Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.Как Британия и США создавали Третий рейх

• Название: ГИТЛЕР, Inc.Как Британия и США создавали Третий рейх
• Автор: Гвидо Препарата
• Жанр: История

Нацистский режим для многих из наших соотечественников — это Вторая мировая война. Для Европы — эпоха. В коллективном представлении Запада не существует ничего худшего, нежели нацизм. Не было больших святотатств, большей жестокости, бесчеловечности, большего обмана, чем те, которые совершил невиданный режим, властвовавший в Центральной Европе на протяжении двенадцати лет. До сих пор не иссякает мощный поток книг, статей и филь­мов, показывающих суть нацизма. Будучи профессиональным экономистом, Гвидо Джакомо Препарата почти 10 лет изучал нацистский режим. Как такое зло могло явиться на свет? Взгляды автора на историю Европы существенно отли­чаются от известных широкой публике.

Последовавшее за поражением нацизма воцарение Pax Americana («Мир американский») имело, по мнению Г. Препараты, подготовленную десятилетиями почву, ставило конкретные цели и очень дорого обошлось Европе. Нацисты ни при каких обстоятельствах не могли стать по­рождением слепого случая. Писатель показывает, что на протяжении 15 лет (1919-33) англо-саксонская элита активно вмешивалась в германскую политику, имея осознанное намерение создать движение, каковое можно было бы впоследствии использовать как пешку в большой геополитической интриге.

История, рассказанная в этой книге, — это, по сути, история Британской империи, которая, напуганная ростом могущества юного Германского рейха, начала разрабатывать и приводить в исполнение секретный план стратегического окружения Евразийского массива. Главная цель этого масштабного окружения — уничтожить то, что сможет угрожать самому существованию Британской империи в наступающем столетии. Придя к этому пониманию, Британия начала кампанию, имевшую целью расчленение Евразии...

Перевод с английского А. Анваера

---

Сентябрь 1931 года стал «переломным моментом периода между двумя войнами». Британская измена дала сигнал о «конце международной финансовой системы, установленной в двадца­тые годы и подрыве основ международной экономики» (180).

Устанавливая золотой стандарт и имея в виду его будущую не­избежную отмену, Норман собрал воедино подразделения бан­кирской решетки Британской империи: Южная Африка, Канада, Индия, Новая Зеландия и Австралия были перестроены в финан­совом отношении; там были организованы или модернизирова­ны центральные банки. Таким образом, сентябрь 1931 года за­стал империю финансово компактной и самодостаточной, обладающей огромным замкнутым рынком, защищенным импер­скими преференциями, дополненными вскоре 20-процентным тарифом (октябрь 1932 года).

В октябре 1933 года, на обеде у лорд-мэра Сити в Мэншн-Хаус Уинстон Черчилль провозгласил тост за здоровье управляющего Нормана. «Британские банки, — витийствовал он, — продемонст­рировали свою способность к гениальной изобретательности, ка­ковая и внесла решающий вклад в укрепление нашей страны (оживление в зале)». Норман ответил арабской поговоркой: «Со­баки лают, а караван идет» (181).

Последняя интрига Курта фон Шлейхера и конец Веймара

Гитлер был амнистирован в декабре 1924 года. В тюрьме он на­ходился с 12 ноября 1923 года — то есть провел в заключении всего тринадцать месяцев. Верному Гессу он сказал, что ему по­требуется около пяти лет, чтобы восстановить контроль над партией (182). Фюрер оказался провидцем: то были как раз те пять лет, что совпали с проведением в жизнь плана Дауэса. Не было больше речи о переворотах, восстаниях и тому подобном; Гитлер поклялся, что возьмет власть легальными способами. Рем, начальник штурмовых отрядов, не мог терпеть такую вы­жидательную тактику; он бросил все и отбыл в Боливию го­товить офицерские кадры для туземной армии. Между тем анг­ло-американские секретные службы уже с 1922 года с большим интересом следили за Гитлером (183).

