Сергей Лукницкий - Собачий файл

• Название: Собачий файл
• Автор: Сергей Лукницкий
• Издательство: Русский Двор
• Жанр: Домашние животные
• Год: 2008
• ISBN: 5-88752-062-5

---

Сергей Павлович Лукницкий Собачий файл

О СЕРГЕЕ ЛУКНИЦКОМ

Сергей Лукницкий был безусловной достопримечательностью нашей — теперь уже сильно поредевшей — переделкинской писательской общины.

Он был молод, красив, умен. И, не в пример многим, широко образован. Его талантов не счесть, но если говорить о его литературных занятиях, то он, кажется, не придавал им значения, хотя и здесь преуспел, сделав немало, и сделав добротно.

Мы были соседи по даче, но я не помню, чтобы Сергей когда-нибудь заговаривал о своих книгах. Когда они выходили, он скромно являлся ко мне на порог и дарил с самыми нежными надписями. В нем одновременно жили и нежность, и юмор. Собственно, подлинный юмор — родной брат нежности, или, если взять выше, любви. Юмор — дар доброго сердца. В повестях Сергея Лукницкого доброта ощущается везде, даже там, где автор, кажется, лишь иронизирует над своими персонажами. Впрочем, ирония исключается тогда, когда этими персонажами становятся любимая им собака или состарившаяся домашняя кошечка.

Все живое вызывало в нем отклик. Он любил наш переделкинский лес, свет солнца на верхушках сосен, сирень, цветущую по ту сторону разделявшего наши дачи забора.

Он знал, что природа, в отличие от людей, не желает никому зла, не предает, не завидует. В своих, кажется, сатирических вещах он не обличал человека, а сожалел о нем. И, может быть, думал, что всем нам жилось бы легче, если б мы могли походить на деревья, ничего не знающие о соперничестве и вражде.

Часто Сергея не бывало на даче: он уезжал и приезжал, но когда на втором этаже в доме напротив зажигались окна, всем в округе делалось спокойней, потому что рядом появлялся кто-то душевно близкий.

Его последняя книга появится уже без него, и Сергей не сможет ее подписать тем, кому хотел бы ее подарить. Но когда она попадет нам в руки и мы откроем ее первую страницу, то в последних написанных им строках услышим стук его сердца.

Игорь Золотусский, лауреат литературной премии Александра Солженицына 2005 года.

Август 2008 г., Переделкино

БАСНЯ О КОТЕ АНТОНЕ

Я ехал (так и тянет написать: на перекладных до Тифлиса, но нет, конечно) по Подмосковью. Настроение было необычное: гнал, что бывает со мною редко, надеясь скоростью привести себя в норму.

Был уже на Можайском шоссе, когда пошел дождь. В дождь ездить приятно, особенно если «воткнуть» передний мост, — машина становится устойчивой, тяжелой и послушной.

Однако пришлось сбавить скорость: трактор разворотил обочину, комья земли и глины оказались прямо на проезжей части, и я боялся, что машину занесет. Тут-то и возник на бровке высокий человек в плаще. Я не сразу заметил, что руки у него в крови, а на руках кот с разодранным брюхом. Кот смотрел на меня с надеждой. Я остановил машину и подобрал их.

— Подстелить бы, тряпочки у вас нет? — спросил высокий.

— Да садитесь быстрее, — нетерпеливо сказал я, — Дождь же. — И, когда они уселись, рванул с места. — Куда?

— Можайск. По дороге?

— Нет, конечно, но довезу. В больницу кота?

— Да.

— Но в Рузе надежней… Попутчик помолчал чуть-чуть.

— Ну, если для вас семь верст не крюк, поехали в Рузу. Вы не спешите?

Я спешил всю жизнь, но какое это имеет значение, когда рядом мучается божья тварь. Свернул в Рузу.

Но до Рузы не доехали. Недалеко от деревни Нестерово была ветеринарная больница. Кота там зашили, и я, склонный доводить всяческие истории до конца, отвез своих пассажиров в Можайск.

Возле Можайска мы познакомились. Кота звали Антон, а его хозяина — Николай Константинович.

— Прокурор района, — представился попутчик и посмотрел на меня, ожидая реакции.

Но никакой особенной реакции не было, я только сказал, что это забавно.

— Что же тут забавного?

— А забавно то, что я тоже прокурор, — ответил я, — только еще и книги пишу. А живу в Москве.

Николай Константинович промолчал. Позднее мы подружились. Жизнь его, характер и истории, в которых он участвовал, я описываю уже много лет. А героя своих многочисленных историй я назвал по имени деревни, где спасли кота.

С той памятной встречи минуло много лет. Николай Константинович был переведен в Москву. Я ушел из прокуратуры, завел собаку Штучку и кота Агата и продолжаю дружить с хозяином кота Антона.

Иногда я даю ему почитать его «истории» в моей интерпретации.

Он относится к ним серьезно, давая мне, однако, право сочинить то, что не успел или не захотел рассказать сам.

