Пол Феррис - Зигмунд Фрейд

• Название: Зигмунд Фрейд
• Автор: Пол Феррис
• Жанр: Биографии и Мемуары

Подробно описан весь жизненный путь знаменитого ученого.

---

Но он должен был вести себя сдержанно даже с Анной. Существует кинопленка, где они оба сняты на Берггассе, заваленной снегом, скорее всего, в конце двадцатых годов. Фрейд одет в длинное черное пальто и черную шляпу. Он бросает окурок на землю и идет мимо, мрачно взглянув на камеру. Его дочь, улыбаясь, пытается взять его под руку, но он отвергает ее и скрещивает руки за спиной. Когда они уходят, Анне удается продеть свою руку в его, но он по-прежнему не разжимает рук сзади, не желая ей помогать. Очевидно, он не хотел, чтобы этот теплый жест увидел весь мир. Он не мог обойтись без Анны, но жизнь Фрейда всегда носила печать крайней суровости.

Глава 29. Надежды и ожидания

Фрейд больше не писал важных статей о теории и практике психоанализа. Его работы до 1926 года в конце концов заполнят первые двадцать томов «Стандартного издания», которое составит Джеймс Стречи с помощниками в пятидесятых годах. На работы после 1926 года хватит трех томов – более чем внушительный результат для старого человека с серьезным заболеванием. Работа в поздний период заключалась либо в новом изложении и объяснении основных принципов, либо в исследовании тем культуры, где с помощью психоанализа Фрейд объяснял человеческое поведение и верования в более широком историческом смысле. В целом эта работа была принята хорошо, хотя фрейдовские «Цивилизация» и «Религия» менее интересны, чем ранние мысли о снах, страсти и памяти.

Если Фрейд был пессимистом, это заключалось в самой природе психоанализа. Он всю жизнь сосредоточивался на зле и ошибках. Небольшая работа «Будущее одной иллюзии» (1927) рассматривает религию в обобщенном виде. Фрейд видит в религиозных убеждениях исполнения детских желаний, которые не дали детям ни счастья, ни более высокой моральности. Факты изложены достаточно четко, но заключение о том, что «наука – это не иллюзия», является не слишком аргументированным. Христианин Т. С. Элиот, дав на книгу отрицательный отзыв в журнале «Критерий», ежеквартальном издании, основанном им в Лондоне за пять лет до того, не придал ей особой важности и заявил: «Так мечтает волшебник мира снов».

Еще одна небольшая книга, «Недовольство культурой» (1930), рассматривала ограничение «инстинктивного поведения», необходимое для создания цивилизованного общества, и непрекращающийся конфликт между желаниями и ограничениями – источник невроза. Коммунизм Фрейд называл заблуждением, поскольку политическая система не может изменить человеческую природу. Если исключить материальное неравенство, оно просто появится в каком-то другом месте, например в сексуальных взаимоотношениях. Этот аргумент был частично направлен против Вильгельма Райха, который стал не только психоаналитиком, но к тому времени и коммунистом.

Фрейд– рационалист начинает книгу с защиты своих идей о религии, выраженных в «Будущем одной иллюзии» и вызвавших переписку с другом, писателем Роменом Ролланом. Роллан тогда говорил ему о внутреннем ощущении «вечности», чего-то безграничного, «как океан», которое Фрейд понял как «ощущение неразрывной связи, единства с внешним миром в целом». По словам Роллана, это «океаническое чувство» было причиной религиозности. Фрейд с ним не согласен. Возможно, оно бывает у других, но он лично его не испытывает. Фрейд предложил психоаналитическое объяснение это «чувство» -всего лишь «съежившийся остаток» самых первых ощущений младенца, когда он еще неспособен различать себя, мать и окружающий мир. Фрейд был суеверен, но не религиозен, и этим все сказано.

Эта работа была написана в «Шнеевинкеле». В письме к Саломе Фрейд говорил, что она содержит «банальные истины» и не вытекает из «внутренней необходимости», как его ранние работы. Она написана потому, что ему нужно что-то делать, кроме как курить и играть целый день в карты, а прогулки даются ему уже с трудом. Но он всегда любил приуменьшать достоинства своих собственных книг. Эта, полная мрачных взглядов, за год была продана в количестве двенадцати тысяч экземпляров читателям, которые осознавали свою неудовлетворенность развитием мира.

