Валентина Журавлева - Сквозь время. (Сборник)

• Название: Сквозь время. (Сборник)
• Автор: Валентина Журавлева
• Жанр: Научная Фантастика

“Сквозь время” — сборник фантастических рассказов.

---

Как видите, Джек совсем не разбирался в математике. Причем здесь волны? Сингулярная депрессия четвертого измерения не имеет волновой природы — в этом со мной согласен сам Олаф Нильсен. Что же касается альфа-функции, тут есть одна тонкость, которая… Но я снова отвлекаюсь…

Так вот, машина была закончена. Она занимала почти половину комнаты; мольберты Джека пришлось отодвинуть к самому окну. Плавным обводам машины мог бы позавидовать гоночный автомобиль. А щит управления с двумя десятками приборов внушал уважение даже нашему квартирохозяину.

— Ну, Джек, — сказал я, пожав руку Барлоу, — дело сделано. Мы можем отправляться. Сегодня. Сейчас. Сию минуту.

— Очень хорошо Боб, — ответил Джек. — Мы так и сделаем. Маленький пробный рейс, а?

— Конечно, дружище, — согласился я. — Лет на сто вперед. И посмотрим, что тогда скажет Эберлинг.

— Он скажет, что ты осел, и будет прав, — пожал плечами Джек. — На сто лет вперед! Болван! Вспомни, чем была Англия сто лет назад. А что такое Англия сейчас! И чем она будет еще через сто лет? У вас в математике это, кажется, называется экстраполяцией. А на простом языке очень подходит словечко “упадок”… К тому же через сто лет все будут такие умные, что любой сопляк из начального колледжа даст нам сто очков вперед. Нет! Лететь в будущее я не согласен.

Признаться, я был настолько обескуражен решительным тоном Джека, что и не пытался возражать.

— Летим в прошлое, — заявил Джек. — И по возможности дальше. Скажем, на двадцать тысяч лет назад. С нашими знаниями мы будем казаться дикарям богами и легко сделаемся самыми могущественными людьми на земле. Мы научим дикарей добывать огонь и выделывать глиняные горшки. Перед современным оружием в ужасе разбегутся мамонты и носороги.

Вы понимаете, я ведь математик — и только. Политика и эта… экономика — не моя область. Я уступил Джеку и только поинтересовался, не ошибся ли он насчет двадцати тысячи лет. Может быть, сто тысяч или пять тысяч?

— Не говори глупости, Боб, — махнул рукой Барлоу. — За кого ты меня принимаешь?! Я читал и перечитывал “Основатель колонии” старого Джорджа М.Таггарта. Чудесная книга! Именно этот сюжет: современный человек попадает к первобытным людям и организует отличную колонию. Старик здорово пишет! Когда я прочел, у меня сразу же появилась мысль повторить все это. С одним только дополнением…

Джек оглянулся по сторонам и сказал мне на ухо:

— Что ты думаешь о колониях… в прошлом? Мы летим на двадцать тысяч лет назад, создаем там колонии и, вернувшись, объявляем распродажу. “Фирма “Харт, Барлоу и К°”. Распродажа колоний. Гарантия на двадцать тысяч лет”. Это без надувательства: раньше, чем через двадцать тысяч лет колонии и не надумают отделяться… Как твое мнение, Боб?

Я — только математик. Колонии, как вы понимаете, не моя специальность. Однако я решительно заявил Джеку, что “лететь в прошлое” — неправильное выражение. Тут нужно употреблять другие термины, потому что вторая производная альфа-функция, будучи разложена в ряд Маклорена… Э, да что там говорить! Вы думаете, Джек выслушал меня? Ничего подобного.

— Займись своей машиной, Боб, — сказал он. — Ужасно не люблю, когда в дороге что-нибудь происходит. А я пойду за снаряжением. Через час вылетаем.

Я помог Джеку снять с подрамника “Смерть Цезаря”. Это был первый опыт Джека в исторической живописи. О натурщиках и думать не приходилось, и он писал с кого придется. Цезарь, например, был вылитый Джек: длинная тощая физиономия, изогнутый крючком нос, маленькие — чаплинские усики, боксерская прическа… А Брут — свирепая личность в грязно-сером халате — как две капли воды походил на нашего квартирохозяина… В общем, Джек взял картину и вышел, насвистывая веселый марш. Вернулся он через сорок минут, без картины, зато с парой двенадцатизарядных пистолетов Виккерс и новеньким пылесосом фирмы “Олимпия”.

— Что это значит, Джек? — спросил я.

— Очень точный бой, — сказал Джек, передавая мне пистолет, — и скорострельность хорошая. Вот две запасные обоймы. Пылесос тоже пригодится. Примитивная психика дикаря не устоит перед такой шикарной штукой. Думаю, что пылесос станет предметом религиозного культа. А мы получим солидный куш от “Олимпии” — для них это прекрасная реклама… Ну, как у тебя?

