жизнь — тщета…» Почему он так сказал?

Она бы не восприняла сейчас ни одного объяснения. Да она и не спрашивала меня. Она смотрела в себя и говорила с собой. Бесполезными были бы любые мои слова.

— Жизнь — тщета… — повторила она, и странно и жутковато было слышать звуки, исходящие от неподвижной каменной маски. — Да. Теперь да…