Марианн Кейс - Каникулы Рейчел

• Название: Каникулы Рейчел
• Автор: Марианн Кейс
• Издательство: Ред Фиш
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-90-Х

Знакомьтесь: Рейчел Уолш, двадцать семь лет, высокого роста, ирландка, живет в Нью-Йорке. Она встречается с Люком Костелло, ослепительным красавцем в кожаных брюках и увлекается – некоторые считают, что даже слишком увлекается – легкими наркотиками. Немного валиума, чтобы расслабиться, чуть-чуть кокаина, чтобы взбодриться, а вдогонку алкоголь – куда же без него. Но она ведь не наркоманка, зачем же ее упрятали в специализированную клинику? С другой стороны, Рейчел так устала – небольшие каникулы с гидромассажем и джакузи в обществе порочных рок-звезд ей не повредят…

Однако реальность неизменно проступает сквозь любой самообман. Начавшись как веселенькое девичье чтение, роман перерастает в острое серьезное повествование – оставаясь при этом уморительно смешным и абсолютно узнаваемым.

---

Я собиралась исчезнуть. Наказать себя одиноким и пустым полусуществованием без семьи и друзей. Стану скитаться по свету, и мне нигде не будут рады. Только такой жизни я и заслуживаю.

– Ну, прямо королева в изгнании! – издевательски заметила Хелен.

– Да хватит тебе! – заорала на нее вконец расстроенная Анна.

– Ты чего-то не понимаешь, – сообщила я Хелен, и сердце мое едва не разорвалось от острой жалости к своей сиротской доле. – Мама велела мне убираться и никогда больше не возвращаться. Она меня ненавидит. Она всегда ненавидела меня.

– Кто? Мама? – удивленно спросила Хелен.

– Да, она всегда давала мне понять, что я ни на что не гожусь, – сказала я. Мне было невыносимо больно говорить это.

А эта парочка у моей постели только презрительно фыркала.

– Ты ни на что не годишься? – весело изумилась Хелен. – Да это же мне она всегда твердит, что я безнадежна. Особенно после того, как я два раза провалила экзамены и нашла себе эту вшивую работу. Она через день орет, чтобы я убиралась и не возвращалась никогда. Честно говоря, когда она долго этого не говорит, я начинаю волноваться. Честное слово! Я не вру, – закивала она в ответ на недоверие в моих глазах.

– Да нет, на самом деле, это меня она ненавидит, – сказала Анна, и могло даже показаться, что она этим хвастается. – Она терпеть не может Шейна. И все время спрашивает, почему его фирма не предоставила ему машину.

– А кстати, почему его фирма не предоставила ему машину? – спросила Хелен. – Так, из чистого любопытства…

– Да потому что у него нет никакой фирмы! Он безработный, дура! – закатила глаза Анна.

Настроение у меня поднялось на несколько градусов. Я стала подумывать: а может, пока не кончать жизнь самоубийством и не убегать далеко-далеко, к морю? Может быть, еще не все потеряно?

– Она, правда, так ведет себя с вами? – хрипло поинтересовалась я. – Или вы просто пытаетесь подбодрить меня?

– Лично я никогда никого не пытаюсь подбодрить, – сварливо ответила Хелен. – Да, она действительно ведет себя с нами ужасно.

Это было такое чудо – хотя бы на минуту вырваться из всепоглощающей, глухой депрессии. Хелен неловко погладила меня по руке, и я была так тронута этим скупым проявлением любви, что у меня слезы на глаза навернулись, в восемьдесят девятый раз с тех пор, как я очнулась.

– Она же мать, – мудро заметила Хелен. – У нее работа такая – на нас орать. Ее бы лишили звания, если бы она этого не делала.

– Тут нет ничего личного, – согласилась Анна. – Она просто думает, что если ради профилактики будет выдавать нам иногда порцию дерьма, мы образумимся и наконец сделаем в своей жизни что-нибудь путное. Она так поступает не только с тобой, а с нами со всеми.

– Кроме Маргарет! – сказали мы все трое хором. Мне стало настолько легче, что я сумела за пять минут раз двадцать-тридцать обозвать Маргарет подлизой.

– Подлиза, это точно! – дружно согласились мы все. – Еще какая подлиза!

– Так ты хочешь сказать, что слетела с катушек, потому что мама велела тебе убираться и никогда больше не возвращаться? – Хелен все пыталась докопаться до истины.

– Ну да, наверно, – пожала плечами я, сама удивляясь своей инфантильности.

– Ну, ты и дура набитая! – добродушно сказала она. – В следующий раз просто скажи ей, чтобы отвязалась, как я всегда говорю. Или поинтересуйся, кто же станет за ней ухаживать, когда она состарится.

– Я не могу, как ты, – возразила я.

– Так научись, – посоветовала Хелен. – Держись пожестче. Ты какая-то мямля. Нельзя же умирать всякий раз, как мама или еще кто-нибудь на тебя наорет. Так ты и пяти минут не протянешь.

У меня в памяти всплыло предупреждение Джозефины. В голове что-то щелкнуло, и я внезапно поняла, что она имела в виду, говоря, что между мною и моей матерью осталась некая напряженность. Тогда я кивала и соглашалась с ней, но все ее советы вылетели у меня из головы, когда эта самая напряженность дала себя знать. Я не выдержала первых же трудностей. Надо бы учесть на будущее.