Я сказал, что все готово.

— Очень хорошо! До обеда мы успеем съездить туда и обратно?

— Конечно, ведь скорость машины времени в первом приближении определяется формулой…

— Ну, и пусть себе определяется, — перебил Джек. — Меня это не интересует. Важно не опоздать — я приглашен сегодня к лорду Хоркслу. Не будем терять времени.

Мы заняли свои места.

— Послушай, Джек, — сказал я Барлоу. — На этом приборе я устанавливаю то время, в которое мы летим. Но мне нужно знать еще и место. Я должен объяснить своей машине, куда именно мы летим. Дело в том, что сингулярная депрессия четвертого измерения…

— Если нужно, можно и объяснить, — поспешно согласился Джек.

Он вылез из машины, подошел к кровати и взял со столика растрепанный томик.

— Роман Таггарта “Основатель колонии”, — пояснил Джек, усаживаясь на свое место. — На сто тридцатой странице есть точное описание. Вот, пожалуйста.

— Одну минуту, — предупредил я. — Включаю микрофон.

— Включай, читаю. “Солнце поднималось над юной Землей. Его лучи упали на полянку, окруженную зарослями древних рододендронов. Ласковый ветер нежно гладил могучие стволы охойа, поднимавшиеся над рододендронами. Огибая полянку, тихо журчал ручей. Природа дышала покоем и…”

— Достаточно. Спасибо. Ну, Джек…

Я повернул рычаг, и в то же мгновение комната скрылась от нас за какой-то черной завесой. Больше мы ничего не почувствовали — ни толчка, ни движения, — ничего. Только сразу наступила ночь.

Я включил освещение кабины. Приборы и Джека я видел отчетливо, но за пределами машины царил непроглядный мрак. Вместе с окружающим миром исчезли и все внешние звуки: шум улицы, голоса в коридоре.

Машина мчалась в абсолютной темноте и гробовом безмолвии. Но мчалась — я видел, как стрелка счетчика времени упорно лезла вниз, — туда, где на циферблате было написано “минус 20000 лет”.

Когда стрелка дошла до этой цифры, я повернул второй рычаг, машину сильно встряхнуло, и темная пелена сейчас же исчезла. Постепенно глаза привыкли к дневному свету. Машина находилась в центре полянки, со всех сторон окруженной первобытным лесом.

— Фью-ю, — присвистнул Джек. — Здорово! Совсем как у старины Таггарта.

Мы вылезли из машины и огляделись. Лучи заходящего солнца освещали верхушки деревьев и где-то рядом журчал ручей. Как бы вам передать ощущение… Вы понимаете — все было, как в романе Таггарта. Все! И мне казалось, что я вижу сон. Только очень ясный сон…

— Когда-нибудь я нарисую это, — сказал Джек, и голос его дрогнул. — Двенадцатого октября тысяча четыреста девяносто второго года Колумб открыл Америку. Если даже считать, что это не ошибка, а великая дата, все равно она ничто в сравнении с сегодняшним днем. Мы, Робер Харт и Джек Барлоу, впервые в истории человечества пересекли Великий Океан Времени и сего пятого сентября тысяча девятьсот…

— Эге-гей, джентльмены!

Если бы с неба раздался глас господень, мы, пожалуй, были бы поражены меньше, чем этими простыми словами, произнесенными на безукоризненном английском языке.

Футах в пятидесяти от нас затрещали кусты, и на полянку вышел человек. Вся его одежда состояла из невыделанной звериной шкуры и небольшой набедренной повязки. В правой руке дикаря была дубина, в левой — копье. Словом, это был настоящий дикарь — с ног до головы. Но только до головы. Ибо на носу дикаря сидело пенсне, а длинные волосы покрывало то, что когда-то несомненно было фетровой шляпой.

Мы переглянулись, и Джек шагнул вперед, Я видел, как его рука легла на пистолет.

— Не вздумайте стрелять, — предупредил дикарь. — Все-таки вы здесь гости. И потом неподалеку бродит вурр. Опасно привлекать его внимание.

— Ни черта не понимаю, — растерянно произнес Джек. — Где мы? Что это за чучело?

— Поосторожнее в выражениях, милостивый государь, — с достоинством сказал дикарь. — Перед вами профессор Ричард Кроули, почетный член восьми академий, а также член-корреспондент одиннадцати…

— Профессор Кроули! — вскричал я. — Автор “Комментариев к римановой геометрии”!

— К вашим услугам, сэр, — наклонил голову профессор. — С кем имею честь?

Мы назвали себя.

— Очень рад, — приветливо улыбнулся профессор Кроули. — Полагаю, вы только что прибыли?

— Да, но мы еще не совсем понимаем…

— Все в порядке, джентльмены. Вы прибыли на двадцать тысяч лет назад. Если говорить более точно — на девятнадцать тысяч семьсот сорок четыре года. По всей вероятности, вы тоже читали Таггарта?