Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на берег Маклая

• Название: Путешествия на берег Маклая
• Автор: Николай Миклухо-Маклай
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2006
• ISBN: 5-7107-9950-5

Имя замечательного российского путешественника Н. Н. Миклухо-Маклая навечно занесено в книгу открытия Земли. Его дневники, записки, сообщения о жизни во второй половине XIX в. среди папуасов Новой Гвинеи, составившие этот сборник, не только рассказывают о подвиге ученого, но и знакомят с ранее неизвестным. Материалы будут с интересом прочитаны всеми, кто стремится познать неизведанное, принять участие в освоении незнакомых уголков земного шара.

---

– Как это, – завопил он, – Маклай – тамо-боро-боро, Каа-рам-тамо, тамо-рус, приехал сам в Сингор, а эти люди не принесли еще ни свиньи, ни поросенка, ни даже аяна! (таро).

Каин так расходился, что угнал всех обратно в деревню. По прошествии пяти минут стали появляться из деревни туземцы: кто с аяном, кто с курицей, кто с поросенком, с бананами и мешками кенгара. Двое пришли сказать, что так как свиньи уже разбрелись, то их можно будет словить только вечером, когда они вернутся в деревню. Пока длились все эти переговоры, две из принесенных куриц выпорхнули из рук державших их, так что на берегу состоялась в высшей степени курьезная погоня туземцев за курами. Она кончилась тем, что куры исчезли в лесу и были принесены только через несколько времени, обе пронзенные стрелами. Порода кур здесь очень маленькая, и они сохранили все привычки полудикой птицы.

После завтрака я пошел обстоятельно осмотреть деревню и нашел, что за нею на SO море образует довольно значительную, хотя мелкую бухточку с многочисленными коралловыми рифами. На противоположном мыске, отличающемся рядом скал, грядою выдающихся из моря, расположена другая большая деревня – Телята, цель моей экскурсии. Этим обстоятельством я был неприятно удивлен, так как знал, что никакими обещаниями или подарками мне не удастся уговорить моих спутников отправиться далее этой местности, а путешествие в туземных пирогах, с туземными переводчиками, благодаря которым меня всюду ожидал хороший прием, пришлось мне очень по нраву.

При помощи бинокля я мог рассмотреть несколько деревень, расположенных вокруг бухты. Я решил переправиться в деревню Телята, что можно было сделать довольно удобно даже и при помощи весел, так как в этот день господствовал на море почти что мертвый штиль.

Мои люди из Били-Били негодовали на меня за то, что я оставил людям Сингора большую свинью, обещанную мне ими; они успокоились, когда я заявил, что они могут взять ее от моего имени при следующем посещении этой деревни, съесть ее на месте или отвезти в Били-Били. Сале как магометанин, не евший свинины, отнесся к этому подарку совершенно равнодушно. Когда мы подъезжали к одной из деревень в бухте, нам навстречу выехало несколько пирог, предполагая в нас людей с о. Тиары (Архипелаг Довольных людей); с этим островом здешние жители имеют постоянные сношения, проводя на нем иногда по нескольку месяцев, и жители Тиары также приезжают сюда в гости на долгое время.

У следующей деревни Аврай мы заехали за риф, тянущийся вплоть до самой деревни Телята. Когда ванги наши были вытащены на берег, я приказал выбрать из них все мои вещи, так как полагал, что, живя в деревне, мне удобнее будет видеть ежедневную жизнь туземцев и иметь их под рукою для постоянного наблюдения.

Дарем, или буамрамра, для такой обширной деревни, как Телята, представляла собою довольно небольшое здание и была, как я узнал, к великому моему удивлению, единственным даремом во всей деревне. Для меня одного, впрочем, дарем этот был достаточно велик. Пока переносили мои вещи, я увидел среди обступивших меня людей первого совершенно седого папуаса, т. е. такого, у которого все волосы до одного были белы. У половины мужчин, которых я знал, волоса были черные с проседью; у некоторых было немало седых волос, но у этого человека все волосы на голове и бороде были совершенно белые. Туземцы здесь обыкновенно желают скрыть седину, постоянно натирая и смазывая себе волоса черною краской (куму) и выдергивая себе седые волосы из усов и бороды; этот же старик, напротив, как бы гордился своей белой головою и не только <не> мазал ее никакой краской, но даже содержал ее очень чисто. Я сперва подумал, что имею дело со случаем альбинизма, но, осмотрев старика поближе, нашел, что он сед от старости, а не от чего-либо другого. Через Каина я спросил его, видел ли он когда-либо белого человека и слыхал ли что о белых людях. Он без запинок ответил «нет» на первый вопрос; на второй же сказал, что люди ему говорили о Маклае, который живет в Бонгу и Били-Били.

