Раймонд Фейст - Хозяйка Империи

• Название: Хозяйка Империи
• Автор: Раймонд Фейст
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: ISBN 5-7684-0394-9

Перестройка в империи Цурануани. Ценой невероятных усилий, заручившись поддержкой иноземных магов из расы чо-джайнов, властительница Акомы достигает своих целей. Джиро Анасати мертв. Черные Хламиды посрамлены. Сын властительницы и раба-варвара провозглашен Императором. Эпоха великих реформ продолжается.

---

— Должно быть, Кейок тоже принимал участие в этом решении, — подумала Мара вслух. — Даже и до назначения военным советником он был не из тех офицеров, которые прибегают к крайним мерам без особой необходимости. Если принять во внимание, что у Джиро руки все еще связаны эдиктом Ассамблеи, что же могло случиться? Может быть, кто-нибудь из горячих голов воззвал к чести клана или, еще того хуже, дом Шиндзаваи подвергся нападению?

Люджан погладил рукоять меча; он был обескуражен не меньше, чем хозяйка:

— Мы не можем этого знать, госпожа, но мне никак не избавиться от подозрения… По-моему, то, что мы видим, — это начало чего-то худшего.

Мара отвернулась от поручня и обнаружила у себя за спиной Сарика. Увидев, как плотно сжаты ее губы, он предложил:

— Должен ли я хорошенько встряхнуть капитана, чтобы он заставил гребцов пошевеливаться быстрее?

С застывшим ожесточенным лицом властительница Акомы кивнула:

— Да. Выполняй.

Барка, предназначенная для перевозки грузов, с явной неохотой подчинялась приказу. Гребцы-рабы вкладывали всю силу мышц в каждый взмах весел, но, если им и удавалось хоть чуть-чуть разогнать судно, ускорение было почти неощутимо — разве что брызги теперь отлетали в большем количестве да воронки, оставляемые на месте погружения весел, стали глубже. Мара видела, что гребцы обливаются потом, но минуты шли и шли, а работа на пристани становилась все более напряженной.

Тюки и ящики, которые совсем недавно громоздились на береговой площадке в ожидании, когда их пересчитают и занесут в учетные свитки, теперь были почти не видны — их заслонял разрастающийся клин воинов. Торговую барку отвязали от причальных тумб, хотя она и наполовину не была разгружена; оставшийся на борту приказчик метался по палубе и размахивал руками в неподдельном ужасе. С криком он бросился на корму, но тут какой-то офицер в шлеме с плюмажем оттолкнул судно от причала. Если не считать двух мускулистых рабов-грузчиков, у злополучного приказчика не осталось под рукой никого, чтобы собрать команду для безопасной постановки на якорь. Его отчаянные вопли разносились над водой, но скоро гром барабанов заглушил и эти пронзительные звуки. Мару — как и воинов, собирающихся на пристани, — отнюдь не заботила судьба приказчика и барки. У прибрежных складов, выстроившихся в ряд вдоль береговой линии, открылись огромные двойные ворота, и стали видны деревянные ограждения стапелей для спуска на воду судов, хранящихся в сухих эллингах. Рабы устремились в темные жерла ворот, и из полумрака выдвинулись боевые корабли Акомы — длинные катамараны с балансирами для сохранения равновесия и с настилами во всю длину, предназначенными для размещения лучников. Другие рабы, отталкиваясь шестами, подводили корабли к погрузочной площадке, где на борт одна за другой поднимались роты воинов. Когда заканчивалась посадка на корабль, его отталкивали в озеро с опущенными балансирами; в этот момент корабль напоминал большую хищную птицу, сложившую крылья перед стремительным нырком в воду. Перед установкой балансиров в походное положение лучники занимали позиции на узком стрелковом помосте, высящемся на понтонах.

Люджан вел подсчет на пальцах. Насчитав десяток кораблей и отметив вымпелы, развевающиеся на носу и на корме каждого, он уже знал, какие части войска Акомы получили приказ выступать. Вывод, к которому он пришел, был неутешительным:

— Это полное оборонительное развертывание, госпожа. Должно быть, нападение состоялось где-то невдалеке.

Но не затем Мара пересекла море, вела переговоры с варварами и едва не лишилась жизни в Чаккахе, чтобы по возвращении увидеть крах всех своих усилий. Она отправила мужу весть о том, что находится на пути в Империю, однако посылать более подробные сообщения было слишком опасно: если бы они попали в чужие руки, враги не упустили бы случая устроить ей засаду. И когда потребность в скрытности отпала, она сама — ради собственного эгоистического удовольствия — отсрочила минуту встречи в надежде, что устроит своим близким приятный сюрприз! Но теперь уже не приходится рассчитывать на празднества в честь ее возвращения. Не позволяя себе поддаваться мрачным предчувствиям и разочарованию, она решительно повернулась к Сарику:

— Поднять штандарт Акомы, а ниже его — мой личный вымпел. Пора заявить о нашем присутствии. Властитель Шиндзаваи должен знать, что его жена возвратилась на землю Акомы!

