Александр Птахин - СУРОВАЯ ГОТИКА

• Название: СУРОВАЯ ГОТИКА
• Автор: Александр Птахин
• Жанр: Ужасы и Мистика

На дворе 1939 год. Небольшой, в прошлом губернский город. В местном Управлении госбезопастности НКВД создана специальная группа, которая должна противостоять немецкому "Наследию предков". Но работа группы сталкивает сотрудников  с непонятными и необъяснимыми явлениями, а далее заводит в совсем уже дремучую мистику таинственного масонского ордена, который, на поверку, оказывавется совсем не масонским. И как это связано с экспедициями в Среднюю Азию,   смертью и предшествававшей этому тяжёлой болезнью красного комдива и его приёмным сыном, ныне - майором госбезопасности, которого считают наследником эмира бухарского или с альбигойскими тайнами катаров, книгами и газетами изданными в недалёком будущем  и путешествиями во времени. Какой секрет ищут или скрывают, живущие до сих пор, участники давних событий, и давно умершие, которые, как оказывается, вовсе и не умирали. Разобраться во всех этих тайнах и предстоит молодому сотруднику УГБ НКВД Николаю Прошкину и его начальнику Владимиру Корневу. А на пороге война...

---

– Так что покойный Дмитрий Алексеевич с его жалким плевритом – действительно здоровым на этом фоне выглядит! А если разобраться, – продолжал гуманный экс-ротмистр, постукивая костяшкой породистого пальца по толстенной «Истории болезни…» Деева, – как Господь его в земной юдоли столькими страданиями облек, и раньше не прибрал – можно только дивиться…

– Евгений Аверьянович – будьте добры – избавьте меня от повторного чтения этого шизофренического бреда! – снова принялся возмущаться Борменталь, – Право слова, каждый сейчас читает колонку «В здоровом теле – здоровый дух» журнала «Физкультура и спорт» и мнит себя доктором. А в это время наши самые прогрессивные в мире врачи придумывают диагнозы, которые звучат подлеще неологизмов поэта Маяковского и совершенно не подтверждены ни клинической практикой, ни сколько-нибудь серьезным научным описанием!

– Давайте не будем обобщать, – предложил собеседникам Прошкин, которого совершенно не устраивало ту русло, в которое незаметно перемещалась беседа.

– Хорошо, – согласился доктор, надел очки и принялся перелистывать «Историю болезни…», следующим образом комментируя имеющиеся там записи, – Я не буду присутствующих обременять длинными научными пояснениями, но, знаете ли, есть такие болезни которых у человека просто не может быть одновременно – это одно. Второе – есть, увы, и другие болезни, средств справится с которыми в арсенале современной медицины просто нет, и потому они неминуемо ведут к быстрому летальному исходу. Таковы печальные факты. Так вот, содержание эдакого, с позволения сказать, документа выходит за рамки этих аксиом, которые известны даже студенту – первокурснику! А тут – и малярии, и пневмонии, и саркомы, и склеродермия, и острая сердечная недостаточность, и лимфогранулематоз, и даже пресловутый рассеянный склероз! Если бы все это имело место в организме Дмитрия Алексеевича – он умер бы по крайней мере восемь раз! И, поверьте – произошло бы это еще задолго до нынешней весны…

Тут нотариус Мазур задал вопрос совершенно неожиданный, и глубоко запавший во впечатлительную голову Прошкина, – вместо того, что бы слушать наукообразные пояснения Борменталя, Николай Павлович как раз сейчас усиленно размышлял на тему – каким образом нервному провинциальному нотариусу удалось за неполных двадцать часов заполучить в свое распоряжения два подлинных документа, которые не смог найти ни сам Прошкин, ни его обладающий высокими связями начальник, ни даже любящий пасынок и ловкий интриган Баев.

– Скажите, Георгий Владимирович – сугубо теоретически, существуй человек, действительно страдавший всеми перечисленными тут болезнями в описанной форме – его тело могло бы представлять научную ценность для медицины?

– Сугубо теоретически – вне всякого сомнения. Такое тело позволило бы медицине описать в научных терминах настоящее чудо, подтверждающее возможность бессмертия в физическом теле, не зависящее от неизбежных биологических факторов, таких как болезни и старение организма. Но чудес – как известно не бывает! Зато имеет место начетничество, тяга к дешевым сенсациям и самая банальная профессиональная некомпетентность! За годы существования медицины даны полные описания сотен тысяч заболеваний. В последние годы, безусловно, наблюдается значительный прогресс в области стратегий лечения, разработки новых медицинских препаратов. Но обнаружить и описать совершенно новую болезнь – чрезвычайная удача, в возможность которой, я – как практик – не верю! – Борменталь открыл «Историю болезни…» и стал читать в подтверждение собственного тезиса, – «Температура больного сохранялась на уровне 24 градусов по шкале Цельсия в течении трех суток. По истечении третьих суток на не пораженных ранее участках кожи визуализируются явления в форме связного текста на арабском языке. Запись и перевод текста прилагается. Температура стала постепенно повышаться, общая реактивность организма повысилась»! – Борменталь победно сверкнул очками, – Это что научное описание? Разве что описание шизофренического бреда автора. Настоящая ересь! Поверить в это – все равно, что поверить в существовании вампиров – умирающих и воскресающих единственно по собственному желанию! Вот вы Николай Павлович, как воинствующий атеист – верите в вурдалаков? – возвращаясь к обычной своей иронической манере, спросил Борменталь. Если бы Прошкину пришлось отвечать на такой вопрос только самому себе, он просто сказал бы «Да», но характер беседы требовал продемонстрировать идеологическую стойкость.