– Когда она снова начнет на тебя наезжать, просто не обращай на нее внимания, – ободрила меня сияющая Хелен, словно прочитав мои мысли. – Ну и что из того, что она тебя ни в грош не ставит? Главное, чтобы ты сама в себя верила!

– Да к тому же, она вовсе не так уж плохо о нас думает, – вставила Анна.

– О тебе – может быть, – сказала ей Хелен.

Я почувствовала, как черная густая туча унижения, которая окутывала меня, рассеивается. Какое сказочное облегчение – обнаружить, что мои сестры подвергаются со стороны мамы точно таким же нападкам, как я! Что единственная разница между нами в том, как мы сами к этому относимся. Они рассматривали это, как забавные перепалки, а я принимала близко к сердцу. С этим пора кончать.

– Ну, тебе полегчало? – мягко спросила Анна. – Мама взбесилась только потому, что очень испугалась, когда ты не вернулась вечером домой. Она всю ночь билась в истерике, представляя себе, как вы с этим Крисом жрете наркотики. Когда люди нервничают, они иногда говорят даже то, чего на самом деле не думают. – Анна, слегка стесняясь добавила, – честно говоря, я и сама волновалась.

– А ты-то сама – такая белая и пушистая, верно, Анна? – Хелен зевнула и потянулась. – Сколько времени прошло с тех пор, как ты сама завязала?

– Не твое дело! – сварливо ответила Анна. Между ними тут же началась легкая перепалка, но я почти не слышала их, потому что вдруг испытала ужасное чувство вины. Это были не та вина и не тот стыд, которые терзали меня с того момента, как я пришла в себя. Мне было стыдно за то, что я так поступила с мамой. «Конечно, она волновалась!» – вдруг поняла я с ужасающей ясностью. Я ведь выписалась из Клойстерса всего неделю назад. Я наркоманка, и это был мой первый выход в свет после больницы. К тому же, с человеком, у которого плохая репутация. И вот я не прихожу домой. Она имела все основания подумать самое худшее. Я вполне заслуживала того, чтобы на меня наорали.

Она назвала меня эгоисткой и была права. Я поступила крайне эгоистично: была так занята собой и Крисом, что даже не подумала о том, каково сейчас маме, не знающей, где я и что со мной. Мне захотелось немедленно на коленях просить прощения.

Стало немного легче, пока я не вспомнила, что ссора с мамой – не единственный груз, который на меня давит.

– Я неудачница, – напомнила я Хелен и Анне, – наркоманка.

– Ну и что? – дуэтом спросили они.

«Ну и что?» – подумала я с отвращением к себе. Было совершенно ясно, что они не понимают, насколько серьезно мое положение.

– Так не принимай их больше, – пожала плечами Хелен. – Это же все равно, что сидеть на диете. Если ты сегодня дорвалась и съела семь батончиков «Марс», это не значит, что завтра ты не можешь снова сесть на диету. После семи «Марсов» – у тебя даже больше для этого оснований.

– Ах, если бы все было так просто! – грустно вздохнула я.

– Это именно так просто, черт подери! – раздраженно сказала Хелен. – Хватит себя жалеть.

– Отстань ты! – пробормотала я.

– Сама отстань, – тут же привычно ответила она.

А ведь в том, что она говорит, есть логика. Может быть, я слишком серьезно все воспринимаю. «А вдруг так и есть?» – с надеждой подумала я. Как было бы чудесно обнаружить, что все действительно поправимо!

Мама пришла уже после ухода Хелен и Анны. Я села в постели. Я волновалась и очень хотела поскорее извиниться, но она не дала мне и слова сказать.

– Прости меня! – произнесла она умоляюще.

– Нет, это ты прости меня! – ответила я с комом в горле. – Ты права: я поступила, как последняя эгоистка, мне очень тяжело теперь оттого, что я так тебя мучила. Но я больше так не буду, клянусь.

Она подошла и села на край моей кровати.

– Прости меня за все, что я тебе наговорила, – она опустила голову. – Я вышла из себя. Это со мной бывает. Это потому, что я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо…

– Прости меня за то, что я была такой плохой дочерью, – сгорая от стыда, сказала я.

– Но это совсем не так! – воскликнула она. – Вовсе ты не плохая дочь! Ты всегда была такая лапочка, самая ласковая, самая лучшая… Моя деточка! – она зарыдала и бросилась мне на шею. – Моя маленькая девочка!

После этих слов у меня из глаз хлынули потоки слез. Я плакала в ее объятиях, а она баюкала меня, гладила по голове.

– Прости, что я съела пасхальное яйцо Маргарет, – захлебываясь слезами, выговорила я.

– Не извиняйся! – воскликнула она плачущим голосом. – Я готова отрезать себе язык за то, что сказала это…

– Прости, что я так расстроила тебя своей наркоманией, – униженно попросила я.

– Ничего, – утешала она, вытирая мне слезы рукавом своего жакета. – Знаешь, могло быть много хуже. Вот, например, Хильда Шоу беременна. Это у нее уже второй ребенок, а она до сих пор не замужем. А еще, ты не поверишь, – она вдруг перешла на шепот, хотя кроме нас в комнате никого не было, – Анджела Килфезер вдруг решила, что она лесбиянка…