Воины эскорта на палубе барки отозвались восторженным гулом на слова госпожи, и почти сразу же на кормовом флагштоке взвилось зеленое знамя с изображением птицы шетра. Оно еще не успело полностью развернуться на ветру, когда с берега донесся ответный возглас. Увидевший барку первым указал на нее остальным, и скоро вся пристань уже гремела голосами собранного там войска, заполняющего палубы кораблей. Радостный гвалт перешел в торжественный гимн, и Мара слышала, как повторяется снова и снова ее имя вместе с титулом, которым удостоил ее Император: Слуга Империи! Слуга Империи! Мара была так растрогана, что едва удержалась от слез: ее подданные столь бурно выражали свое ликование по случаю возвращения госпожи — а ведь они стояли на пороге беды.

Капитан барки докричался до хрипоты, подавая команды; гребцы сменили весла на шесты, судно под знаменем Акомы медленно пришвартовалось, и наконец-то Мара могла сойти на берег.

Из толпы выделилась фигура в иссеченных синих доспехах. В обрамлении шлема с плюмажем, свидетельствующим о его принадлежности властителю Шиндзаваи, Мара узнала лицо Хокану; в его чертах выражались тревога и радость, прорывавшиеся сквозь традиционную маску невозмутимости.

То, что ее муж надел видавшие виды, выцветшие на солнце латы, а не декоративные церемониальные доспехи, сберегаемые для парадных торжеств, служило верным признаком, что кровопролитие неизбежно, ибо властители не выступали в поход со своими отрядами, если не ожидалось решающее сражение. Однако после полугодового отсутствия, после месяцев мучительной отчужденности Мара не обратила особого внимания на экипировку супруга. Она не могла тратить время и на формальные приветствия, а просто сорвалась с места, где стояла, в тот самый миг, когда были перекинуты сходни. Словно девочка, она помчалась впереди своих офицеров и бросилась в объятия мужа.

Хокану тесно прижал ее к себе, как будто она не допустила никаких прегрешений против этикета.

— Да благословят боги твое возвращение, — шепнул он, губами коснувшись ее волос.

— Хокану… — выговорила в ответ Мара, прижавшись щекой к неподатливому изгибу его кирасы. — Как мне тебя недоставало! — Но тут злоба дня возобладала над счастьем воссоединения, прогнав летучую вспышку радости: только сейчас Мара заметила отсутствие детей. — Хокану! Что происходит? Где дети?

Хокану слегка отстранил ее от себя, чтобы получше разглядеть. Ему до боли хотелось задать ей самый простой вопрос — о ее здоровье. Но плохо скрытая паника, звучавшая в ее вопросах, требовала ответа. Необходимость быть кратким боролась в душе Хокану с его прирожденной деликатностью, и в конечном счете он избрал точность и прямоту:

— Джастин и Касума пока в безопасности. Они находятся в императорском дворце, но мы получили дурные вести. — Он быстро набрал в грудь воздух — и для того, чтобы совладать с собой, и для того, чтобы дать ей время приготовиться к худшему. — Любимая, Свет Небес убит.

Мара качнулась назад, словно от удара в грудь; от потрясения кровь отхлынула у нее с лица. Пока она странствовала на чужбине, воображение успело нарисовать ей множество напастей, которые могли случиться за это время; но уж чего она ожидала меньше всего — так это смерти Императора. Неизвестно, откуда взялись у нее силы, чтобы спросить:

— Как?..

Хокану горестно покачал головой:

— Сообщение пришло только что. Некто из клана Омекан вчера присутствовал на малом званом ужине у Императора. Его имя — Лойява, и на глазах тридцати свидетелей он ударил Ичиндара в шею отравленным столовым ножом. Судя по всему, флакон с ядом был спрятан в бахроме его кафтана. Жреца-врачевателя привели через считанные минуты, но было поздно. — Ровным тоном Хокану добавил:

— Яд подействовал мгновенно.

От ошеломления Мару пробрала дрожь. Такое злодейство казалось невообразимым! Неужели этот стройный мужчина с величественной осанкой, истерзанный заботами и доведенный чуть ли не до умопомрачения бесконечными скандалами его многочисленных жен, больше никогда и никому не даст аудиенции в Тронном зале?! Мару захлестнула скорбь. Впредь ей уже не придется давать ему советы в залитых светом ламп личных покоях Императора или восхищаться его тонким и немногословным остроумием. Он был непреклонным и решительным политиком. Главной побудительной причиной его действий всегда оставались заботы о народе цурани, и под их давящим бременем он часто бывал слишком беспечным по отношению к собственному здоровью. Время от времени Мара предпринимала попытки рассмешить его, и иногда боги посылали ей этот скромный успех. Ичиндар никогда не держался с ней как высший с низшей, хотя с другими своими подданными он мог быть совсем иным. При всей недосягаемой высоте его положения и всей помпезности, которой это положение требовало — чтобы в глазах народов, населяющих Империю, он всегда оставался образом бога на земле, — он оставался для Мары другом. Его утрата ошеломляла; мир без него стал беднее. Если бы он не нашел в себе достаточно отваги и мудрости, чтобы воспользоваться редчайшим стечением обстоятельств, и не пожертвовал собственным счастьем ради бремени самодержавной власти, ни один из светлых замыслов Мары, ради спасения которых она рисковала жизнью в Туриле, никогда не вышел бы за рамки праздных фантазий.