Основные концепции Фрейда были известны уже двадцать-тридцать лет. Хотя психоанализ распространился по всему миру (Фрейд с удовольствием узнал, что неврозы среди индийских мусульман такие же, как и в Вене), традиционная психиатрия продолжала действовать так, как будто ничего не произошло. Утверждения, подобные тому, которое сделал до войны Ференци, что «молодежь и интеллигенция» Венгрии уже на их стороне, были слишком оптимистичными, и Фрейд избегал подобных слов.

Идеи проникали в жизнь людей и становились общим достоянием. «Бессознательное», которое появилось задолго до Фрейда, стали считать фрейдовским. На «оговорки по Фрейду» все быстро научились обращать внимание, равно как и на сексуальный символизм во сне, который представил бананы и лестницы в новом свете. Именно секс изначально привлек интерес к психоанализу. Теории, основанные на инстинкте голода, воспринимались бы совсем по-другому.

Проницательные и всеобъемлющие выводы Фрейда оставили свой след в истории. Создать универсальную теорию человеческого поведения ему не удалось, как, впрочем, и всем остальным, но его работы полны образов, в которых все могут узнать себя. Его теории, по словам Чарльза Райкрофта, не единая структура, а «скорее собрание разнородных идей, открытий и догадок… которые выдвигались на протяжении пятидесяти лет». Как Библию, миллионы слов Фрейда можно толковать до бесконечности. Это подтверждают возникшие многочисленные школы фрейдистов.

Многие из идей Фрейда разрушали веру девятнадцатого века в прогресс цивилизации, которая пошатнулась уже в его время. Он шел в ногу с историей, одновременно участвуя в ее создании, и для многих людей, утративших иллюзии после первой мировой войны, его имя стало олицетворять сомнительные современные ценности.

«Я обратил его [Крысиного Человека] внимание на то, – писал Фрейд, – что он не должен согласно логике считать себя ответственным за все эти черты характера, потому что все эти предосудительные импульсы берут начало из раннего детства и являются всего лишь пережитком его детского характера, оставшимся в бессознательном». Собственные моральные ценности Фрейда были строги, его идеалом было развитие моральной ответственности, но его убеждение, что поведение человека неумолимо определяется бессознательным, считали одной из причин отхода людей от старых норм морали.

Британский убийца Рональд Тру, военный летчик, который получил травму головы и стал жертвой морфия, был приговорен в 1923 году к смерти за убийство проститутки, несмотря на свидетельство о его сумасшествии. Министр внутренних дел отсрочил выполнение приговора, и начались споры об опасности снисхождения к психически больным. Газеты жаловались на мрачные психоаналитические доктрины, которые при логическом развитии означали, что никого нельзя ни в чем винить. Роберт Грейвз затронул ту же тему в своих нигилистических мемуарах 1929 года, «Прощание со всем этим», хотя не говорил о психоанализе:

В петрушечном фарсе нашего века… больше нет виновных и нет ответственности. Мы слышим: «Мы ничего не могли поделать» и «Мы не хотели, чтобы это случилось». И действительно, происходят вещи, за которые не отвечает ни один конкретный человек. Все течет, и все мы попадаем в поток событий. Мы виноваты все вместе, все вместе увязли в грехах наших отцов и дедов… Это наша беда, а не наша вина.

Практикующих психоаналитиков было немного. В венском обществе в 1924 году насчитывался всего сорок один член. Европейская медицина по-прежнему относилась к ним с подозрением. Консервативные иерархии медиков, управляющие специальностями в университетах, старались представить «фрейдовскую науку» в минимальном объеме. В их действиях просматривался антисемитизм, скрытая проблема, которой Фрейд и опасался, надеясь, что Юнг изменит национальные характеристики движения.

В Америке все было по-другому. Медики доминировали в психоанализе – после 1923 года каждый аналитик должен был быть доктором медицины, – но там в новой психологии видели новые возможности, а не угрозу. Университетские факультеты, в деятельность которых не вмешивалось ни государство, ни объединения специалистов, практически с самого начала заинтересовались психоанализом с положительной стороны. Отдельные врачи, более спокойно рассуждающие о деньгах, увидели финансовые преимущества, которые мог дать психоанализ. Психоанализ у американцев стал более позитивной доктриной, уделяющей меньше внимания зловредным силам бессознательного.

Эрнест Джонс рассказывал о том, как на Бостонской конференции, где он выступал еще в 1909 году, одна женщина утверждала, что эгоцентризм может быть характерен для снов в Вене, но уж, конечно, не в Америке, где людям снятся альтруистические сны. Фрейд нашел это «прелестным».