Анне Хольт - Что моё, то моё

• Название: Что моё, то моё
• Автор: Анне Хольт
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94145-459-4

– По дороге из школы пропадает девятилетняя девочка. Ночью из кроватки похищают маленького мальчика. Вскоре его возвращают матери. Мёртвого, с запиской: "Получай по заслугам". Потом исчезает третий ребёнок: его крадут из переполненного автобуса в самом центре Осло. Кажется, что преступник неуловим. Инспектор криминальной полиции Ингвар Стюбе понимает, что промедление чревато новыми жертвами, и берёт себе в помощницы молодую специалистку в области юриспруденции и психологии, имеющую опыт работы в ФБР, Ингер Вик. Он ещё не знает, что прошлое Ингер сплетётся в одну страшную историю с делом о похищениях детей…

---

Ингер Йоханне рассерженно топнула ногой и резко дёрнула входную дверь за ручку.

– Здравствуйте, – сказал Ингвар Стюбё.

– Здравствуйте…

– Здравствуйте, – сказала Кристиане, выглядывая из-за матери и приветливо улыбаясь.

– Ты великолепно выглядишь!

Ингвар Стюбё протянул руку девочке. Она осторожно взялась за неё.

– Меня зовут Ингвар, – сказал он серьёзно. – А тебя?

– Кристиане Вик Ононсен. Добрый вечер. Добрый день. У меня живёт олень.

– Правда? А я могу его увидеть?

Кристиане показала ему Суламита. Полицейский протянул руку, чтобы взять пожарную машину, но Кристиане отступила на шаг.

– Наверное, это самый замечательный олень из всех, что я видел.

Девочка убежала.

– Я просто был в ваших краях и…

Он пожал плечами. От этой откровенной лжи на его лице появилась лукавая улыбка, и со стороны могло даже показаться, что он флиртует. Ингер Йоханне была сбита с толку непонятным толчком в сердце, чем-то вроде спазма, заставившего её наклонить голову и пробубнить приглашение войти.

– У нас не совсем убрано, – автоматически сказала она.

Ингвар сел на диван, слишком мягкий для такого тяжёлого человека. Голова и колени оказались почти на одном уровне, так что можно было подумать, будто он сидит на полу.

– Наверное, вам больше подойдёт стул, – предложила Ингер Йоханне, убирая книгу с репродукциями, лежавшую на сиденье.

– Здесь тоже очень удобно, – ответил он.

Только теперь она заметила, что полицейский принёс большой конверт, который положил на журнальный столик перед собой.

– Простите, но я должна…

И она сделала неопределённый жест по направлению к детской. Каждый раз одна и та же проблема. Поскольку Кристиане выглядела – и временами чувствовала себя – как здоровый четырёхлетний ребёнок, Ингер Йоханне всегда колебалась, что ей говорить людям. Рассказывать ли о том, что девочка на самом деле старше, ей уже шесть, она перенесла операцию на сердце, и у неё болезнь, которую врачи не могут диагностировать. О том, что все те странности, которые произносит её дочь, – это совсем не глупости или шалости, но отражение неких процессов, протекающих в её сознании, в которых ни один врач не в силах разобраться. Обычно она слишком долго тянула с объяснениями. Как будто каждый раз надеялась на чудо. Верила, что дочь будет вести себя рационально. Логично. Иногда ей казалось, что лучше было бы, если бы необычность Кристиане проявлялась внешне: пустые косящие глаза на лишённом всякого выражения лице заставляли бы людей, глядящих на неё, тепло и понимающе улыбаться. И не нужно никаких объяснений.

Ингер Йоханне отвела дочь в кабинет и включила «101 далматин».

– Я не привыкла…

И она снова, словно сожалея и извиняясь, показала в сторону комнаты, в которой находился ребёнок.

– Всё в порядке, – ответил полицейский. – Должен признать, что сам иногда поступаю так же. С внуком. Он порой капризничает, а мультфильмы – хорошая няня. Но только иногда.

Ингер Йоханне почувствовала, как лицо заливается краской, и вышла на кухню. Ингвар Стюбё – дедушка!

– Зачем вы пришли? – спросила она, вернувшись с чашкой кофе, предназначенной для гостя. – Я полагаю, «был по соседству» в данном случае не лучшее объяснение.

– Я по поводу этого нашего дела.

– Дел. И к тому же ваших.

Он улыбнулся:

– Верно. Моих дел. Вы правы. Но… Я думаю, что вы всё-таки можете мне помочь. И не спрашивайте, почему я так думаю. Зигмунд Берли, мой хороший друг и коллега, тоже не может понять, для чего я пытаюсь добиться вашего содействия.

Снова та же улыбка, как будто он флиртует. Ингер Йоханне взяла себя в руки, чтобы снова не покраснеть. Пирожные. У неё не было ни одного. Кексы. Кристиане съела вчера последний.

– Молоко?

Она уже почти встала, но он жестом отказался: всё в порядке.

– Посмотрите, – начал он, вынимая стопку фотографий из конверта и раскладывая их на журнальном столике. – Это Эмили Сельбю.

На фотографиях – красивая девочка с венком из цветков мать-и-мачехи на голове. Очень серьёзное выражение лица, тёмно-синие глаза полны горя. На подбородке маленькая ямочка. Полные яркие губы крепко сжаты.

