Юрий Сергеев - Повести

• Название: Повести
• Автор: Юрий Сергеев
• Жанр: Исторические приключения

---

Наутро явились сразу две беды: сгорела баня и прилетел техрук Семерин.

Ковалёв встретил его, проводил в гостиницу и велел принести чистые простыни. Завхозом на участке была Зинаида Михайловна, особа неопределённых лет, толстая, с сипло-прокуренным басом.

Могла она обругать кого угодно и осрамить на людях. Побаивался ее народ и сторонился. Зашла с простынями, ослепительно улыбнулась гостю и, полюбопытствовала:

— Опять прилетел мешать работать? На полигон остерегайся ходить, зароют ненароком вместе с очками, ищи потом, — бросила белье на койку и степенно удалилась.

— Твоя работа, Ковалёв?! — взъелся техрук.

— Что ты?! Мне с ней самому трудно поладить.

— Настроил против меня коллектив участка. Доложу об этом Петрову, он тебя выгонит!

— Слушай, Семерин… Только не пугай меня, я пуганый! Выгоню-выгоню! Сам, что ли, сядешь за рычаги бульдозеров, если всех поразгонишь?

— Новых наберём.

— Ладно, не ты ставил меня, не тебе и снимать. Занимайся своим делом. Если на полигон занесёт, распоряжения бульдозеристам давай только через моего заместителя и горных мастеров. Понял?

— Ты чего мне диктуешь условия! Я двадцать лет в разведке отработал!

— Охотно верю, но здесь командую я! Мне отвечать за участок. Поправь, подскажи, я тебе за это спасибо скажу, но не мешай.

— Нет… Да ты хам, Ковалёв. Почуял безраздельную власть — и закружилась головка?

— При чём тут власть, плохо то, что я помощи от тебя не вижу. Барские наезды устраиваешь. Нервы треплешь, людей задёргал. По слухам, мужик ты грамотный. Только, видно, засиделся в своём институте, вот и проснулся в тебе неуёмный административный зуд. Нам с тобой делить нечего, и работать нужно без пустых истерик.

— Так-так, — неопределённо изрёк мрачнеющий техрук.

Изменила северный край добыча золота. Когда летишь над реками и ключами Белогорья, оторопь берет от масштаба вывернутых наизнанку долин. Во время промывки становились речки желтыми от ила, грязью забивало жабры рыбам. По окончании отработки просветлевшая вода оставалась мёртвой.

И никого так жестко не коснулось постановление об охране окружающей среды, как золотодобытчиков. Приспела необходимость возводить каскады отстойников, переводить промприборы на оборотную воду, рыть многокилометровые руслоотводы.

Всё это — лишние миллионы кубометров земли, тысячи тонн солярки, но главное — время! А постановление правильное. Это, скрепя сердце, сознают все работающие в тайге. Дороже взятого золота станут, в своё время, затраты на восстановление флоры и фауны загубленных рек.

Золото идёт в колоды, а рыба по руслоотводным канавам на нерест в верховья. Оказывается, можно совместить несовместимые в понятиях вчерашнего дня проблемы.

Прилетела на участок инспектор водоохраны Карпова и опломбировала задвижки промприборов. Ковалёв по проекту отсыпал дамбы и подготовился перебросить промывку на оборотную воду, но опять вмешался Семерин.

Он отдал горным мастерам распоряжение прекратить перемонтаж, — дескать, сто лет мыли напрямую и ещё можно мыть столько же. Золото важнее. Мастера увидели в этом мнение всего руководства артели, отлынивали от перемонтажа, приводя, в своё оправдание, кучу причин.

Когда же участок остановили, техрук обвинил начальника, — мол, оперативность не проявил. Влас ревел по рации, как весенний медведь, избавляющийся от ссохшейся пробки в заду. Не хотел принимать в расчёт никаких объяснений и требовал металл.

Когда техрук, высокомерно поглядывая на Ковалёва, в третий раз предложил Деду заменить начальника участка, мудрый Влас понял, в чём дело. Неожиданно мягко попросил:

— Передай трубку Семёну.

— Ковалёв на связи.

— Через сутки ты должен работать на оборотке, понял?

— Понял, исполню.

— Лакейское слово, скажи проще!

— Сделаю!

— Вот так… Тебе ещё мой помощник нужен? Он-то, куда смотрел, в душеньку мать, если ты виноват кругом!

— Можете забрать его, мы сами управимся.

— Бегом на полигон, все сварочные агрегаты стащи в кучу, режь водопроводы и пульпопроводы, завтра доложишь о пуске. Если сделаешь раньше — запускай! К чертям все пломбы, я отвечаю! Но воду сделай чистой! Рыба противогазов не имеет. До связи!

— Влас Николаевич, к вам просьба, — оживился Семён.

— Какая еще просьба?

