Михаил Федотов - Иерусалимские хроники

• Название: Иерусалимские хроники
• Автор: Михаил Федотов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Про колбасу я ничего не знал. Я знал, что киностудия находится в том месте, куда филистимляне вернули украденный Ковчег Завета, пока его впоследствии не забрал отсюда Давид. Место это называлось Кириат-Иарим, а сейчас там находится арабская деревня Абугош, но это не оккупированная территория, и арабы там все свои, принадлежащие Израилю в качестве израильских граждан.

Наконец Гильбоа уселся и стал ждать, пока Давидов принесет эту гипотетическую колбасу. И ждал он около часа. А Давидов в это время спал в просторном фургоне, предназначенном для Элизабет Тейлор со всеми ее бебехами, или в крайнем случае для Аиды Ведищевой, о которой журнал "Круг" писал, что она возит за собой две тонны оборудования. Но мне сказал один знакомый парнишка, который раньше был радистом в ансамбле "Водограй", где выступает София Ротару, что Ротару возит за собой пять тонн оборудования, и поэтому он относился к Ведищевой немного свысока. Тем более, что Ведищева была даже не из столичного города, а из рязанской эстрады. А Рязань хоть и была с двенадцатого по четырнадцатый век столицей рязанского княжества, но сейчас это областной город, почти райцентр. Алеша Попович, кстати, был из Рязани. И Добрыня Рязанич, который погиб на Калке. И еще там некоторое время правил внук Мономаха Владимир Мстиславович, которого выгнали из Киева и он слонялся по разным странам, пока не осел в Рязани, -- то есть история прямо противоположная Аиде Ведищевой. А уже из Рязани его выгнал по странному совпадению тоже Давидов. Ростислав Давидов, сын князя Давида, родственника Глеба. Выгнал он его в Дрогобыч, где у меня была очень хорошая знакомая Алка Пупарева, дрогобычские ее знают. Однажды ее старший лейтенант Зельцер отвел в кино, а она была сильно пьяной и начала громко ругаться матом, так что даже старший лейтенант не выдержал и сказал: "Молчи, сука, здесь командир батальона!" Но вообще я замечаю, что в Израиле пьют больше, чем в Союзе, потому что в Союзе пол-литра -- это уже приличная доза, а в Израиле это -"так". Для опохмелки в последний день запоя. В Израиле очень много сумасшедших, и нужно много пить, потому что водка останавливает этот вирус сумасшествия. В Америке тоже очень много сумасшедших, так что даже Аида Ведищева, когда она приехала в Америку, была вынуждена запереться у себя в комнате, никуда не выходить целый год, покраситься в бледный цвет под Мерлин Монро и разучивать все ее песни. А в Союзе она была стопроцентной брюнеткой и пела в кинофильме "Кавказская пленница", где главного героя, грузина, играет бухарский еврей Этуш. Еще этот Этуш играет в каком-то фильме с Георгием Вициным турецкого пашу и вдруг неожиданно заговаривает на русском языке, а когда Вицин очень удивляется, то "паша" объясняет ему, что у него теща с Мытищ. Но вообще с бухарскими евреями у меня всегда связаны какие-нибудь недоразумения. Потому что уже в самом корне этого слова заключено противоречие. Я сам лично был свидетелем, как Борис Федорович, который довольно долго жил в Германии и основательно знал немецкий, спорил с одним человеком, как будет множественное число от слова "бух". Борис Федорович утверждал, что множественное число будет "бухим", а его собеседник доказывал, что "бухим" - это значит бухать, а множественное число будет как в "марширен" и "шпацирен" -- то есть "бухен".

И еще более удивительная история произошла со мной самим в старом городе, когда из торговых рядов вышел с ружьем один очень известный иерусалимский профессор и совершенно трезвым голосом сказал мне, что мне нашли невесту, что она тоже бухает, но будет держать меня в "ежовых рукавицах". Выговорив это, он опять ушел во тьму, похожий одновременно на ополченца и на знаменитого генерала Антона Деникина. И все это оказалось полной чепухой, то есть про "ежовые рукавицы", может быть, и да, а спиртного она в рот не берет, просто она бухарка.

Между тем, поджидая Давидова, кацин-битахон начал рыться в моих вещах, и я ему зло сказал, что сумка-то это -- моя! Тогда он начал рыться в сумке Давидова и нашел там большую связку ключей и асимоны. И еще бутерброд с колбасой, но уже откусанный. Но он все равно при виде бутерброда повеселел, выругался по-арабски и сказал, что "вот оно вещественное доказательство". И чтобы я под страхом смерти не двигался с места. Сам он выбежал на дорогу, остановил белое "субару" и уехал звонить. А я, несмотря на его приказ не двигаться с места, сбегал к Элизабет Тейлор разбудить Давидова. Крикнул ему: "Эй, ты, срочно вставай, кацин-битахон приехал!", и сразу вернулся и сел.

