Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

• Название: Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
• Автор: Джаспер Ффорде
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27304-1

Если силовые ведомства, транснациональные корпорации и личные враги По Ту Сторону наступают на пятки, самое время взять отпуск и провести его там, где никто не достанет,- в Кладезе Погибших Сюжетов. Житье в книжном мире не лишено своих преимуществ. Не надо заправлять машину, никогда не ошибешься номером, всегда есть горячая вода, а мешки для пыли вынимаются из пылесоса только через верх или сбоку. А главное, всегда узнаешь плохих парней с первого взгляда. Но и здесь все не просто. Таинственные силы норовят подорвать самые основы существования литературы, один за другим гибнут друзья и соратники. И Четверг Нонетот снова берется за дело.

---

Я уверен, что вы поступите должным образом и прекратите свое угрожающее и ненормальное поведение прежде, чем оно приведет вас к катастрофе.

P. S. Несмотря на многократные напоминания, вы продолжаете отказываться водить необычную машину и заниматься необычным хобби. Прошу вас немедленно выполнить требования профсоюза, или пеняйте на себя».

– Хм. Подписано «Пу…»

– Знаю я, кем оно подписано, – перебил Джек, забирая письмо. – Профсоюз очень влиятелен. У них есть связи даже на уровне Большой Шишки. Это может лишь ускорить уничтожение «Кэвершемских высот», а вовсе не отсрочить его. Патер Браун неоднократно хотел сложить с себя сан, но профсоюз…

– Джек, – сказала я, – а сами вы чего хотите?

– Я?

– Да, вы.

Он вздохнул.

– Это не так просто. Я отвечаю за семьсот восемьдесят шесть других персонажей этой книги. Только подумайте: всех этих генератов сбагрят за бесценок, как индеек после Рождества, или разберут на текст. Меня от одной мысли об этом дрожь пробирает!

– Это и так может произойти, Джек. По крайней мере, мы хотя бы попытаемся бороться. Гните собственную линию. Вырвитесь из привычных рамок.

Он снова вздохнул и провел пятерней по волосам.

– Но как же противоречия? Разве не в этом суть бытия одинокого детектива? Ужасное саморазрушение, внутренняя борьба, придающая остроты его работе и делающая историю более интересной? Ведь можно просто обойтись цепочкой «убийство – допрос – допрос – второе убийство – связь – допрос – связь – ложный след – драматический поворот – развязка», разве не так? Но где же интерес, если детектив не влюбляется в кого-нибудь, связанного с первым убийством? Мне же тогда не представится возможности выбирать между законом и собственными чувствами!

– А если и нет? – настаивала я. – Не обязательно же именно так. Есть много путей сделать историю интересной.

– Ладно, – сказал он, – допустим, я счастливо живу с Мадлен и детьми, но что делать с побочными сюжетными линиями? В таких историях конфликт это, если хотите, хорошо. Конфликт – это правильно. Конфликт работает.

Он сердито смотрел на меня, но я знала, что он по-прежнему верит в себя – сам факт нашего разговора это подтверждал.

– Противоречия не обязательно должны быть семейными, – возразила я. – Мы можем выловить из Кладезя несколько побочных сюжетных линий и ввести их в роман. Согласна, главное действие не должно постоянно оставаться с вами, но если мы… Привет. У нас гости.

На розовом «герольд-триумфе» подъехала дама средних лет. Она выбралась из машины, подошла к Джеку и отвесила ему звонкую оплеуху.

– Как ты посмел! – взвизгнула она. – Я три часа прождала тебя в баре «Два одиночества»! В чем дело?

– Я уже говорил тебе, Агата. Я был у жены.

– Да уж, у жены! – Она презрительно сплюнула и завизжала громче: – Не ври! С кем ты на сей раз трахался? С одной из тех жалких шлюшек в участке?

– Я не лгу тебе, – повторил он ровным голосом, скорее ошарашенный, чем разгневанный. – Еще вчера вечером я сказал: между нами все кончено, Агата.

– Да неужто? Так это ты его накрутила? – напустилась она на меня, сверкая глазами с презрением и злостью. – Приперлась сюда по обмену со своими потусторонними замашками и песнями о самоопределении и думаешь, тебе удастся перекроить сюжет? Ну ты и штучка! – Она на миг умолкла и смерила нас взглядом. – Вы спите вместе.

– Нет, – отрезала я, – и если сюда не внести изменения как можно скорее, книга перестанет существовать вообще. Если хотите убраться отсюда, думаю, я смогу это как-нибудь устроить…

– Ах, для тебя это так просто, да? – Ее перекосило от злобы и страха, она визжала все громче. – Думаешь, звякнешь пару раз по комментофону, и все будет в шоколаде?

Агата ткнула в меня длинным костлявым пальцем.

– Вот что я тебе скажу, потусторонняя дамочка! Мы этого так не оставим!

Она злобно посмотрела на нас обоих, плюхнулась за руль и, взвизгнув шинами, уехала.

– Ну, как вам такой побочный конфликт? – спросила я, но Джеку было не до смеха.