…Антон, заметно похудевший в последние дни, был пьян — второй раз в жизни. Первый — котенком, когда ему кто-то перебил лапу. Лапа болела, гноилась, и он день и ночь жалобно мяукал, больше не от боли, а от обиды на судьбу, которая под материнским брюхом обещала быть теплой и доброй, а оказалась…

Чтобы как-то облегчить страдания бедняги, его напоили валерьянкой. Запах валерьянки Антон помнил долго. Его пригрели, оставили в доме. Поначалу он боялся, что снова выбросят на улицу, а потом успокоился. Малыша раскормили, и за несколько месяцев он вырос в дородного красивого кота. Он, правда, слегка прихрамывал, но знакомые кошечки — да и он сам — находили, что хромота только добавляет ему шарма.

Антон мог бы считать себя баловнем судьбы, но даже когда есть все — чего-то не хватает. Во всяком случае, Антон все блага кошачьей жизни принимал как должное, полагая, что это воздаяние за ужасы детства. Детство же уходило все дальше и дальше. Нежась на теплой печке, Антон постепенно забывал своих родителей, не мог даже представить себе, что отец его, вечно голодный романтик, погиб в схватке с собаками, защищая мать, а мать, родив вскорости шестерых котят, облезла и канула в неизвестность.

Антон вырос эгоистом и потребителем. Впрочем, в этом не было его вины: какой же кот откажется от сладкой жизни? Антон ни в чем не знал отказа. Мышей в их доме не водилось, поэтому он целыми днями валялся на печке, изредка выходя во двор покувыркаться в снегу, а летом и весной развлекался тем, что прятался в бурьяне, подстерегая неопытных кошечек.

Этот барственный уклад воспитал в Антоне чувство превосходства не только над кошками, но и над людьми. Правда, злые языки поговаривали, что свой характер кот унаследовал от хозяина. Но как бы высоко ни задирал Антон нос, он всегда подсознательно ожидал, что его обидят. И боялся. Только кому бы пришло в голову обижать такого ухоженного кота, тем более кота главного бухгалтера совхоза?…

Со своими кошачьими соседями Антон не знался, терпеть их не мог. Даже когда хозяин выгнал из дому приведенную, было, Антоном кошку, тот нисколько не огорчился, не пришел к ней на помощь. Он понял: рай — для него одного. Другим в раю места нет! Кота нисколько не интересовало, кто его кормит, сколько человек живет в доме… Даже полное одиночество не страшило Антона — если, конечно, в доме было что поесть.

Однажды Антона пригласили в гости. И вот в связи с чем.

Антон не потрудился запомнить дочь хозяина, которая когда-то подобрала его и выходила. Тем более что она вышла замуж и переехала на другой конец села. Это она взяла Антона погостить, но занималась больше мужем, чем котом. Антон, недовольный, вернулся убежденным домоседом. Но, конечно, он немного кривил душой, думая, что ушел из-за мужа. Дело в том, что в молодой семье уже жил серый кот, также претендующий на свое место под солнцем. А под одним солнцем, да еще в одном доме, трудно ужиться двум философам-эпикурейцам. Вот и показалось Антону, что в гостях и еда не так вкусна, и печь не так тепла…

Дома Антон сразу дал понять, что хозяин — он. Михаил Федорович, совхозный главбух, не возражал — после смерти жены и замужества дочери рядом не осталось никого, кроме кота. Книг главбух не читал, вечера проводил исключительно перед телевизором. Антон тоже любил телевизор. Возле этого ящика, переливающегося весенними цветами даже в самую лютую стужу, он часто получал что-нибудь вкусненькое.

Именно в такой вот безоблачный период никчемной кошачьей жизни произошло то, что круто и обидно изменило эту жизнь.

Однажды к хозяину пришел директор совхоза и попросил:

— Михаил Федорович, приюти товарища из района на одну ночь.

За полчаса до этого визита ничего не подозревающий Антон, по обыкновению своему, свернувшись калачиком, спал. Чем-то встревоженный в последние дни Михаил Федорович подбросил в печь пару больших поленьев, поворошил кочергой золу, распушил сноп искр и вспугнул разомлевшего в жаркой избе Антона. Тот вскочил, было, но, узнав хозяина, мяукнул для порядка и вновь растянулся на печи.

Он дремал, зная прекрасно, что еще совсем немного посопит и пошелестит бумагами хозяин, потом покряхтит и тоже уляжется в постель. Знал он и то, что завтра его ждет такой же бесконечно долгий серый зимний день. Антон наслаждался теплом и сытостью и полагал, что так будет и завтра, и послезавтра, и всегда. А о том, что будет после «всегда», лишенный воображения кот не думал. Правда, иногда ему казалось, что потом наступит бесконечное царство незабываемого запаха валерьянки. Но пока размышлять об этом было рановато, и кошачье сегодня веяло обычным, спокойным однообразием. И вот в этот-то самый момент раздался неожиданный — а потому тревожный — стук.