Юрий Сергеев - Становой хребет

• Название: Становой хребет
• Автор: Юрий Сергеев
• Издательство: Современник
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1987

Роман «Становой хребет» о Харбине 20-х годов, о «золотой лихорадке» на Алдане… Приключения в Якутской тайге. О людях сильных духом, о любви и добре…

---

— Я уже партийный, Игнатий. В Красной Армии приняли.

— Да ну-у?! Вот это радость… Ишь ты-ы! Молод-зелен, а уже большевик, значит?

— Большевик. Ладно, пошли к тебе, устраиваться завтра возьмусь. Ведь даже в Зею домой не заглянул, рвался сюда без оглядки.

— Ясно дело, к милушке завсегда тянет больше, чем даже к родному дому.

— Да не только к ней, по вас соскучился, по Алдану…

— Айда! — взял его под локоть Парфёнов. — Солонинки счас с грибками поджарим. Ах, Колька! Да ты никак вырос на службе? Был-то вовсе карнах, шкет сопливый, когда я в тайге вас сыскал.

Морда вона скруглилась. Дай-ка ишо погляжу на тебя, — Игнатий кругом обошёл служивого, радостно цокая языком и дурашливо восклицая: — Ну-у, брат, орёл! Ясно дело.

А Колька печально отметил про себя, как ещё больше поседел и ссутулился Игнатий. Колыхнулось доброе чувство к этому огромному приискателю. Коркунов поправил вещмешок за плечами, и они двинулись к парфёновской избёнке.

И вот показалась двускатная крыша из тёмной дранки, маленькие оконца, поленница дров — всё родное и близкое, памятное до мельчайших деталей. В избе ничего не переменилось: всё тот же стол, койка… на плите сиротится знакомый медный чайник, с помятыми в скитаньях боками.

Коркунов снял надоевший вещмешок и аккуратно повесил шинель на гвоздь у двери. Обернулся к Игнатию, расправляя складки гимнастёрки под ремнём, и увидел, что тот судорожно трёт ладонью глаза.

— Миколка! Гос-споди-и, — выдохнул приискатель, — да ты, никак, при ордене?!

— При нём.

— Вот это дело… геройский землячок! Ну-ка, дай глянуть поближе? — он подошёл и недоверчиво тронул грубыми пальцами алую эмаль. — Значит, краснознамёнец? Ну, брат, удивил… Молодцом! За что же дали? Так думаю, что зазря эти большие награды не вешают.

— Сам не знаю, — смутился Коркунов, — станцию одну отбили у белых. Обычный бой. Ребята иные не хуже меня дрались.

— Не прибедняйся, — отмахнулся Игнатий, — командиры знают, за что отмечать. Хэх! Ну, удивил, — засуетился хозяин, меча на стол все свои припасы.

Колька принёс дровец и растопил печь, поставил чайник с водой на плиту. А всё не находил покоя, страшно хотелось видеть Стешу. Едва присел на скамью и опять вскочил, хотел бежать, но и Игнатия оставлять одно было неудобно.

Уже затемно, когда наелись и наговорились до отвала, Колька, всё же, не стерпел и торопливо облачился в шинель.

— Ну, я пошёл, погляжу прииск, соскучился.

— Иди… она в доме ударника проживает, от входа налево вторая дверь. Иди-иди… спать сюда ворочайся, не загуляй с дружками. Ты теперя большой человек, Колька! Звание своё блюди. Люди будут завидовать, пример жизненный с тебя брать. Народный орден носишь, не осрами его.

Посёлок засыпал под россыпью вызолотившихся по небу звездушек. Только у Орочена погромыхивала и ахала от натуги драга, как дальняя, сокрытая пространством гроза. Остро пахло талой землёй, конским навозом и прелью от дощатых тротуаров.

Колька шёл неторопливо, глядя на новые здания, которые народились уже в его отсутствие, а когда остановился у двухэтажного дома ударников, то разволновался и даже качнулся на пороге. Решительно толкнул обитую оленьими шкурами наружную дверь.

Потоптался в коридоре, в темноте на ощупь нашёл нужную комнату. Постучал малосильно, робко и нетерпеливо вздохнул. Послышались лёгкие шаги, скрипнули петли, и в тусклом свете прикрытой абажуром электролампочки он увидел в проёме Стешу.

Одета она была в простенькую кофтёнку, даже в полутьме было заметно, как её лицо побледнело. Она молчком кинулась к нему на шею, потом ввела его в комнатку. Колька взял в углу табурет и сел.

Стеша торопливо поправляла одеяло на койке, вымученно улыбалась, не зная куда себя деть, что сказать этому дорогому для неё человеку.

— Что ты такая растерянная, — спросил цветущий улыбкой Николай, — сядь, дай поглядеть на тебя. Кончай суетиться.

— Да вот, ждала-ждала и вдруг испугалась тебя, должно быть, отвыкла, — знобко передёрнула плечами Стеша, — как снег на голову свалился.

