Виктор Точинов - Сказки летучего мыша

• Название: Сказки летучего мыша
• Автор: Виктор Точинов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-289-02149-3

УЖАС, много лет таящийся в мирной Спасовке, продолжается. Погребенная в глубинах ТВАРЬ рвется на волю. Близкие люди оказываются вдруг врагами, а враги – не совсем людьми. Писатель Кравцов, негаданно ставший персонажем собственного романа ужасов, пытается поставить точку в чужой беспощадной игре. Но цена слишком велика – собственная смерть. И смерть тех, кто ему дорог… Смерть, после которой не исчезаешь, а становишься чем-то странным.

Удастся ли преломить ПРЕДНАЧЕРТАНИЕ? Удастся ли остаться ЧЕЛОВЕКОМ?

---

Тем временем придуманное Пещерником средство передвижения отправилось в свое первое «грязеплавание». Весь путь занял около получаса. Наконец мальчишки вскарабкались на остров – здесь его обрывистый берег метра на полтора возвышался над поверхностью.

– Bay!!! Есть контакт! – Вася обернулся, помахал рукой девчонкам и Борюсику. И тут же нырнул в кусты.

Даня настороженно поглядывал по сторонам. Он был лучше знаком с «хозяином острова» – и, прежде чем последовать за приятелем, достал рогатку и приготовил стальной шарик.

– Вот это да… – удивленно ахнул невидимый за зеленью Пещерник.

Через несколько секунд Даня присоединился к нему, изумленно застывшему на месте. Встал рядом, задумчиво почесал затылок рогаткой… Слов у него не нашлось.

2

По окончании рассказа Архивариуса об операции против мартинистов Кравцов спросил:

– Криминальный сюжет, который вы упоминали, – это и есть акция против «Сфинкса»?

– Помилуйте, при чем же здесь криминал? Обычная спецоперация политической спецслужбы. Да и к матери графини Самойловой имеет лишь косвенное отношение. Криминальный сюжет, о котором я говорил, – громадное по масштабам хищение в Заемном банке, случившееся на рубеже царствований Екатерины и Павла Первого. То есть случилось-то оно раньше, но вскрыто было в последние месяцы жизни Екатерины, а расследование завершилось при Павле. Из запертых сейфов, стоявших в опечатанных комнатах банка, бесследно испарилось более шестисот тысяч рублей.

Кравцова размер суммы наповал не сразил.

Архивариус пояснил:

– Дойная корова стоила тогда меньше трех рублей. Сейчас – от трехсот до пятисот долларов. Можете прикинуть, сколько это по нынешнему курсу.

Кравцов прикинул. В коровах, даже в трехсотдолларовых, получилось изрядно.

– Естественно, дело расследовалось. Следствием руководил сам Державин. Его у нас помнят в основном как поэта, благословившего – сходя в гроб – юного Пушкина. Но поэзия была для Гавриила Романовича увлечением, а прослужил всю жизнь он по министерству юстиции, начав карьеру с расследования дела самозванца Пугачева, – и дослужился до чина действительного тайного советника,[5] поста министра и звания сенатора… Так вот, следствие показало: в хищениях по уши увязла вся банковская верхушка. Но директором банка служил не какой-нибудь Мавроди, а князь Завадовский. Императрица обвинительное заключение порвала, отправив дело на доследование в Сенат. Повторное следствие очистило руководство от подозрений, нашло козлов отпущения – кассира Кольберга и еще пару мелких сошек, с которыми и обошлись по всей строгости. Из похищенного вернули лишь сорок тысяч, да еще на столько же конфисковали бриллиантов у жен осужденных. И среди современников ходили упорнейшие слухи – что Завадовскому и его сообщникам пришлось поделиться. Теперь угадайте, господин писатель, с трех раз: кто руководил вторым следствием?

Господин писатель бросил взгляд на блокнот, куда записывал услышанные от Архивариуса фамилии и факты, прикинул даты и бодро отрапортовал:

– Граф Самойлов, генерал-прокурор Сената!

– Именно он.

– Напрашивается версия, – сказал Кравцов. – Получив в качестве взятки большие деньги – многие миллионы долларов на наши деньги – граф открыто их тратить не смог. Зарыл у себя в поместье, в ожидании, пока дело не забудется, – но скоропостижно умер. А Лабзин, обхаживая графиню-вдову, искал подходы к графскому кладу.

– Неплохо, – одобрил Архивариус. – Для авантюрно-исторического романа – неплохо. Но не жизненно. Во-первых, налоговой полиции тогда не существовало, да и дворяне были вообще освобождены от налогов. За их расходами никто не следил. Вот если бы какой-нибудь крестьянин Ванька Козолупов пришел в кабак разменять золотой империал – тут же повязали бы и поволокли на съезжую. Графа и сенатора никто об источнике трат никогда не спросил бы. Думаю, Лабзина в «Графской Славянке» интересовало нечто иное…

Архивариус сделал паузу.