– Фотографии сделаны всего три недели назад. Красивый ребёнок, как по-вашему?

– Это её всё ещё не нашли?

Голос изменился, словно больше не подчинялся ей.

– Да. А это Ким.

Ингер Йоханне взяла фотографию в руки. Та же самая, что показывали по телевизору. Мальчик держал обеими руками красную пожарную машину. Красная пожарная машина. Суламит. Внезапно она выпустила из рук фотографию. Карточка скользнула на пол, и ей пришлось нагнуться, чтобы вернуть её полицейскому.

– Поскольку Эмили всё ещё не обнаружили, а Ким… Что заставляет вас полагать, что речь идёт об одном и том же преступнике?

– Я сам задаюсь подобным вопросом.

Фотографий в стопке было несколько. Судя по всему, сначала он собирался показать ей и остальные. Но потом передумал и убрал их в конверт. На столе остались только изображения живых Кима и Эмили, дети смотрели на Ингер Йоханне.

– Эмили похитили в четверг, – проговорил Ингвар. – Днём. Ким пропал в ночь на среду. Эмили девять. Киму пять. Эмили живёт в Аскере. Ким в Бэруме. Мать Кима – медсестра, отец – водопроводчик. У Эмили мать умерла, а отец филолог, он живёт на деньги от переводов художественной литературы. Никто из них не знаком друг с другом. Мы потратили кучу времени на поиски общих знакомых, пытались обнаружить малейшие зацепки, которые могли бы объединить эти семьи. Ничего, кроме того, что отец Эмили и мать Кима жили в Бергене в начале девяностых. Но и там они никогда не встречались. И вообще…

– Странно! – удивилась Ингер Йоханне.

– Да. Или печально. В зависимости от того, с какой стороны посмотреть.

Она пыталась не глядеть на фотографии. Дети словно укоряли её в том, что она не хочет браться за это дело.

– В Норвегии между людьми всегда существуют какие-нибудь связи, есть что-то общее, – попыталась объяснить она своё удивление. – Во всяком случае, когда они живут рядом, ведь от Бэрума до Аскера рукой подать. Вы должны были и сами с этим сталкиваться. Когда общаетесь с кем-нибудь, я имею в виду. Почти всегда находится общий знакомый, старый друг, связи по работе, какие-нибудь совместные дела. Ведь так?

– Ну…

Ему явно был не по душе подобный поворот разговора. Он громко вздохнул, словно протестуя, однако собрался и продолжил:

– Мне требуется специалист по созданию психологического портрета, – заявил он. – Профайлер.

Он произносил английские слова так, как это делают герои американских телесериалов.

– Не думаю, – ответила Ингер Йоханне, её начал тяготить этот разговор. – Для того чтобы от профайлера была какая-то польза, необходимо большее количество дел, чем вы имеете. Если в данном случае речь вообще идёт об одном и том же преступнике.

– Боже сохрани! – воскликнул Ингвар Стюбё. – Не надо больше таких дел!

– Я, конечно, с вами полностью согласна. Но по двум делам практически невозможно сказать что-либо определённое.

– Вы уверены?

– Это элементарная логика, – не задумываясь, ответила она. – Вы же знаете, что портрет неизвестного правонарушителя строится на основе особенностей его поступков. Это как в детской игре: мы соединяем соответствующие пронумерованные точки карандашом, пока не получится определённый рисунок. Но когда у нас лишь две точки, ничего не получится. Нужно больше. Однако все мы надеемся на то, что подобные события не повторятся. То есть мы не сможем закончить портрет.

– Откуда вам это известно?

– А откуда вы знаете, что это одно дело, а не два разных?

– Мне кажется, вы неслучайно изучаете психологию и право. Это необычно. У вас есть какой-то план, определённая цель?

– Это случайность, серьёзно. Результат непостоянства, свойственного молодости. А кроме того, я собиралась в США. И, вы знаете…

Она наматывала в задумчивости прядь волос на палец, а потом осторожно заправила её за ухо и поправила очки.

– Мне кажется, вы совершаете ошибку. Эмили Сельбю и малыша Кима похитил не один и тот же мужчина.

– Или женщина.

– Или женщина, – машинально повторила она. – Но сейчас я должна, как бы невежливо это ни показалось, попросить вас… Мне необходимо сегодня кое-что сделать, так что я должна… Сожалею.

Она снова почувствовала какую-то тяжесть в сердце; невозможно было даже поднять взгляд на полицейского, сидящего на диване.

– Если это произойдёт ещё раз, – сказал он, пряча фотографии в карман, – если ещё один ребёнок исчезнет, вы мне поможете?

Из кабинета раздался громкий крик Круэллы де Виль[8]. Кристиане завизжала от восторга.

– Не знаю, – ответила Ингер Йоханне Вик. – Посмотрим.

Поскольку была суббота, и всё шло по заранее намеченному плану, он позволил себе бокал вина. Он подумал, что впервые за много месяцев пьёт спиртное. Обычно его пугало воздействие алкоголя. Он терял способность мыслить здраво всего от нескольких глотков. Выпив больше двух бокалов, он становился злым. А на дне четвёртого скрывалась ярость.