Наталья Жукова - Экскурсия

• Название: Экскурсия
• Автор: Наталья Жукова
• Жанр: Фэнтези

Прошли сотни лет со времен событий "Властелина колец". И вот маршрутом "Золотого кольца Средиземья" отправляется экскурсия…

---

— Элберет!!!

И тут из-за камешка, за которым и крыса не укрылась бы, поднялся вполне живой Келеборн. Лицо, шея и руки у него светились малиновым, не хуже лавы. Я и сам чувствовал, что загар становится лишним, но такого даже представить не мог. Я сел на землю и ошалело уставился на эльфа. Тот встревоженно оглядел меня. Видимо, я тоже был хорош.

— Что случилось, Рэнди? Почему вы так взволнованы и… и перепачканы? Вас обидели эти…

— Никто меня не обижал! — рявкнул я. — Почему вы не откликались? Я весь Мордор облазил!

Эльф очень удивился.

— Но я встал сразу, как вы сказали «Элберет». Когда же вы успели…

Я зарычал. Я хрипел, кашлял, крякал, но все же изложил ему, как было дело, и прибавил, что по моим часам все это заняло пятьдесят минут. Келеборн что-то соображал, хмурился, потом подхватил с земли сумку и сказал:

— Немедленно уходим отсюда. Это злые чары непонимания. Неужели вы не заметили… ну, да я сам виноват. Я перестал чувствовать ваши мысли у подножия, а вы, наверное, чуть позже отключились от меня. Это же сердце Мордора. Как я мог предположить только, что тут все чисто?!

— Я эльф? Я — идиот! — гаркнул я и облегченно расхохотался. Келеборн оскалил белые, совсем не стариковские зубы, помотал головой и потянул меня за руку.

— Погодите, — сказал я.

Я подошел к водиле и вывел его из жевательного транса зеленой бумажкой. Тот завел свою колымагу, и мы с пыльным ветерком скатились с Огненной Горы и благополучно прибыли в отель. От подножия было видно, как высыпали наружу экскурсанты — наверное, как раз кончилась дискотека. Но между мной и водилой чары понимания были очень прочно установлены зеленым талисманом.

* * *

В отеле мы для начала разошлись по домам, и я завалился в ванну. Мимоходом отметив, что в номере потрудилась уборщица, я пустил воду похолоднее. Потом я стал думать на разные темы: что подумала горничная, посетив наши номера, что делать с красным как рак эльфом, чего бы пожрать и т.п. Поскольку у меня давно вошло в привычку повсюду таскать с собой телефон, то я позвонил и заказал подать через полчаса два фунта сметаны. Я вспомнил, что ширские девицы считают ее главным противоядием от загара. Для конспирации добавил заказ на пять фунтов клубники и фунт сахарной пудры, а потом еще пломбира.

Когда со всем этим добром я стукнулся в соседнюю дверь, она открылась сама. Келеборн нашелся в ванной, явно отмытый и снова лохматый. Все мои вчерашние труды были сведены на нет махровым полотенцем. Эльф стоял, почти упершись носом в зеркало, и мрачно изучал свое отражение. Цвет лица у него был такой, что мне вспомнилась перенесенная в детстве краснуха.

Сначала он не соглашался подвергнуться обработке сметаной, потому что, во-первых, не признавал прокисших сливок за продукт, а во-вторых, просто не желал ими пачкаться. Я пообещал ему, что он рискует стать первым в мире веснушчатым эльфом. Он спросил, что это такое. Я сказал, что это такие пятнышки, с которыми его мать родная не узнает. Я не надеялся убедить его словами, на себе мне показать было нечего, поэтому я полистал рекламные проспекты, валявшиеся в номере повсюду, и в одном нашел фото вполне симпатичной человечки с веснушками. Келеборн посмотрел, закрыл глаза и сказал:

— Делайте что хотите, Рэнди. Этого невозможно допустить.

Я тщательно заштукатурил его половиной сметаны, а остаток смешал с ягодами и сахаром. Пока блюда настаивались, я сунул в руки Келеборну креманку с пломбиром и ложку. Глаза он открыть не мог, потому что на веках лежал дюймовый слой жирной густой сметаны. Однако пломбиру воздал должное без потерь. Я с трудом сдерживал смех, глядя на него. Потом вдруг вспомнил, что тоже слегка обгорел, хотя работа в «Дориате», конечно, выдубила мне шкуру. Тогда я зачерпнул ложку смеси и размазал себе по физиономии. С сахаром держалось хорошо, а созерцать меня было некому. Келеборн тем временем начал как бы таять, сметана потекла ему за воротник, закапала на ковер, на кресло… Я уже не мог сдерживаться и фыркнул вслух, да тут еще Келеборн спросил, в чем дело, и слизнул часть сметаны у себя из-под носа. Я ржал и ничего не мог объяснить. Вдруг в дверь постучали.