Может, так оно и было, подумал Кравцов. Может, иное заключается в месте, а не в самом дворце, построенном позже. И пережило это иное и великосветского мистика Лабзина, и старуху-графиню… Но легче и спокойнее считать, что мартинист-чернокнижник искал в «Графской Славянке» банальные деньги.

– А во-вторых, – продолжил Архивариус, – вы немного подзапутались в графских семействах. «Славянка» принадлежала Скавронским – с чего бы вдруг генерал-прокурору Самойлову прятать деньги в имении семьи, породниться с которой его потомкам предстояло спустя тридцать лет?

Кравцов внес поправку в записанные фамилии и соединяющие их стрелочки. Но правоту собеседника признать не спешил, кое-что вспомнив… И продолжал настаивать:

– Тем не менее есть вещи, о которых в архивах не вычитаешь. В Интернете тем более. Говорю вам совершенно точно: во времена моего детства все еще ходили слухи о графском кладе – так до сих пор и не найденном. Местонахождением его называли когда дворец, когда графский пруд. А по словам деда, в двадцатых и тридцатых годах любимым досугом местной молодежи было нырять в пруд и ощупью шарить в донной тине. И прочесывать дно баграми и «кошками». Вроде бы перед войной пруд спускали, чтобы проверить все эти слухи… Подробностей я не помню, но, думаю, ничего не нашли, – раз слухи не угасли.

– Вы можете там, на месте, попробовать выяснить подробности, – сказал Архивариус без всякого энтузиазма. – А я могу поискать им подтверждение в архивах… Но уверен – пустышка. Мне кажется, здесь не нужны никакие реальные факты для зарождения легенд. Сам антураж – развалины особняка, старинный парк с прудом – будет их генерировать. Без всякого повода появятся легенды о замурованных в стену сундуках с золотом…

– Точно! – вспомнил вдруг Кравцов. – Сундук! Еще пятнадцать лет назад в подвалах дворца стоял – а может, и сейчас стоит – железный сундук. Здоровенный, метра два в длину, больше метра в высоту, а в ширину… не помню, но еще тот монстр. Потому, наверное, на месте и остался, – лестницы засыпаны, а через проломы пола не вытащить. Весь проржавевший, головки заклепок – как половинки от грецких орехов.

– Интересно… – равнодушно сказал Архивариус. – Сундук был замурован в стену?

– Нет, стоял рядом с ней. В торцевой стенке сундука – огромная дыра, и еще много дыр, поменьше. Внутри – пусто, не мы первые, естественно, его находили.

– Ну вот видите. Возможно, та подвальная комната и была в оные времена «кубышкой» Самойловой – но давным-давно опустела. После революции ее взломали, убедились: ничего нет! – и поползли слухи, что сокровища утоплены в пруду или зарыты в парке.

– Слишком открыт и всем доступен тот подвал для «кубышки»… – усомнился Кравцов.

Архивариус не смутился:

– До войны и до разрушения дворца, я полагаю, попасть к сундуку было отнюдь не просто.

– Кстати, о разрушении дворца… – сказал Кравцов. – У вас есть сведения о том, как он превратился в руины?

Архивариус нажал кнопку на пульте управления креслом (оно откатилось на полметра от стола) и скрестил руки на груди. Точь-в-точь, как перед рассказом о Лабзине и мартинистах.

Кравцов понял, что ему предстоит выслушать очередную длинную историю, – и ошибся.

– И здесь нет никаких загадок, – начал Архивариус. – Во время войны и блокады Ленинграда во дворце Самойловых располагался штаб добровольцев Франко – испанской «Голубой дивизии»…

– Извините… – перебил Кравцов, доставая из кармана запищавший мобильник. – Алло?

В трубке зазвучал спокойный и трезвый голос Пашки-Козыря.

3

– Вот это да… – повторил Пещерник.

– Ну и зачем ему эта фиговина? – риторически спросил Даня.

«Фиговиной» он назвал небольшой, сколоченный из потемневших досок помост. С одной стороны его обрамляла вертикальная стенка, тоже дощатая. Помост украшали достаточно странные конструкции. Стоял там винтовой пресс с массивной станиной – венчающее его колесо парни не смогли провернуть даже совместными усилиями – приржавело намертво.

Присутствовало колесо и в другом, вовсе уж непонятном сооружении – обычное тележное, насаженное на горизонтальную ось с ручкой, позаимствованной, похоже, с колодезного ворота. Пещерник крутанул – колесо неохотно, с мерзким скрипом пришло в движение.

Третий предмет понравился Дане и Ваську еще меньше. Старая борона, аккуратно разрезанная ножовкой ровно пополам – и соединенная по линии разреза несколькими дверными петлями. Надо понимать, неприятно выглядевшее орудие должно было схлопываться острыми длинными зубьями внутрь. Должно было – но давненько не схлопывалось, петли тоже съела ржавчина.

Даня помрачнел. Сказал негромко:

– В интере-е-е-сные игрушки тут Гном играется. Может, и не зря Борька на него грешил: мол, кошку украл и замучил…