Первый президент Веймарской республики Эберт умер в 1925 году, и на март были назначены новые президентские вы­боры. Нацисты бросили свой ничтожный пока политический вес на поддержку кандидатуры главного стратега Первой миро­вой войны генерала Людендорфа, который боролся теперь со своим бывшим соратником — фельдмаршалом Гинденбургом. Гинденбург победил, собрав 15 миллионов голосов, а его второе «я», Людендорф, азартный игрок, коему Гинденбург был обязан своей славой, собрал унизительно малый 1 процент народных симпатий: как политик Людендорф умер, и Гитлер, глубоко рас­строенный, мог удовлетвориться тем, что избавился, наконец, от этого неуклюжего антикварного обломка прошлого.

Однако мера электорального поражения давала отчетливое представление и о степени упадка нацистского движения. До 1927 года Гитлер страдал и от того, что баварское правитель­ство запретило ему выступать с публичными речами. Пруссия продержалась до 1928 года. «Золотые годы» Веймарской респуб­лики заткнули рот «барабанщику». Не имея возможности высту­пать, Гитлер передал заботу об организации деятельности пар­тии ее ревностному левому крылу на северо-западе, где сильно влияние двух способных организаторов — братьев Грегора и Отто Штрассеров. Ветераны Великой войны, служившие в свое время в Добровольческом корпусе, братья Штрассеры вопло­щали собой антикапиталистическую тенденцию части немец­кой мелкой буржуазии, движения, приверженного германском)' утопизму позднего Возрождения. Согласно этим воззрениям, земля должна быть неотчуждаемой защищенной собственно­стью «крестьянской аристократии», промышленность должна быть поделена на цехи, а национальное объединение достигну­то через федерацию самоуправляющихся кантонов. Федератив­ная Германия, по мнению Штрассеров, означала федеративную Европу, антибританский альянс рабочих всей Евразии. Во взгля­дах Штрассеров, таким образом, мы не находим и следа гитле­ровского религиозного расизма.

В 1926 году состоялось первое открытое столкновение Гит­лера и Штрассера в связи с отношением к организованному коммунистами движению Fiirstenenteignung; целью этого дви­жения была немедленная экспроприация земли у аристократи­ческих собственников и передача ее в общественное пользова­ние. Штрассер, желавший присоединиться к коммунистам, ра­товал также за союз с Востоком и распространение социалис­тических идей на родине; то есть был, по существу, антиподом гитлеровской стратегии. 14 февраля 1926 года Гитлер созвал встречу в Бамберге, на которой в присутствии партийного ру­ководства разнес в пух и прах линию Штрассера, назвав ее пус­тыми мечтаниями, Spielerei (184). Штрассер перестал устраи­вать Гитлера; даже молодой помощник Штрассера, Иозеф Геббельс, весьма воинственно настроенный в отношении неиз­бежной конфронтации, был разочарован ответными выступле­ниями своего шефа. На самом деле он, конечно, был околдован Гитлером, ореолом власти, телохранителями, дорогими лиму­зинами, на которых передвигались Гитлер и его окружение. Хромоногий Геббельс быстро сориентировался, и снова встал на сторону Гитлера, и был последним послан в Берлин, на должность гауляйтера (районного руководителя) — перед ним была поставлена сложная задача: сокрушить влияние крас­ных, соблазнить рабочий класс идеями нацизма и вытеснить из столицы сторонников Штрассера. Грегор Штрассер покорно склонил голову и вернулся в гитлеровское стадо, но Отто про­должал упорствовать. Впрочем, окончательное уничтожение левого крыла движения было лишь вопросом времени; оно, это крыло, уже давно стало чужеродным телом внутри партии — оно могло мобилизовать недовольных, но не могло разжечь и вести войну в Европе. Но именно такая война была, по Гитлеру, со­вершенно необходимым условием основания и существования империи под знаменем со свастикой. Борьба же с аристократи­ческим землевладением, банкирской решеткой, абсентеистами и капитанами тяжелой промышленности могла и подождать. По этому случаю, поскольку Демократическая партия Герма­нии выступила в тот момент «против защиты частной собст­венности», управляющий рейхсбанком Шахт в раздражении немедленно покинул ее ряды (185). Фюрер и банкир сделали навстречу друг другу еще один, пусть и небольшой шаг. У движе­ния коммунистов не стало будущего.

