Андрей Воронин - Наперегонки со смертью

• Название: Наперегонки со смертью
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Издательство: Букмэн
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: ISBN: 5-7708-0042-9

Невероятные приключения, погони, стычки преступных группировок, любовь, война, интриги спецслужб — все это сплетается в единый увлекательный сюжет, в центре которого стоит герой — наш современник. Современность со всеми ее конфликтами присутствует и в первой книге.

Главный герой романа А. Воронина «Наперегонки со смертью» — Александр Бондарович, профессиональный военный, волею случая становится боевиком криминальных структур, но и порвав с преступным миром, он не обретает покоя он и его женщина вовлекаются в водоворот смертельной схватки различных спецслужб.

---

В те дни от бесконечного ничегонеделания и полной беспросветности они все только и делали, что пили горькую, колеся за ней на армейских УАЗах за сотни километров, объездив все окрестные города и кишлаки.

Сейчас Сашке как нельзя кстати могли бы пригодиться давние связи и знакомства, которые завелись у него в этих краях и деньгами укрепились в те сумасшедшие послеафганские времена. А потому, быстро долетев по ночному пустынному шоссе до Самарканда, парень без раздумий свернул налево, на юг, практически наугад проплутав по узким улочкам города, выехал на дорогу, ведущую в Шахризабс.

Ему просто до зарезу нужно было попасть в Дехканабад. И желательно до рассвета: слишком рискованное это дело — разъезжать на такой тачке, как «мицубиси-паджеро», не имея ни номеров, ни Документов, зато заполнив машину оружием чуть ли не под самую, что называется, крышу.

Бондаровичу надо было срочно легализоваться, чтобы далекий путь домой, в Россию, прошел более-менее спокойно, без особых приключений.

А помочь ему, видимо, способен был только Турсунов — чайханщик из Дехканабада, старый и толстый узбек с узкими, хитро прищуренными и постоянно бегающими туда-сюда глазками.

Тогда, в дни их степной жизни, Турсунов стал для офицеров настоящим спасением. Он умел все.

Он мог достать немереное количество водки даже в дни самого большого мусульманского праздника.

Мог поставить эту самую водку в кредит, почему-то доверяя им, офицерам-«афганцам». Он мог купить у них пару гранат или сотню патронов к «калашнику», не задавая лишних вопросов и не ломаясь, не корча из себя особо законопослушного гражданина. Даже девочек, если им сильно хотелось, он доставал как из-под земли — стройных, красивых, томных и, самое главное, здоровых, за все время сладких утех не наградивших никого из них разными нехорошими болезнями.

Теперь Сашка надеялся, что если только Турсунов жив-здоров, он обязательно поможет…

Ночь беспросветной мглой окутывала все вокруг. Мертвенный бело-желтый круг света, который гнала перед собой по дороге «мицубиси», мерно покачивался и подрагивал, назойливо напоминая Сашке про совершенно сумасшедший прошедший день, про усталость и про возможность и даже необходимость такого сладкого, такого желанного сейчас сна.

Пока машина сразу же после Самарканда шла в гору, преодолевая предгорья Зеравшанского хребта, частые повороты дороги еще помогали парню как-то справляться с усталостью, но через чае; скатившись в долину, Сашка как-то вдруг сразу понял, что очень даже запросто может заснуть прямо за рулем.

Заметив, как вырвали фары из темноты очередной дорожный указатель, Банда остановил возле него джип и вышел из салона, выключив двигатель и магнитолу.

Он полной грудью вдохнул пьянящий южный воздух, уже успевший остыть после жаркого дня, и прислушался к ночи.

Он любил слушать ночь. Особенно здесь, на Востоке.

В этих краях ночи не бывали безмолвными. Вот и сейчас уши сразу же уловили знакомый звук то ли далекого рычания, то ли какого-то размеренного грохота — значит, где-то неподалеку стремительная горная речка, постепенно успокаиваясь, разливалась по долине, все еще шипя и пенясь на камнях и порогах.

Темнота доносила и массу других звуков — ритмичное пощелкивание цикад, какие-то вздохи, стоны, приглушенные крики. Эта земля оживала имен» но по ночам, когда уходило на покой солнце, и звуками этой жизни полнилась ночь Неожиданно громко что-то булькнуло в остывающем двигателе автомобиля, и Сашка вспомнил, что приехал сюда отнюдь не ради ночных вздохов и шорохов.

Он подошел к указателю.

Если верить знаку, то получалось, что он буквально в двух километрах от Китаба и Всорбка — от Шахризабса. Память тут же услужливо напомнила, что от Шахризабса до Гузара еще сотня, а потом до Дехканабада уже и рукой подать — меньше пятидесяти.

«Итого — около двухсот километров. Если стараться «сотку» держать, минус проезд кишлаков и городков, где скорость так или иначе придется сбрасывать, плюс прямые участки, где можно и «притопить», — получается часа два — два с половиной», — подытожил Банда.

