Джеки Д`Алессандро - Ночью, при луне...

• Название: Ночью, при луне...
• Автор: Джеки Д`Алессандро
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059484-9, 978-5-403-01402-1

Молодые дамы, томящиеся от скуки, решают заняться… созданием образа совершенного мужчины!

Прелестной Саре Мурхаус предстоит похитить рубашку Мэтью Давенпорта, маркиза Лэнгстона, чей торс, по мнению лондонского света, просто безупречен. Цель – установить идеальную ширину мужских плеч…

Однако Мэтью, за полуночным купанием которого тайно наблюдает Сара, ловит похитительницу одежды с поличным…

Так начинается веселая история забавных ошибок, смешных неурядиц, увлекательных приключений и, конечно, страстной и нежной любви…

---

Она окинула взглядом его мужественную фигуру, когда он, отпустив Тилдона, подошел к столу и уселся рядом с ней. Сара вздохнула, почувствовав, как пробежала по ее телу горячая волна, вызванная отнюдь не теплыми лучами послеполуденного солнца.

– С вами все в порядке, мисс Мурхаус?

Его голос отвлек ее от фривольных мыслей, и она заметила, что он за ней наблюдает, причем с таким выражением, будто знает, что она думает о нем.

Проклятие! Она почувствовала, что краснеет.

– Со мной все в порядке, спасибо, – сказала она строгим тоном.

– Похоже, что вам жарко.

– Это, наверное, от яркого солнца, – машинально объяснила она, мысленно отругав себя за то, что лжет.

– Может быть, вы предпочтете выпить чаю в помещении?

«Да, желательно в вашей спальне, наблюдая при этом, как вы принимаете ванну».

Она пришла в ужас, почувствовав, что чуть было не произнесла это вслух. Только этого не хватало! Нет, надо поскорее забыть об их поцелуе. И больше не мечтать повторить его снова. Тем более не вспоминать о том, что видела его голым.

А следует ей… Но она напрочь забыла о том, что именно ей следует сделать. Нахмурив лоб, она заставила себя сосредоточиться. Ах да. Ей нужно выяснить, что у него за тайны. Потому что хотя она и чувствовала в нем родственную душу, хотя она и была тронута его историей и тем, что он не любит обсуждать эту тему, у него были какие-то секреты – в частности, те, которые касались его ночных занятий садоводством. Было бы, конечно, глупо прямо спросить его, что он затевает. Нет, тут надо действовать дипломатично: заставить его говорить на другую тему в надежде, что он невзначай выдаст себя.

Но с чего начать? Наверное, лучше всего сделать вид, что собираешься поделиться каким-нибудь секретом, или польстить его самолюбию. На основе своих наблюдений она сделала вывод, что мужчины обожают, когда с ними делятся секретами, и весьма восприимчивы к лести.

Взяв в руку фарфоровую чашечку с ароматным чаем, она сказала:

– Ваше превращение из ребенка, изображенного на портрете, в мужчину, которым вы стали, поистине необычайно, милорд.

Он пожал плечами:

– Насколько мне известно, многие дети проходят в своем развитии так называемую стадию гадкого утенка.

– Но есть счастливые исключения. Возьмите, например, мою сестру. Она была красавицей, будучи младенцем, и осталась такой до сих пор.

– Ваша сестра старше вас?

– Да, на шесть лет.

– В таком случае откуда вам известно, что она была красивым младенцем?

– Это мне говорила мама. Причем очень часто. Думаю, что она надеялась, напоминая об этом, заставить меня поскорее перерасти «стадию гадкого утенка», как вы это называете, в которой я находилась с самого рождения. – Быстро отхлебнув глоток чая, она продолжила: – Мама думает, что я остаюсь некрасивой исключительно для того, чтобы досадить ей. Она считает, что очки мне не нужны и что если я посижу спокойно в течение нескольких часов, она сможет с помощью утюга разгладить мои непокорные кудряшки. И тогда я стала бы не такой непривлекательной. Хотя она заранее предупреждала меня, что, конечно, какие бы меры я ни принимала, мне никогда не удастся стать хотя бы наполовину такой красивой, как Каролина. Но следует хотя бы попытаться что-то сделать.

Он замер, не донеся чашку до рта, и нахмурил брови:

– Не может быть, чтобы она вам это говорила.

– Говорила. И довольно часто, – сказала Сара. – По правде говоря, она и сейчас это говорит, однако ее слова перестали причинять мне острую боль. В раннем детстве меня это очень расстраивало, главным образом потому, что мне не хотелось, чтобы Каролина, которую я обожала, невзлюбила меня так же, как мама, за то, что я была не в силах исправить. – Сделав еще глоток, она продолжала: – Но Каролина всегда была моей защитницей. Предпочтение, которое отдавала ей мать, всегда смущало ее даже в большей степени, чем меня. Каролина – человек теплый, любящий. И ко мне она всегда была нежно привязана. Что заставляло меня любить ее еще крепче.

Он некоторое время вглядывался в нее пытливым взглядом.

– Вы, кажется, весьма равнодушно относитесь к тому, что говорит мать?