– Посмотрим, что вы еще придумаете. Этот вариант мне как-то не очень по вкусу. А вы не узнали, когда Книжная инспекция собирается нас читать?

– Пока нет, – сказала я.

Джек посмотрел на часы.

– Идемте, нам предстоит сцена с подтасовкой результатов поединка. Вам понравится. Мэри иногда немного запаздывала со своим «если ты не знаешь, то мы вряд ли сумеем тебе помочь», когда мы разыгрывали старую знакомую схему «добрый коп – злой коп», но ты просто будь начеку, и все пройдет как надо.

Он выглядел гораздо счастливее после стычки с Агатой, и мы двинулись через дорогу к ржавой лестнице, ведущей в тренажерный зал.

Рединг, четверг. Всю ночь шел дождь, и в чистых тротуарах отражалось унылое небо. Мэри и Джек поднимались по стальным ступеням во владения Микки Финна. В мрачном зале пахло потом и мечтами: здесь стремились пробиться наверх люди из низших слоев редингского общества. В свое время Микки Финн и сам побывал боксером. Глаза его затерялись в переплетении шрамов, руки дрожали. Потом он стал тренером, позже – менеджером. Теперь он просто держал зал да еще приторговывал дурью.

– И кого мы тут ищем? – спросила Мэри.

Лестница гудела у нее под ногами.

– Микки Финна, – ответил Джек. – Он вляпался в неприятности пару лет назад, и я замолвил за него словечко. У него передо мной должок.

Они добрались до верхней площадки и открыли две…

Хорошо, что дверь открывалась внутрь. Открывайся она наружу, не рассказывала бы я сейчас эту историю. Джек едва удержался на краю. Я схватила его за плечо и дернула на себя. От зала Микки Финна остались только короткие половицы, где-то через фут переходившие в описательную прозу, чьи оборванные концы бились и трепетали, как флажки на ветру. За ними не было ничего, кроме туманного обрыва в исхлестанное ветрами бледное море, где набирал силу тайфун. Волны вздымались и опадали, увлекая за собой похожие на траулеры маленькие суденышки с моряками в непромокаемых штормовках на борту. Но само море, насколько я видела, состояло не из воды, а из букв, которые порой складывались в слова, а то и в короткие предложения. То и дело слово или предложение радостно выскакивало на поверхность, и моряки тут же вылавливали его сачками на длинных палках.

– Черт! – выругался Джек. – Гром и молния!

– Что это? – спросила я, когда буквы сложились в слово «саксофон» и устремились к нам, превратившись в настоящий саксофон, как только слово выплеснулось на порог и с грохотом ударилось о железную лестницу.

Облака над растревоженным морем состояли из отдельных букв и знаков препинания, которые складывались в уродливые узоры. То и дело в гребень волны ударяла молния, и в месте попадания буквы закручивались спиралью, спонтанно складываясь в слова.

– Текстовое море! – крикнул Джек, перекрывая бурю.

Пока мы пытались закрыть дверь, борясь со шквалом, мимо нас с громким «гарк!» пролетел граммазит и умело подцепил глагол, в недобрый час выпрыгнувший из моря.

Мы снова налегли на дверь и захлопнули ее. Ветер улегся, только отдаленный рокот бури доносился из-за наполовину застекленной двери. Я подняла погнувшийся от удара саксофон.

– Я думала, Текстовое море вообще никак не выглядит, – проговорила я, все еще тяжело дыша. – Мне казалось, это абстракция.

– Да нет, оно вполне себе настоящее, – ответил Джек, поднимая шляпу, – как и все здесь. Текстовое море – основа всей прозы, написанной латиницей. Оно где-то смыкается с Кириллическим океаном, но я в точности не знаю. Вы понимаете, что это значит, а?

– Поработали сценокрады?

– Мне это кажется больше похожим на изъятие, – мрачно сказал Джек. – Исключение из текста. Полная выемка. Персонажей, сцен, диалогов, побочных линий, касающихся боксерского поединка, которые автор выцепил из «В полосе прибоя».

– И куда он их дел?

– Возможно, все это теперь в другой книге того же автора, – вздохнул Джек. – Это косвенное подтверждение того, что нам в Кладезе недолго осталось. Еще один гвоздь в крышку гроба.

– А мы не можем просто перепрыгнуть в другую главу – в обнаружение застреленного торговца наркотиками, когда подпольная сделка сорвалась?

– Не выйдет, – покачал головой Джек. – Дайте-ка подумать… Мне неоткуда будет узнать о связи Хокинса с генеральным планом Дэвисона. Что еще важнее, Микки Финна будет не за что убивать, если он не поговорит со мной, так что он остановит бой прежде, чем Джонсон сделает свою ставку на триста тысяч, и душещипательная сцена с мальчишкой на двух последних страницах книги не будет иметь смысла, если я не встречусь с ним вот здесь. Мать вашу. Во всем Кладезе не найдется латальщика, способного заделать такую дыру. Нам конец, Четверг. Как только книга узнает, что сцена в спортзале пропала, все повествование начнет разваливаться. Нам придется объявить о литературной несостоятельности. Если мы сделаем это быстро, то еще сумеем перебросить основные части в другое произведение.