Лакмусовой бумажкой попытки заполучить в свои ряды Грегора Штрассера стали общенациональные выборы 1928 года, на которых НСДАП получила жалкие 2,6 процента (809 тысяч) голосов. Гитлер и его мюнхенские сподвижники возложили вину за маргинализацию движения на Штрассера, но электо­ральные поползновения нацизма — как носителя идей всеобще­го недовольства — особенно в сытые годы американских зай­мов, могли привести только к нулевым результатам. Гитлеровцы прекрасно это понимали. Им нужна была нищета, такая же, как в 1923 году, и Монтегю Норман не замедлил погрузить Герма­нию в нищету.

Когда в 1928 году Пруссия отменила запрет на публичные вы­ступления нацистского лидера, которого Веймарская республи­ка перестала опасаться, Уолл-стрит начал постепенно отзывать из Германии свои кредиты; еще немного, и Гитлера снова вызо­вут на авансцену — через пять лет после его выхода из тюрьмы, через пять лет после того, как была учреждена иностранная опека над немецкой экономикой.

Рвущаяся вперед, ведомая странной убежденностью своего фюрера Адольфа Гитлера в скором и неминуемом прорыве, нацистская партия как раз в это время закончила свои орга­низационные приготовления, словно заранее зная о скором наступлении кризиса (186).

В целом, если не считать отвратительного духа времени совре­менной эпохи, три клана внесли решающий вклад в захват наци­стами власти: англо-американские финансисты, СССР и Вати­кан — первые два сделали это совершенно обдуманно; последний был несколько менее расчетлив.

С крахом на Уолл-стрит в октябре 1929 года, крахом, кото­рый печатный орган нацистов «Фелькишер Беобахтер» даже не счел нужным упомянуть (187), и отменой золотого стандарта фунта стерлингов в сентябре 1931 года англо-американские фи­нансисты прекратили вливания в германскую экономику, что автоматически, как мы увидим, привело к электоральному успе­ху нацистской партии. Через некоторый промежуток времени, верно следуя замыслам Лондона, Советы начали провоциро­вать гражданскую войну в Германии, чем было дано «боевое кре­щение» новоизбранной гитлеровской когорте.

Двухлетний период 1923-1924 годов стал временем истори­ческого водораздела: ключевые фигуры, сыгравшие те или иные роли в первой фазе инкубации Германии, один за другим сошли со сцены: Хафенштейн (ноябрь 1923 года), Парвус Гель-фанд (декабрь 1924 года), Гельфрейх (апрель 1924 года), Виль­сон (февраль 1924 года) и кардинал профессиональных револю­ционеров Ленин (январь 1924 года). За пять лет, прошедших после смерти Ленина, Сталин очистил Советский Союз от всех «истинно верующих». То была группа людей, принадлежавших к старой ленинской гвардии, фанатично придерживавшихся ло­зунгов «перманентной революции». Опьянев от крови и успе­хов, достигнутых к тому времени в стране, которая совсем не­давно была царской, такие люди, как Троцкий, были в 1924 году еще убеждены в неминуемой революции во всех странах индус­триального Запада — от Германии и Франции до Америки. Троц­кий, очевидно, витал в это время в собственном иллюзорном мире, и это нисколько не мешало бы его сопернику Сталину, не будь Троцкий до сих пор одним из символов СССР и, что бы­ло еще тревожнее, признанным лидером той группы в совет­ском руководстве, которая искала мирного соглашения с соци­ал-демократическими силами в Германии (188).