Александр Борянский - Гней Гилденхом Артур Грин

• Название: Гней Гилденхом Артур Грин
• Автор: Александр Борянский
• Жанр: Фэнтези

Александр Борянский любит вставлять в свои произведения реально существующих писателей-фантастов. Здесь это Лайк Александр. А в «Белом солнце Одессы» — Лев Вершинин.

---

По лестнице опять кто-то шел.

Перед нами предстала гриффина Раамэ. Она покосилась на старцев и с трудом проговорила:

— Народ дварров… благодарит…

— Радуйся, победитель! — услышал я знакомый голос.

Лайк Александр, целехонький, даже не раненый, светящийся изнутри, как когда-то в Храме Ириса, ворвался в комнату. За душой у него снова имелось что-то такое, к чему хотелось прикоснуться.

Я забыл про холод и откинул одеяло.

Мы победили.

Он тоже был жив.

Я — счастлив.

— О, старцы первого круга и ты, гриффина! Конечно, не для того собрал я вас троих, чтобы всего лишь почтить благодарностью доблесть моего друга. Для этого было бы достаточно любого из вторых старцев. Я собрал вас, чтобы сказать: успех надо развить! Мы, селентинцы, доказали свою надежность. Я прошу дать мне грифона и летучий отряд! Уцелевших врагов можно догнать. Мы проследим их путь, узнаем, где находится их страна и захватим один, два или три корабля. Это нельзя решать всем кругом, потому что решить надо сейчас.

— В бою с драконом пало четырнадцать грифонов, — сказала гриффина Раамэ.

— Их бы погибло больше, если бы она, — Лайк указал на Эргэнэ, — не взяла меня вместо гримы и я не помог волшебным клинком. Счастье, что ее грифон оказался небоевым! Завтра мы повторим то же самое, но дракона уже не будет. Мне нужен отряд! Из всех оставшихся гриффин! Мы захватим корабли и перейдем к нападению морем. Хранители взойдут на палубу! И хорошо бы захватить лошадей…

— Такого еще не бывало! — возмутилась гриффина.

— Не бывало, — повторил старец Аметиста.

Старец Рубина промолчал.

— Но и черных рыцарей не бывало. Селентина не знает, откуда они и где их страна. И дварры не знают.

— Почему не отдать волшебный меч гриффине? — вдруг спросил старец Рубина.

Лайк усмехнулся.

— Волшебных предметов в мире не так много. Светлый Клинок Диайон дается в руки лишь тому, кто его добыл.

— Это правда, — подтвердила Эргэнэ.

Лайк взялся за рукоять. Светлый Клинок вспыхнул у него на поясе, озарив собой комнату.

— Попробуй, гриффина!

Он передал Клинок ей, в руке гриффины оказалась пустая рукоять. Гриффина от неожиданности вздрогнула и выронила ее.

— Женщина не ведает помыслов Единого, — сказал старец Аметиста.

— Попробуй ты, старец первого круга!

Старец красноречиво промолчал и вперед послушно выступил знакомый хранитель. Он осторожно прикоснулся пальцами к рукояти, а потом внезапно сжал ее всей ладонью как можно сильнее.

— Бесполезно! — сказал Лайк Александр. — Это только мое оружие.

Все замолчали.

— Сколько грифонов в замке? — спросил старец Рубина.

— Часть первого отряда, половина второго, весь третий, — нехотя ответила гриффина Раамэ.

Старцы еще раз переглянулись.

— Хорошо, — сказал старец Аметиста. — Утром грифоны будут твоими.

Лайк принял рукоять и Диайон снова затмил свет факела.

— Тогда к полудню мы уже отобьем один корабль!

Все ушли.

Я не мог уснуть. Эпизоды первой настоящей битвы моей жизни повторялись, еще и еще я бежал к правой башне, взмахивал мечом, находил уязвимые места в броне черных рыцарей и — главное! — отрубал маленькую прямоугольную головку.

Я спустился во второй ярус и выбрался на стену. Ночь была темной, Луна еще не выглянула из-за горы. До полнолуния — одна доля и двадцать восемь дней.

Вот отсюда мы погнали врагов, и во время боя не думалось о смерти, надо было успевать, но сейчас… Что если? Неужели я бы просто не очнулся? Я проваливаюсь в темноту и… снова открываю глаза. Золотая Луна — наша надежда, но почему я наяву не могу представить ее потустороннего сияния?

Я прошел немного по стене и повернул назад. Слишком холодно.

Вот здесь я первый раз потерял сознание. Черный рыцарь, отведя мой меч, ударил острой частью шлема и добавил щитом. Эргэнэ метнула копье — и меня не добили, а Лайк с Диайоном все-таки очистил стену до правой башни.

Я обернулся.