— Одному бульдозеристу сапоги нужны сорок седьмого размера, болотники желательно. Развалились его кирзачи, босиком ходит.

— Работник стоящий?

— Один из лучших! Ребята зовут его Бульдозером за силу и умение работать без устали. Всю жизнь по артелям.

— Где я такому уроду возьму сапоги? Поставь его на кухню поваром. Закажу снабженцам, пусть ищут по всей стране. Бывай. Техрук пусть вылетает первым бортом, я ему здесь мозги вправлю.

Радист, шмыгая вислым носом с сизым отливом, улыбнулся и показал Ковалёву на техрука. Тот аккуратно вытирал очки платочком, щёки горели розовеньким, девичьим румянцем, и недобрым был прищур глаз.

— Опять Дед буянит по рации. И чего на комбинате терпят его художества? — зашёлся он удушливым хохотком.

— А кто, кроме него, даст золото, — влез радист, — вы, что ли? Прилетели и улетели в тёплые края, а Влас столько наворотил металла за свою жизнь, что памятник заслужил на родине!

— Ты-то, что лезешь не в своё дело? Нос от пьянки зацвел, и туда же, учит. Заткнись.

— Почему «ты»? Я с тобою коз не пас. И не затыкай меня. Я конструировал вот эту рацию, понял? По радиотехнике авторских свидетельств половина чемодана. А что пил — моё дело. Ишь! Деятель! Да я тебе по любому вопросу нос утру, начиная от марок сталей и кончая отработкой россыпей. Вон, вся станция набита технической литературой.

Семерин упруго встал и вышел. А радист уже завёлся.

— Успокойся, — похлопал его по плечу Ковалёв.

— Хочешь, выгоняй меня, но все равно этому типу кое-что скажу! Он тут по рации такого набрехал начальству комбината, что у меня уши вяли. Я за дверью стоял и слышал, как он на Власа кляузничал. Ты только посмотри, какая у него снисходительность на морде написана к нам, недостойным! Ты приглядись! Тьфу!

— Не стоит, Дробнов. Деду сообщат, и мне неприятности. Этому человеку ничего не докажешь.

— Влас меня простит. Он мужик с пониманием. Докатился я когда-то до ручки и попался на глаза Деду. Узнал он, что разбираюсь в радиотехнике. Отправил безвыездно в тайгу. Пришел я в себя, опять жить стал. Пусть не тот масштаб, нет у меня завода, но есть любимое дело, есть право быть человеком.

Радиолюбительством занялся, новый передатчик слепил, получил разрешение коротковолновика, идут открытки со всего света. Подумываю вернуться к семье, хватит шестилетней разлуки. За всё Власу спасибо.

Петрова кто любит, кто боится, а кто и зубами скрипит от зависти. Поднял артель за два года из разрухи и сделал её лучшей по министерству! Это не шутки шутить…

Ковалёв ушел на полигон, а Дробнов забрёл к отдыхающим строителям. Как ни клялся Гиви, а радист все ж, умудрился выпить у них и довёл техрука до истерики. Вечерней связью Семерин уже докладывал в комбинат, что начальник участка развел в рабочее время пьянку. Председатель вызвал к рации виновника.

— Что случилось?

— Стлань до полигона Гиви положил за полторы недели, устали люди. Я разрешил им отдохнуть.

— Спиртное Низовой приволок?

— У вертолетчиков взял, — неуверенно соврал Семён.

— Не бреши мне, Марка работа. Знал он, что к тебе летит Семерин, специально подбросил. Я тут ломаю голову, как делать дорогу, чтобы не гробить технику, а её уже сделали. Как дела на участке?

— Нормально.

— Опять у тебя всё нормально?

— Если не брать во внимание, что сгорела баня, то всё хорошо.

— Эти мелочи меня не касаются, сами сожгли, сами и построите. Продукцию вовремя давай. Бани, они всегда горят. Хуже, когда горит артель. Суточный план намыл?

— Сделали, с привесом…

— Вот с привесом до конца сезона и давай! Премию мы получили за квартал. Высылаю три тысячи, сам составишь ведомости и раздашь достойным. Пусть их будет десять человек, но чтобы они заработали эти деньги. За-рабо-о-отали! Тебе — ни копейки, в следующий раз, прежде чем выпивку разрешать, подумаешь.

Дробнов плясал у крыльца радиостанции, пел частушки, отбил поклон выходящему техруку — Спасибо, батюшка, не забываешь нас, смертных, в грехах и чревоугодии погрязших. Спасибо, отец родной! Дай Бог тебе царства небесного и возможности стать когда-нибудь человеком. Молиться денно и нощно станем за благоденствие твоё.

— Прекратите балаган! — тихо и угрожающе предостерёг Семерин.

— А ты что, человеком не хочешь стать? — отвесил челюсть радист.

— Прекратите! Или я…

— Что я… Ты же драться не станешь, я…