Через пять минут к моей будочке, практически одновременно, подкатил Гильбоа на белом "субару", а с горы начал спускаться с фонариком Давидов, делая вид, что он был на обходе, в точности повторяя ситуацию в Книге Судей, когда с гор Гильбоа спускается с горящими факелами Гидеон.

Кацин-битахон приказал Давиду тоже сидеть и с Давидовой связкой ключей побежал к столовой, пытаясь понять, какой ключ подходит к столовой с колбасой. Кацин-битахон был местный, от Менаше Голана. Обычно существуют два типа кацин-битахонов: от фирмы, где ты работаешь, которым на все наплевать, и от места. Кацин-битахон "от места" попадаются иногда невероятно склочные. И последнее увольнение Бориса Федоровича со "шмеры" было связано с кацин-битахоном Министерства иностранных дел. Борис Федорович на дежурстве ночью здорово напивался, вырубал электрические пробки и вызывал свое начальство из фирмы "Шомрей коль", а вместо них один раз явился кацин-битахон "от места", которому пьяный Борис Федорович дал по морде. И тот нажаловался начальству. Происходило это все на польском языке, потому что Борис Федорович сидел в тюрьме в Бресте и умел немного говорить по-польски. И мало того, что Бориса Федоровича выгнали, но вообще это место отняли у "Шомрей коль" -- "Сторожащие все" и отдали его сторожевой фирме "Офарим", которое значит "Рябиновка", созвучно настойке, которую Борис Федорович принципиально не пил. Хоть в последнее время он вместо водки, которую ему стало трудно пить, начал пить вина. Но так как сладкие вина были для него слишком сладкими, а кислые вина -- слишком кислыми, то он стал все вина смешивать. А закусывать эти его новоизобретения было неизвестно чем, так как у Бориса Федоровича была твердая идея, что вина нужно закусывать пирожным, а пирожного он в жизни не пробовал и очень этим гордился. Говорил: "Пирожных нам на зоне не давали!"

И Бориса Федоровича тоже уволили из шмеры "Шомерей коль" и приняли в шмеру "Офарим", и вы представляете удивление этого польского офицера охраны, когда ровно через три дня он снова увидел на рабочем месте пьяную татарскую морду Бориса Федоровича, но уже в другой форме. Потому что Борис Федорович хоть и провел вторую половину жизни иерусалимским евреем, но первую половину он все-таки был сталинградским татарином. Скорее всего крещеным, хоть и не обязательно: Борис Федорович был с тридцать второго года, а Сталинград был городом новым, городом пятилеток. Сам Царицын -- городишко крохотный, и вся эта катавасия во время гражданской войны произошла не из-за его собственной ценности, а потому что, захватив его, три белые армии -- добровольческая, армия Деникина и армия генерала Краснова -- могли бы соединиться. А красные предпочитали разбить их поодиночке. И только уже "Тракторный завод", со своими тракторами и танками, привлек в Сталинград много татар, положив начало истории Бориса Федоровича. Вообще у Бориса Федоровича все его попытки социализироваться оканчивались всегда неудачами. Второй раз его взяли работать сторожем в пекарню Бермана, но он под утро не впустил туда самого хозяина, Бермана. Сказал ему "асур". И в таком роде.

Тем временем Гильбоа вернулся к нам в будку и сказал с досадой, что ключи не подошли, но он берет откусанный бутерброд и везет его на экспертизу, потому что первая палка колбасы исчезла, вторая палка колбасы исчезла, потом двенадцать кур исчезло, и они всю колбасу посыпали такой специальной синтетической пылью от воров. А нас с Давидовым повезли разбираться в контору. По дороге Давидов признался мне шепотом, что колбаса казенная, и начал мне выговаривать, что я не доел его бутерброд из сумки, когда приехал проверяющий. Чтобы замести следы.

Все-таки он -- настоящий бухарец. Тут, вспомнив про бухаринские процессы, я сказал ему, чтобы он всюду говорил, что купил колбасу в "Машбире". Но не тут-то было.

На него сразу насело несколько человек. Ему говорили, что только бы он признался, "лучше признайся". Что сразу все замнут. Что Минаше Голан их близкий друг. А иначе ему будет каюк. И Давидов раскололся. Он признался только в этом бутерброде, но через пять минут на него уже навесили две палки колбасы и двенадцать кур. А вместо этого нужно было твердо знать, что косвенных улик для обвинения недостаточно. Бутерброд с колбасой -- это косвенная улика. Вот укушенный бутерброд с колбасой, найденный на месте преступления, -- это была бы прямая улика. И признаваться нужно, только если они стопроцентные, это я говорю о мелких статьях. А в крупных преступлениях правильнее не признаваться никогда. И уж конечно, нужно делиться бутербродами с колбасой со своими товарищами, даже если спишь в фургоне Элизабет Тейлор.