– Я лично, как коммунист – нет, но сигналы от населения о подобных явлениях поступают систематически… – скромно сказал он. Леша Субботский убедившись в близости мировоззрения Прошкина к его собственному радостно улыбнулся:

– Знаете, Георгий Владимирович – лично мне приходилась сталкиваться с описанием болезни, точнее – хвори, очень напоминающим то, что вы только что зачитали, в старинной летописи. Оно относится предположительно к 14 веку, и описанный странник… то есть больной – тоже продолжительное время путешествовал по горным массивам Средней Азии – как и покойный Дмитрий Алексеевич… У Странника на коже во время болезни проступили дивные письмена на неведомом наречии, затем кожа покрылась кровавыми струпами, полностью слезла, сменитесь новой и чистой, а сам больной к удивлению наблюдавших его монахов исцелился…

– Я, Алексей Михайлович читал «Бестиарий» Беды Достопочтенного – весьма познавательное и увлекательное чтение – но мало имеет отношения к современной биологии и медицинской науке! – парировал эрудированный доктор.

Пока его гости увлеченно дискутировали, Прошкин пододвинул к себе пухлую «Историю болезни…», намериваясь прочитать – о чем же повествовали арабские письмена сами собой выступившие на коже Деева. В свете новых фактов называть Дмитрия Алексеевича «покойным» с былой уверенностью он уже не мог. Но и сам текст и перевод отсутствовали – страничку с ними попросту вырезали из «Истории болезни…» острым лезвием или канцелярским ножом.

– Когда я волею судеб… Ну общем-то… Да – можно сказать, путешествовал по Туркестану, мне доводилось слышать в некоторых районах Гийсарских гор подобные легенды… Местные племена рассказывают, что в горах есть благословленные дэйвами пещеры, где сами дэйвы любуются горными красотами приняв облик желтых змеек. Избранных путников – в знак особой милости такая змея может ужалить, тогда сам счастливец с мучениями теряет кожу – подобно ползучему гаду, а с новым покровом обретает и радость бессмертной жизни в бренном теле. Более того – наиболее достойным из таких избранников даруется еще одна редкая милость – унести свое обновленное тело в лучший мир, когда пребывание в земной юдоли утратит для посвященного смысл… Дервиши с древних времен прибывают в те места из дальних краев, многие часы проводят в переходах от одной пещеры к другой, постятся и молятся в надежде привлечь к себе подобную благосклонность духов.

– Это не более чем фольклор! – отрезал Борменталь.

– А это? – Мазур вытащил из внутреннего кармана блокнот, перевитый стальной пружинкой и прочитал, – «Сознание по-прежнему отсутствует. Температура тела составляет 24 градуса по Цельсию. Основные биологические функции снижены до уровня близкого к критическому, однако жизнедеятельность сохраняется. Рефлексы в норме. Реанимационные и лечебные мероприятия, указанные на странице 5 эффекта не дали. Рекомендовано с целью дальнейшего лечения…», – не суть важно – я не врач, – Мазур передал блокнот Прошкину, – Это записи сделанные собственной рукой нашего честнейшего Георгия Владимировича, не далее как на прошлой неделе. И из них видно, что больной, обозначенный У. с температурой «вурдалака» живет уже третью неделю! Может быть клиническая картина больного У. типична для описанного в медицинской литературе состояния комы?

– Возмутительно! – заорал Борменталь, – Откуда у вас мои частные заметки?!!!

– Вы – Владимир Григорьевич, точно так же как и я, – гордо сказал Мазур, – служите на государственной службе. Но служите, в отличие от меня, прямо в НКВД, у вас тем более не может быть никаких «частных заметок»! Именно по этому я еще раз призываю Николая Павловича написать рапорт с соответствующей оценкой вашей деятельности! Или вы сейчас же, не дожидаясь появления этого официального документа, нам ответите, что приключилось с Александром Дмитриевичем, какая у него была температура, когда его в больницу после отравления доставили, и каковы его шансы на выздоровление в тот момент были?

В словах Борменталя сквозила глубокая убежденность и даже, как показалось Прошкину, некоторое моральное превосходство:

– Александр Дмитриевич был практически стылым трупом, когда я его увидал лежащим на кровати в нашей общей комнате! Для меня явилось настоящим открытием, что у него еще сохранились при этом некоторые остаточные рефлексы. Я полагаю, тип ядовитого вещества, которое ему ввели, потенцировал низкую температуру и особое состояние мышечных тканей внешне сходное с трупным окоченением… То, что Александр Дмитриевич начал поправляться – настолько быстро и успешно, и его физиологические и умственные функции восстановились в полном объеме после столь длительного пребывания в состоянии клинической смерти – заслуживает пристального медицинского анализа. Хотя, хочу подчеркнуть специально для увлеченной восточными легендами аудитории – кожа у товарища Баева на месте, татуировка на предплечье – происхождения искусственного, так что я глубоко убежден – Александр Дмитриевич – человек смертный и при некотором благоприятном стечении обстоятельств, которое при его скверным характере может возникнуть в любую минуту, легко превратится в полноценный с медицинской точки зрения труп, имеющий способность к разложению!