А вон там, откуда скоро выплывет Луна, я потерял сознание второй раз. Увидев рыцаря в доспехах, с багровой полосой на щите, да еще бегущего с боевым кличем, сразу два хранителя, не сомневаясь, применили некий прием, а добить меня не позволил хранитель по имени Троин. Наверное, он ждал от меня благодарности, когда вернулся с рубиновым старцем…

Я сделал шаг, чтобы уйти со стены, и вдруг меня молнией пронзила одна мысль. Новая мелодия, жесткая и неожиданная, порождение цветка, должна была вот-вот зазвучать вслед за этой мыслью. Я уже слышал первые удары.

Я взглянул во тьму.

Ночь. Время Селентины.

Я представил себе, как рыцари после неудачного штурма коченеют на палубах рядом со своим железом. Если они еще не ушли, если решили не испытывать ночной северный ветер, прибрежные скалы и мели…

В ночной битве селентинец сильнее всех.

Корабль можно захватить уже сейчас, вдвоем!

Я постоял немного, пропитываясь тьмой. Теперь холод был моим союзником.

А если ушли, мы хотя бы узнаем это.

Лайка надо было искать в одной из трех комнат второго яруса.

Я очень осторожно вошел. Входить ночью в чужое обиталище…

— Лайк… — позвал я. — Это я, Гилденхом.

Глухой стон был мне ответом.

— Лайк… — повторил я. — Сделаем вылазку!

— Я… умираю… — простонал Лайк Александр.

— Что? — я не сразу понял смысл его слов.

— Умираю… сам… силы уходят… туда…

— О, свет Луны! — прошептал я.

На следующем торне я вырвался из его комнаты, я бежал наугад по крутой темной лестнице и, призывая на помощь гулкие каменные своды, что было сил кричал:

— Лайк Александр!.. Герой умирает!!!

В комнате горели факелы. В их свете Лайк лежал на шкурах, лицо его было неподвижным, застывшим, глаза закатились, все тело словно уменьшилось. Он таял наподобие стального дракона.

Кроме него в комнате находились: старец Рубина, старец Аметиста, гриффина Раамэ, два хранителя на входе. Эргэнэ не было, и я не мог позвать ее — я до сих пор не знал, где, в каких подземельях она переживает ночи.

Сперва все молчали. Я тоже молчал. Мне было очень одиноко рядом с правителями хнумов. Они обменивались молчанием, перекатывали его друг другу, а я молчал сам.

— Позор дваррам, — сказал наконец старец Рубина, — если он умрет.

— Люди умирают от чего-то, — согласился старец Аметиста. — В бою. От мора. Скажут: убили дварры.

— От холода… — пробормотал я.

— От холода становятся крепче, — возразила гриффина Раамэ.

Они снова замолчали.

Разрушение тела — это мор. Мор — народная беда, он поражает многих. Один человек не может умереть просто так. Если только…

Если только черные рыцари не принесли мор в Темный Аметист. Смерть сотен начинается с одного.

Молчание в комнате стало безнадежным.

И я не выдержал. Это было несправедливо, неправильно, он не мог так обидно угаснуть!

Я схватил за синий шелковый воротник и рывком приподнял Лайка с его лежбища.

— Смотри! Смотри же!

Луна уже далеко выступила на небе и теперь заглядывала в узкое окошко-бойницу. Она была белая-белая и круглая — не совсем, конечно, не идеально, не так, как в полнолуние. Дома Луна была золотой, но здесь, на севере ее цвет почему-то менялся. Грустная белая Луна.

— Смотри! — повторял я. — Смотри!..

Я держал лишь форму. Тело Лайка беспомощно повисло, сила и удача Александра покинули его.

— Плохо… — еле слышно прошептал он.

— Да примет его Отец Гор! — произнес старец Аметиста.

— Не надо! — вырвалось у меня.

— Я отменю атаку грифонов, — тихо сказала за спиной гриффина.

— Да, — согласился старец Аметиста.

— Да примет его Отец Гор! — сказал старец Рубина.

— Да примет… — начала гриффина.

Но ее перебили.

— Я был учеником Колдуна! — услышал я незнакомый голос.

Я обернулся.

Все обернулись.

На пороге между двумя факелами стоял хнум. За его спиной я увидел блестящие от пляшущих огоньков глаза Эргэнэ.

Он не был хранителем. Он был простым хнумом и звали его Йойн. Дикий необразованный Йойн. Ученик Колдуна.

Он не побоялся и пришел, хотя знал, что его запросто могут отправить вслед за учителем. То есть не могут, а должны отправить, если присутствует какая-то логика в выборе обреченных на смерть внутри одного народа. Я не думаю, что он пришел из любви к аристократу с синими глазами, ему, простому хнуму, вряд ли сообщили о меченой звезде Лайка. Знать о подобном — удел старцев. Я думаю, ему стало интересно. Интересней собственной жизни. А может, Единый шепнул ему: иди! Умрешь — приму. А Эргэнэ лишь вовремя показала, куда идти.

— Ты веришь в первенство восьми стихий? — спросил старец Рубина.

— Я умею лечить раны, — ответил Йойн.