Коркунов развязал вещмешок:

— Я тут нарядов тебе накупил. Платков разных, платьев, сапожки на меху, даже подвенечное платье сыскал. Думаю, сгодится… Вот, что я порешил, Стеша… давай-ка жить вместе, поженимся, как и сговаривались до моей службы. На том и сладимся. — Хорошо… — Стеша насмелилась поднять широко раскрытые глаза, — ты не насмеялся надо мной?

— Чего смеяться-то. Люблю я тебя. Вот на этом и поставим точку. Всё, завтра женимся.

— Каля, да как-то сразу… боязно мне…

— А чего бояться, или я тебе не гож, так и скажи…

— Что ты! Сама исскучалась.

— Ну, вот… чтобы дело не откладывать в долгий ящик, ты сейчас позови соседей, добрых знакомых. А я сбегаю позову Игнатия Парфёнова и раздобуду угощений. Надо же как-то отпраздновать моё возвращение, заодно сватовство моё бестолковое… ты уж извини…

Колька ворвался к Парфёнову как угорелый, весело крикнул:

— Собирайся, Игнатий!

— Куда ж это? На пожар?

— Просватал я Стешу, вроде бы согласная.

— Ну, лихой краснознамёнец! — Парфёнов поднялся. — Этому делу, как не порадоваться, пошли.

А когда, после шумной вечеринки у Стеши, Игнатий с Колькой собрались уходить, Коркунов отозвал её в коридор и сказал:

— Давай на какой-нибудь прииск переберёмся? Сладим избу, огород заведём, хозяйство. В этом бараке маетно мне, казарма надоела. Хочется вольного духа, чтобы не гремели под ногами корыта и тазы чужие, а лес кругом стоял. Давай?

— А, как же больница, работа моя?

— Там и будешь фельдшерить. Вот завтра пойду в райком партии, буду проситься подальше в тайгу. Чтобы с нуля прииск разворачивать.

А тут же — колгота кромешная, народу пропасть. Что я, канцелярист какой-то, чтобы при удобствах жить? С утра вещички собирай, принарядись, распишемся и к вечеру уедем.

— Ну и лихой же ты парень стал, — уже не выдержала и засмеялась Стеша, — всё на лету, не успела опомниться, а ты уже всё наперёд решил.

— Ты что, не согласная?

— Почему же, да я с тобой — хоть на край света, хоть в балаган медвежачий.

— Вот и ладно, — он её поцеловал и побежал догонять Игнатия.

Утром Коркунов получил направление работать на прииск Лебединый, нашёл подводу, погрузил Стешины вещи и отбыл с нею вместе начинать новую жизнь.

Игнатий было заикнулся о свадьбе, но Колька отказался, пообещав её устроить, когда обживётся.

20

Товарищи! Настоящими руководителями могут быть лишь такие люди, которые умеют не только учить рабочих и крестьян, но и учиться у них.

Что же мы имеем на приисках Алдана? Мы имеем яростное сопротивление консервативного техперсонала ко всем новшествам, исходящим из пролетарской среды горняков.

Вспомните, когда мы внедряли подкалку и метод спаренных забоев, какой поднялся визг зааппаратившихся чиновников. На забойщиков устроили гонения, а Чернова и Васильева чуть не уволили из шахты насовсем.

Некоторые несознательные рабочие тоже травили ударников. Только, благодаря вмешательству партийных органов, правое дело восторжествовало, мы сейчас даём золота в два, в три раза больше, наперекор саботажникам и врагам.

— Ты погляди, как он ловко чешет! — шепнут Парфёнов на ухо Егору Быкову. — Где разжился умом, ну-у-у, диво-о…

Да! На трибуне Дворца труда стоял Петя Вагин, бывший «фартовый парень и царь природы». Одетый в строгий синий костюм. На груди Вагина поблёскивал орден, который вручил Вагину сам Михаил Калинин в Москве.

Такие же ордена получили Чернов, Васильев, ещё несколько горняков-ударников и Недзвецкий за рекордный монтаж драг. Щедро и справедливо отметила страна их самоотверженный труд.

В самом деле, Пётр Вагин здорово переменился. Если и выпадало теперь свободное время, то он не в ресторане шумел среди собутыльников, а сидел в библиотеке, маясь над головоломными книжками, учился в техникуме, а утром, толком не выспавшись, спешил на смену в шахту.

Стал он проще и степеннее. Сейчас Вагин врубал каждое слово, как стальное кайло в породу. Это был новый человек, перекованный тут, на этой земле.

А, с полгода назад, он потряс всех, знавших его раньше, выступив в клубе с интереснейшим докладом на читательской конференции «Пушкин и современность». Многие не могли поверить, что Вагин осилил всего Пушкина и сам писал доклад.

Возмущённый Петя сорвался, кое-кого обругал, а потом, привёл множество фактов из жизни и творчества Александра Пушкина, за что, на следующий день, был приглашён в органы УНКВД для уточнения соцпроисхождения.

Пётр Вагин только что вернулся с первого Всесоюзного совещания стахановцев и рассказал о целях нового движения. Он ещё был под впечатлением встреч в Москве с людьми, установившими неимоверные рекорды производительности труда.