– Она могла бы, конечно, делать это более деликатно, по то, что она говорит – увы! – сущая правда. Каждому, у кого есть глаза, видно, что Каролина – потрясающая красавица, а я нет. Это ясно как божий день. – Губы ее дрогнули в улыбке. – Конечно, временами я стараюсь доказать матери, что независимо от внешности я все равно далека от любимицы.

Он сразу же заинтересовался:

– Вот как? Что же вы для этого делаете?

– Вы будете плохо думать обо мне.

– Сомневаюсь. После того, что вы мне рассказали, я не стану плохо думать о вас, даже если вы скажете, что вылили на голову своей матушки целую лохань воды. – Сара, должно быть, сильно покраснела, потому что, едва сдерживая смех, он спросил: – Так вы действительно вылили ей на голову лохань воды?

– Нет. Но не стану отрицать, что подумывала об этом.

– Держу пари, что не раз.

– Почти ежедневно, – сдержанно ответила она.

– Однако вы устояли перед искушением. У вас сильная воля.

– Не совсем так. Я устояла скорее потому, что было трудно поднять слишком тяжелую лохань.

Он рассмеялся, блеснув белыми зубами. Даже глаза его стали веселыми. Эффект был потрясающим.

– Вам не пришло в голову воспользоваться ведром?

– Пришло. Но ведь я пытаюсь всего лишь досадить матери, а не разозлить ее по-настоящему.

– Чем же вы ей досаждаете?

– Это не составляет труда. Я, например, люблю ощущать теплые лучи солнца на лице, поэтому снимаю в саду шляпку, что является преступлением, с точки зрения мамы, потому что моя кожа моментально покрывается веснушками, а это делает меня еще более непривлекательной. А иногда я делаю вид, что неправильно понимаю то, что она говорит. Она возмущается и спрашивает, не оглохла ли я. А я отвечаю, что не слышу, потому что не надела очки.

Он усмехнулся:

– А как вам понравится такое: «Я чувствую запах, я не глухая»?

– Или: «Я не глухая, я это вижу», – подхватила Сара его игру.

– Или: «Я не слепая, я чувствую запах».

Сара рассмеялась:

– Именно так. Мать обреченно вздыхает, возводит очи к небу и бормочет себе под нос то ли ругательство, то ли молитву о том, чтобы Господь послал ей терпения. Не следовало бы смеяться над этим, но мне смешно. Теперь вы знаете мой самый большой секрет: я не очень добрый человек.

– Дорогая мисс Мурхаус, если вам это кажется основанием для того, чтобы считать себя недобрым человеком, то я советую вам пересмотреть свои критерии, потому что в соответствии с ними вы на «воплощение зла» никак не тянете.

– Возможно, это так, но на самом деле моя некрасивая внешность во многих отношениях оказала мне услугу. Поскольку все внимание матери было всегда поглощено Каролиной, мне предоставлялась такая свобода, о какой многие девочки и мечтать не смеют.

– Например?

– Пока мама была занята обучением Каролины танцам и правилам поведения, я могла разгуливать на свободе, не прячась от солнца, рисовать цветы, работать в саду, совершать дальние прогулки пешком и купаться в озере. – Она взяла бисквит и улыбнулась: – Должна вам сказать, что я отличный рыболов, а также ловец лягушек.

Глаза его весело блеснули.

– Почему-то это меня уже не удивляет. Мальчишкой я тоже ловил лягушек. Иногда, правда, удавалось поймать рыбу. Ни того ни другого я не делал уже долгие годы. – Он отхлебнул глоток чаю и откинулся на спинку стула. – А что вы скажете о своем отце?

– Папа у меня врач. Он частенько отсутствовал по нескольку дней, когда приходилось оказывать помощь пациентам в дальних деревнях. Бывая дома, он проводил время славным образом в своем кабинете, читая медицинские журналы. До сих пор, увидев меня, он гладит меня по головке и говорит, чтобы я бежала по своим делам. Точно так же, как он делал это, когда мне было три года.

Он медленно кивнул и задумался.

– В детстве я редко видел свою мать, так что воспоминания о ней весьма расплывчаты. Она всегда выглядела красавицей и всегда спешила на какую-нибудь вечеринку. Полагаю, она любила меня, хотя не помню, чтобы она об этом говорила. После того как умерли Джеймс и Аннабелла, я стал видеть ее еще реже, потому что учился в школе-интернате, а каникулы чаще всего проводил у своего друга Дэниела, лорда Сербрука. – Он чуть помедлил и добавил: – Моя мать умерла, когда мне было четырнадцать лет.

– А ваш батюшка умер в прошлом году, – тихо сказала Сара.

– Да, – сказал он, чувствуя, как напряглись его челюсти. – Его застрелил разбойник, пытавшийся его ограбить. Убийцу так и не поймали. Преступление сошло ему с рук.

– Я вам сочувствую. Сожалею о том, что вы понесли такую утрату и что вы… одиноки.

Он взглянул на нее с таким выражением, что Сара мысленно обругала свой язык, опережающий мысли.

– Простите меня, милорд. Я не хотела вас обидеть. Иногда мои мысли обращаются в слова с такой скоростью, что я не успеваю вовремя остановиться.