Пришел экскурсовод с айзенгардской парой. Все трое с порога начали укорять нас за угон телеги и грозить санкциями типа «сообщить по месту работы». Я представил, как получаю «телегу» на самого себя, и заржал еще громче. Потом подумал, как будут счастливы получить бумагу на Келеборна где-нибудь в Калакирии, и чуть не лопнул. Чем громче я ржал, тем сильнее возмущались айзенгардцы. Экскурсовод, однако, давно замолчал и внимательно осматривал меня и номер. Моя тонированная клубникой личность ему не понравилась, но Келеборна он просто-таки испугался, когда эльфу надоело слушать визг, и он воздвигся над креслом и подошел поучаствовать в конфликте. До сих пор его не было видно от двери за высокой спинкой, а дальше я посетителей не пускал. Эльф протер в сметане дырки для глаз и приближался каким-то кошачьим шагом, облизывая на ходу пальцы. Зрелище не для слабонервных. Айзенгардцы смолкли и выкатились. «Дунаданец» оказался посмелее, повторил Келеборну вкратце претензии и попросил нас не делать антиобщественных поступков. А его глаза в это время обшаривали номер и нас, как будто собирали компромат. Келеборн сделал еще шаг вперед, и экскурсовод, видимо, вспомнив судьбу лампочки над прудом, исчез в коридоре, не забыв прикрыть за собой дверь.

Клубнику я доел один и с испорченным настроением. Эльф залег вроде бы спать — лежал на кровати и молчал до вечера.

Я просидел полдня у себя. Вечер ничего приятного не добавил. Еду опять пришлось заказывать наверх, потому что смокингов в хозяйстве эльфа не прибавилось, а я не хотел идти один в ресторан. Противостоять в одиночку недружелюбию многих я не люблю, не мазохист же я по натуре. Тем более что оно и так чувствовалось сквозь стены. Я думал о том, что этой поездкой сделаю себе не лучшую рекламную кампанию. Впрочем, Шир не обратит внимания на закордонных моралистов, какие бы грехи — истинные или мнимые — мне ни приписали. Но тот бедняга, который в ближайшее время поедет в Айзенгард с поставками, к примеру, от Кроттов, может поиметь большие сложности. Хорошо бы это был Сэндимен с центрального элеватора. Недавно я морил у него хрущаков и сам надышался цианидов так, что еле откачали.

Явился коридорный с ужином и со счетом. Туда были включены и проводка, и аренда телеги, и ковер в сметане. Я подписался и выгнал его, пригрозив еще и зеркало разбить. Он выскочил и крикнул из-за двери, что отправление автобуса в 23 часа.

Я звякнул Келеборну и позвал питаться. Тот пришел, посидел, почти ничего не съел и выглядел очень плохо. С загаром это связано не было, так как то ли сметана подействовала, то ли регенерация у эльфов быстрая, но вся краснота прошла бесследно. Мне было жалко и его, и себя, но что я мог поделать?

— Но даже над Мордором светят лучи созвездия Элберет, — вспомнил я вслух строчку популярной в Шире песни.

Эльф печально покивал и добавил:

— Светит, да не греет.

И ушел к себе. Драпать отсюда надо, думал я, яростно закидывая в чемодан барахло. Еще чтобы его звезды грели… На Нурнене должно быть жарко, южные пустыни близко. Вот там пусть греется сколько и под чем хочет. А я от такого отдыха уже спекся. Голова раскалывается, как с похмелья. Небось тепловой удар. Как раз для поездки на юг…

Еле передвигая ноги, я зашел за эльфом, и мы потащились в автобус. Почти все уже сидели на местах, и когда мы заняли свои кресла, экскурсовод окинул нас неодобрительным оком и поднял трап. Его раздражала необходимость возиться с этой алюминиевой железякой из-за меня, ведь гномы запрыгивали на подножку без ее помощи. Меня вдруг одолел стыд за свое поведение, захотелось исчезнуть — хоть бы и с помощью Кольца. И плевать на последствия…

Я очнулся. В салоне и снаружи было темно, автобус быстро ехал по трассе, но я почему-то лежал лицом к небу, усыпанному звездами. Пошевелившись, я понял, что лежу поперек сидений, головой на левой руке Келеборна. Эльф почувствовал мое движение и нагнулся.

— Как вы, Рэнди? — спросил он.

Я повертел головой — не гудела. Подумал о своем поведении — преисполнился гордости. Порядок.

— Спасибо, хорошо, — сказал я и сел. Келеборн тихо напевал, а может, я опять слышал его музыку:

…И о том, что кто-то бродит,
Ищет счастья — не найдет,
И о том, что все проходит,
Все проходит, все пройдет…[11]

Мне стало спокойно и уютно. Я устроился поудобнее и заснул.

Весь следующий день мы катили к югу, останавливаясь в придорожных забегаловках, чтобы поесть. Местность опять стала зеленой, преобладали ксерофиты с колючками или восковыми листочками. Кондишен сильно облегчал жизнь, но на стоянках жара стояла невыносимая. Несмотря на эти привходящие, и я, и Келеборн были в благоприятном расположении духа, развлекались чем и как могли и сильно достали «дунаданца». Особенно все взъерепенились, когда Келеборн купил у бабки-дунгарки, невесть как затесавшейся в эти края, кулек дуриана, и мы смачно сожрали его на ходу. Понимания этот акт не встретил, зато было много крику о производимых нами всю дорогу запахах. Я помалкивал, а потом высказался (обращаясь исключительно к Келеборну, но во весь голос) на тему потребительских свойств рябиновых духов. Когда дуриан кончился, я еще попросил остановить автобус у ближайшей урны, чтобы не мусорить в салоне. Айзенгардцы шипели, харадримец качал головой, «дунаданец», наконец-то сбросивший кожу, злобно вел экскурсию, не отступая от утвержденного текста. Гномы сидели тихо, ни во что не вмешивались и играли в каменные кости.