Убедив старика, что я и есть именно тот Маклай, о котором он слышал, я подарил ему нож, к большой зависти остальных, и дал ему большую порцию табаку. Данный старику нож произвел странное действие: всем туземцам вдруг захотелось иметь по ножу, но так как у них не было ни совершенно седых волос, ни каких-либо других характерных особенностей, то я объявил первому из просящих, что дам ему нож в обмен за буль-ра (украшение из свиных клыков, которое туземцы носят на груди); другому обещал дать нож за большой табир, третьему – за каменный топор и т. д. Все эти вещи явились в продолжение дня, и каждый получил в обмен за них хороший стальной нож.

Как и в Сингоре, туземцы здесь повсеместно сушили на солнце орехи кенгара; свежие орехи, собираемые в это время года, очень вкусны и очень богаты маслом.

Отдохнув немного, я прошелся по деревне, за которой сейчас начинаются большие плантации, чего мне до сих пор еще не приходилось видеть в деревнях, расположенных вокруг бухты Астроляб. На этих плантациях росло особенно много банан, но так как плодов на них еще не было, то я и не мог видеть, сколько разновидностей разводят здешние туземцы. Бананы здесь едят недозрелыми и варят их как овощи, так что и впоследствии мне не удалось познакомиться с разновидностями этих плодов. Пройдя через плантацию, я вышел к морю и очутился перед обширной открытой бухтой, тянувшейся на О. Благодаря биноклю мне удалось рассмотреть хижины трех деревень; но здешние туземцы не находятся в сношении с тамошними, так что я даже не мог добиться названия тех деревень.

Вечером я имел долгое совещание с Каином, уговаривая его отправиться далее; обещал ему один и даже два топора, ножей, красного коленкору, бус – одним словом, несметные для него богатства. Но он стоял на своем: «Нет», «Нельзя», «Убьют», «Всех убьют», «Съедят» и т. д. – вот все, чего я мог от него добиться.

Я указывал на мой револьвер. Он, хотя и попросил спрятать его, но все-таки продолжал говорить: «Убьют!», «Маклай один, а людей там много».

Часа два бился я с ним таким образом и все-таки не уломал его. В досаде на его возражения я повернулся к нему спиною и заснул, вероятно, прежде, чем он договорил.

9 июля. Отправился по широкой, хорошей тропинке, пролегавшей в лесу, в деревню Аврай. Повсюду поднимались высокие стволы кенгара; их здесь так много, что, полагаю, они были насажены предками теперешних жителей. Орехами кенгара туземцы положительно ведут меновую торговлю с соседскими деревнями.

На рифе, который можно было видеть с дороги, множество женщин собирали морских животных, пользуясь отливом.

Деревня Аврай представляет собою живописный уголок в лесу; только весьма немногие мелкие деревья были вырублены и заменены кокосовыми и арековыми пальмами, бананами, кустами разных видов Coleus и Hibiscus, а большие все оставлены, так что везде на площадках, вокруг которых живописно ютились небольшие хижины, была тень и прохлада. Дарем не оказалось, почему я и пришедшие со мною люди из Били-Били и Телята расположились на циновках на площадке. Я положительно отказался от всякой еды, кроме кокосовой воды и свежих орехов кенгара. Однако ж туземцы непременно хотели поднести мне что-нибудь, хотя бы и курицу.

Чтобы поймать ее, туземцы устроили род ловушки, состоящей из петли, которая была затянута, как только одна из куриц неосторожно ступила в круг, где были набросаны несколько кусочков кокосового ореха.

Я видел в деревне Аврай несколько очень больших табиров, замечательно правильной овальной формы. Трудно себе представить, каким образом достигается такая правильность, так как известно, что туземцы не имеют других орудий и инструментов, кроме осколков кремня и разных раковин. Это можно объяснить единственно тем, что на выделку каждой вещи туземцы посвящают очень много времени, уж не упоминая о том, что они обладают очень верным глазом и значительным вкусом. Один из туземцев принес в деревню два вновь заостренных копья. Я пожелал узнать, при посредстве Каина, каким образом это было сделано. Было видно, что работа сделана только наполовину; недоставало окончательной полировки и окраски. Каин объяснил мне, что концы этих копий были сломаны при охоте на диких свиней и, чтобы заострить их вновь, их отточили на кораллах. Это обстоятельство меня очень заинтересовало, и я попросил, чтобы один из мальчиков сбегал на риф и принес образчик коралла, употребляемого при этой операции. Мне принесли весьма красивый экземпляр, из рода Meandrina, величиною в человеческую голову. На довольно ровной и вместе с тем шероховатой поверхности его с некоторою силою и ловкостью было нетрудно заострить любую палку. На рифе, кроме того, вода и слизистая оболочка коралла помогают процессу стачивания. Каин сказал мне, что везде на берегу при выделке деревянного оружия употребляется этот метод полировки.

Вернувшись в деревню Телята, я нарисовал группу хижин, которые напоминали собою скорее хижины горных деревень, чем хижины береговых деревень и на островах. Пока я рисовал, Сале прибил к одному из деревьев медный ярлык с моей монограммой.