Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

• Название: ГИТЛЕР, Inc.
• Автор: Гвидо Препарата
• Жанр: История

Как Британия и США создавали Третий рейх

Нацистский режим для многих из наших соотечественников — это Вторая мировая война. Для Европы — эпоха. В коллективном представлении Запада не существует ничего худшего, нежели нацизм. Не было больших святотатств, большей жестокости, бесчеловечности, большего обмана, чем те, которые совершил невиданный режим, властвовавший в Центральной Европе на протяжении двенадцати лет. До сих пор не иссякает мощный поток книг, статей и филь­мов, показывающих суть нацизма. Будучи профессиональным экономистом, Гвидо Джакомо Препарата почти 10 лет изучал нацистский режим. Как такое зло могло явиться на свет? Взгляды автора на историю Европы существенно отли­чаются от известных широкой публике.

Последовавшее за поражением нацизма воцарение Pax Americana («Мир американский») имело, по мнению Г. Препараты, подготовленную десятилетиями почву, ставило конкретные цели и очень дорого обошлось Европе. Нацисты ни при каких обстоятельствах не могли стать по­рождением слепого случая. Писатель показывает, что на протяжении 15 лет (1919-33) англо-саксонская элита активно вмешивалась в германскую политику, имея осознанное намерение создать движение, каковое можно было бы впоследствии использовать как пешку в большой геополитической интриге.

История, рассказанная в этой книге, — это, по сути, история Британской империи, которая, напуганная ростом могущества юного Германского рейха, начала разрабатывать и приводить в исполнение секретный план стратегического окружения Евразийского массива. Главная цель этого масштабного окружения — уничтожить то, что сможет угрожать самому существованию Британской империи в наступающем столетии. Придя к этому пониманию, Британия начала кампанию, имевшую целью расчленение Евразии...

Перевод с английского А. Анваера

---

Вся эта возня вылилась в позорное выступление Чемберлена по радио 27 сентября: «Как ужасно, фантастично и невероятно, что мы вынуждены рыть траншеи и примерять противогазы из-за ссоры в далекой стране, ссоры между людьми, о которых мы вообще ничего не знаем».

На следующий день, в тот самый день, когда генералы со­бирались стрелять в фюрера, представители Франции, Герма­нии, Англии и Италии собрались в Мюнхене, чтобы разде­лить Чехословакию, не проконсультировавшись ни с кем, и в первую очередь с самими чехами: у них теперь отбирали Отечество, дарованное англичанами и французами в 1919 го­ду в благодарность за провокацию в Сибири. Предусматрива­лось, что Германия в четыре этапа займет предназначенные для ее оккупации хорошо укрепленные области, а целост­ность оставшейся территории Чехословакии будет гаранти­рована Францией и Британией — кстати говоря, такие гаран­тии так и не были даны. Чехословацкая армия была распущена, а 10 октября чехи отдали полякам еще одну часть своей урезанной территории.

21 октября Гитлер отдал приказ о вторжении на территорию Чехословакии и о преобразовании ее в протекторат, что и было в точности исполнено 14 марта 1939 года — чехи не сопротивля­лись. В это же время Монтегю Норман, очистив карманы невин­ной жертвы, предательски передал рейхсбанку б миллионов фунтов — чехословацкий золотой запас, находившийся на хра­нении в Английском банке. То, что Норман был тесно связан с партией Чемберлена, совершенно ясно (иначе просто не мог­ло быть), но этот факт, так же как и подробности их взаимоот­ношений, никогда не разглашался (151) после.

Теперь единственным препятствием для полного уничтоже­ния плодов Версальского договора оставалась Польша устранения этого препятствия Гитлер оказывался у ворот Со­ветского Союза: капитан Уинтерботам, британский разведчик, только что вернулся из Восточной Пруссии, где местный лидер уверил его в том, что план «Барбаросса» может быть приведен в действие уже в мае 1941 года (152). Таким образом, для Англии в этих делах не было ничего тайного.

Лидеры британской политики еще раз сменили костюмы (см. рис. 5.2). С умиротворением, как с государственной полити­кой, было покончено; после вторжения Гитлера в Чехословакию эту политику было уже невозможно «скармливать» массам. На сцене была разыграна следующая пьеса: пронацистская пар­тия мира отошла на задний план, заняв позицию фрондирующей элиты, а «Круглый стол» и антикоммунистическая партия сли­лись в неформальную диархию (двоевластие), при этом фасад, возглавляемый Галифаксом, притворялся, что готов жестко раз­говаривать с нацистами, в то время как невидимый фронт, ведо­мый группой Чемберлена, продолжал настаивать на уступках Гитлеру и на «дружеских» уверениях последнему в том, что Бри­тания не будет воевать (153).

Гитлер зашел настолько далеко, насколько ему позволили; теперь для Британии настало время успокоить Гитлера отно­сительно Западного фронта и спровоцировать его на начало во­енных действий. 31 марта 1939 года, «точно в середине срока между публичным разрывом с Германией и тайным возобновле­нием... экономических переговоров с ней» (154), Чемберлен проинформировал палату общин о том, что «в случае любых действий, угрожающих независимости Польши, правительство Его Величества будет считать себя обязанным немедленно пре­доставить польскому правительству любую помощь, какую Бри­тания будет в силах оказать».