Он вернулся к машине и сел за руль, захлопнув за собой дверцу.

Тишина в салоне «мицубиси» вдруг испугала его.

Она показалась ему подозрительно спокойной, неестественной в этом бурном, идиотском, сумасшедшем мире. Она вселяла в сердце глухую тревогу и какую-то неуверенность в хэппи-энде всех его приключений, и для того, чтобы нарушить, взорвать эту коварную тишину звуконепроницаемого салона, Сашка что есть мочи крутанул регулятор громкости приемника, судорожно нащупывая на цифровом индикаторе волну «Маяка».

Вот он.

«Не слышны в саду даже шорохи. Пип-пиппип… Московское время — четыре часа утра. Говорит «Маяк»…»

Сашка невольно взглянул на часы — точно. Его старый надежный «Ориент», настоящий, купленный еще в «Березке» за шестьдесят чеков, старательно показывал час ночи по местному поясному времени.

— Два с половиной часа пути. Значит, к половине четвертого буду уже в Дехканабаде. Отлично, даже выспаться успею! — вслух самому себе сказал Банда и, снова включив кассету с песнями Цоя, повернул ключ зажигания. — Вперед…

* * *

И я вернусь домой.
Со щитом, а может быть, на щите.
В серебре, а может быть, в нищете
Но как можно скорей.

Востряков «получил свое» неожиданно и, что самое обидное, не вовремя.

Все уже было кончено.

Просидев в Афгане десять лет и обильно окропив горы этой земли своей кровью, советские войска бесславно покидали эту землю. Уже никого не осталось на юге страны, под Кандагаром и Калатом.

Уже ушли все из Джелалабада, оттянувшись к Кабулу. Уже, по слухам, сворачивались в Герате, отходя в Кушку Но их батальон все еще воевал, действуя практически автономно, в отрыве от всех остальных, обеспечивая проходы колонн и разведку перевалов.

Их на «вертушках» перебрасывали с места на место по два-три раза в неделю, и парни просто не успевали запоминать названия кишлаков, долин, гор и хребтов, может быть, в последний раз переходивших под контроль шурави.

Сашка водил свою роту осторожно, спокойно, без лишнего риска и авантюризма. Мало того, что ротный поклялся сам себе вывести отсюда как можно больше живых, — чувствовалось, что настроение у его ребят уже не то. Они стали нервными, психованными, легкое ранение товарища воспринимали с завистью, а смерть — с яростью, в дикой ненависти громя засады «духов» и даже старательно добивая раненых. Тактика Бондаровича: не лезть на рожон, четко просчитывать любой ход и любую внештатную ситуацию вкупе со слаженностью бойцов и великолепным знанием каждым своего дела — все это приносило свои плоды, и рота Банды была, пожалуй, самой укомплектованной в батальоне, а может, и во всей их десантно-штурмовой дивизии особого назначения.

И все же не зря говорят: сколько веревочке ни виться — конец будет.

…То утро не предсказывало никаких проблем — все было просто и ясно как божий день. Рота получила боевой приказ в составе двух взводов выдвинуться на расстояние до пятнадцати километров и занять высоту в определенном квадрате, обеспечив тем самым беспрепятственный проход через перевал колонны живой силы и техники.

Все было привычно. Воздушная разведка каких-либо сил противника в том квадрате не обнаружила, единственная опасность могла поджидать на той самой определенной командованием высоте — какой-нибудь небольшой отряд «духов» вполне мог рассеяться на этой стратегически важной точке, поджидая, когда появятся на дороге жертвы. А потому три бэтээра роты Бондаровича спокойненько и беспечно, вздымая над дорогой тучи пыли, на максимальной скорости неслись в указанный квадрат. Бойцы, рассевшись на броне, хоть и сжимали по привычке направленные на обочину автоматы, все же курили и веселились, расслабившись на ласковом утреннем солнышке.

Они не прошли, наверное, еще и половины пути, как все это и произошло.

Взрыв огромной силы, вмиг поглотивший натужный рев двигателей бэтээров, сотряс машину Вострякова, шедшую первой. От резкого торможения Банда чуть не свалился в люк, но, удержавшись, поднял глаза и содрогнулся.

Бэтээр Вострякова напоролся на мину. Бойцы как горох покатились с брони в разные стороны, а из-под левого бока машины повалил густой черный дым.

Банда заметил взводного — тот спрыгнул внутрь бронетранспортера, и через несколько мгновений распахнулся боковой люк и оттуда кубарем выкатился солдат, с обезумевшим от ужаса лицом бросившийся к пока еще неповрежденным бэтээрам.

В этот же миг, слетев откуда-то сверху, с горы, мелькнула яркая молния выстрела из гранатомета, и взрыв раздался уже чуть позади Банды, у замыкавшей их дозор машины.