Это было очень необычное заверение. Начиная с 1918 года британское правительство решительно отказывалось от вся­ких двусторонних соглашений, содержащих гарантии в отно­шении какого бы то ни было европейского государства. Те­перь же Британия делала одностороннее заявление, причем Британия, не получая ничего взамен, давала гарантии госу­дарству в восточной части Европы; при этом британцы воз­лагали на это государство ответственность решения относи­тельно того, когда должны быть выполнены эти гарантии; это было нечто беспрецедентное (155).

Стратегия Британии, независимо от ее сложности и прозор­ливости во всем, что касалось реализации и согласованности во времени, всегда оставалась одной и той же: натравливать друг на друга врагов, а страны-сателлиты превращать в мины, подведенные под выбранного основного противника, — в дан­ном случае под Германию. То, что было накануне Первой миро­вой войны сделано Британией с Бельгией, теперь повторя­лось в отношении Польши.

Переговоры Гитлера с Польшей начались 21 октября 1938 го­да; немцы — вполне предсказуемо — просили уступить им город Данциг и километровую полосу вдоль польского коридора с шос­сейной дорогой и четырехколейной железной дорогой под юри­сдикцией Германии. Эти, надо сказать, весьма скромные требо­вания были предъявлены польскому союзнику в весьма сердечной и дружеской форме; речь шла о возвращении послед­него пустяка, потерянного Германией по условиям Версальского договора. Гитлер не желал завоевывать Польшу; напротив, он хо­тел использовать ее как союзника в грядущем наступлении на Россию (156). Правда, Польша к концу марта проявила склон­ность к спорам и придиркам, и поначалу фюрер, не понимая, что Британия успела тайно сделать какие-то предложения Поль­ше, недоумевал по поводу «непонятно откуда взявшегося поль­ского упрямства» (157).

Не удовлетворившись обманом нацистов, британцы точно так же соблазняли и Польшу, уверяя последнюю в том, что Бри­тания и Франция начнут полномасштабное наступление на Гер­манию, в случае если она решится напасть на Польшу. Однако до самого конца весны 1939 года никакая помощь — ни в виде во­енной техники, ни в виде солдат — не поступила из союзных стран в Польшу. «Британия притворилась глухой, когда Польша начала просить экономической и военной помощи для подго­товки к отражению германской агрессии» (158). В мае Гитлер приказал своим генералам считать Британию на данный мо­мент наиболее вероятным противником.

Группа Чемберлена продолжала из Лондона заигрывать с на­цистами, обещая не позднее августа «полноценное политиче­ское партнерство в обмен на мир» (159), в то время как «Круг­лый стол» продолжал требовать от поляков, чтобы они не уступали немцам.

Гитлер отказывался верить, что англичане и французы наст­роены серьезно, — это была уловка, рассудил фюрер. Он был во­оружен, потерял союзника в лице Польши и был вынужден на­нести удар — короче, он был готов начать нужную ему войну.

Весной 1939 года тайный эмиссар Рузвельта, верховный судья Феликс Франкфуртер — человек, близкий к Американскому ев­рейскому комитету, каковой, в свою очередь, стоял за спиной «Фокуса», — нанес визит в Лондон. Вскоре после его отъезда из британской столицы Черчилль повел шумную пропагандист­скую кампанию (160). На авансцену британской политики вы­толкнули теперь партию войны (см. рис. 5.2), жаждавшую поме­риться с Гитлером силами на поле боя. В мае 1937 года, когда Гитлер списал Черчилля со счетов как никчемного политическо­го легковеса, этот старый прожженный бульдог британского ис­теблишмента предупреждал Риббентропа: «Никогда не стоит не­дооценивать Англию... Она очень умна. Если вы вовлечете нас в следующую Великую войну, то мы поднимем против вас весь мир» (161).

Правда, прежде чем начать, фюрер совершил нечто абсолют­но немыслимое: для того чтобы убрать с дороги Польшу, он под­писал мирный договор с большевистской Россией.

Советская легенда о безумии и самопожертвовании

Нацистов умиротворяли все: папа римский из страха, Британия по заранее обдуманному плану, а русские для того, чтобы выиг­рать время. Сталин тоже читал «Майн Кампф» (162) и не питал никаких иллюзий: он знал, что рано или поздно Гитлер пожалу­ет и в Россию.

Россия начала выполнять свой первый пятилетний план в ок­тябре 1928 года, на четыре года позже Германии, — именно оттуда Советский Союз импортировал большое количество капитально­го оборудования и машин. Крупп и самолетостроительная компа­ния Юнкерса имели в антикапиталистической России свои заво­ды; так же как имели свои предприятия и такие корпоративные жемчужины, как «Стандард Ойл», восторженный поклонник фюрера Форд и ряд других английских и американских концернов, занимавшихся добычей золота и нефти. Для того чтобы оправ­дать такую ускоренную индустриализацию страны, Сталин воспользовался призраком агрессии с Запада и довел дело до конца за счет 25 миллионов крестьянских хозяйств — так называемых кулаков. Пять миллионов их были убиты, хозяйства уничтожены и коллективизированы. Экологические и экономические послед­ствия таких невероятных жертв, не говоря уже о страданиях лю­дей, были настолько тяжелы, что к 1930 году привели сталинскую Россию в такой безвыходный тупик, что только капиталистиче­ская поддержка, спасение, пришедшее с Запада, позволила Ста­лину благополучно довести караван своей диктатуры до послед­ней сцены предвоенного спектакля. Например, строительство днепровской плотины — величайшего воплощения таких спасительных вложений — финансировалось американцами, а возведе­нием руководил один британский концерн (163).