Александр Борянский - Гней Гилденхом Артур Грин

• Название: Гней Гилденхом Артур Грин
• Автор: Александр Борянский
• Жанр: Фэнтези

Александр Борянский любит вставлять в свои произведения реально существующих писателей-фантастов. Здесь это Лайк Александр. А в «Белом солнце Одессы» — Лев Вершинин.

---

Ужас схлынул. Он не исчез совсем, навсегда, но он ждал где-то внизу, а главным отныне — уже целую вечность, давным-давно, прежде истории, — главным было другое.

Сейчас я мог все. Да, это кто-то огромный позволял мне совершать все, что угодно. Что угодно мне. Я сам позволял себе!

С диким воплем броситься на Верховного Стратега.

Ударить в спину Лайка Александра. Он даже не успеет вскрикнуть, герой-первопроходец, он повалится как подкошенный.

Повернуться и уйти. Просто — уйти. Оставить их одних со своими мечами, стоящих друг против друга. Уйти на север, на восток, на юг, в любую сторону, а лучше на запад.

Я словно видел сверху: голубую степь и зеленый лес, черную стену, серо-коричневые скалы, синее знамя над городом, желтую страну, красное зарево, белые вершины — все принадлежало мне, я получил это в подарок. Но все это имело смысл лишь в определенном времени, а за его границами превращалось в неразличимую мертвую смесь. Чтобы сохранить жизнь, цвета, слившись, должны были образовать новый, неизвестный цвет-армию… цвет-поэму… цвет-песню…

Я не был сыном Луны, не был рыцарем, не был подданным и гражданином. Тысячи возможностей, продолжений, необъятная свобода сводили с ума, заталкивая ужас ниже и ниже под землю. Я мог все, но ничего не делал, ведь свобода продолжения учитывала и такую возможность — абсолютное бездействие. Я был никем. Целые сто торнов, которые не имели значения, я был никем. Мир невероятно расширился, мое сознание не могло освоить такие объемы пространства и времени, все в нем вращалось, втягивая и лишая ориентации, а потом — Лайк Александр свободной рукой отстегнул от пояса мешочек и бросил Верховному Стратегу.

Стратег поймал, взвесил золото в руке и отступил в сторону. За его спиной я увидел колодец. Стратег картинным движением занес руку — и разжал пальцы.

Я прислушался, но звука падения на дно так и не услышал.

Грей-Дварр Несчастный вложил меч в ножны. Лайк Александр прицепил оружие к поясу.

Прекрасная одурь исчезала, растворяясь где-то за пределами моего мозга. Таящийся до последнего под ногами ужас окончательно провалился под землю.

Из пещеры мы вышли втроем.

…Два свистящих перекрестья и завершающий убийственный удар сверху! Меч, выпущенный из правой руки, пролетел за спиной и, будучи непостижимым образом пойман левой, рассек пустоту снизу.

— Как давно я ждал этого момента! — сказал Грей-Дварр, которого Несчастным я мог теперь называть только по старой, укоренившейся привычке.

Лайк обернулся.

Грей-Дварр произвел молниеносное движение — я даже не уловил хода оружия — и острие его клинка оказалось перед синими глазами Лайка Александра.

Лайк не успел ничего.

Меч недвижимо висел перед его лицом. Рука Стратега не позволяла тяжелому оружию слегка шевельнуться.

Глаза Грей-Дварра сузились в опасном прищуре и вновь широко раскрылись. Синеглазый воин не мог убить синеглазого воина. Меч взмыл высоко вверх (Грей-Дварр лишь едва повернул кистью), совершил три оборота над головой Стратега и послушно опустился в правую руку.

Квинт Арета был велик. Я снова вспомнил о нем и мне так захотелось, чтобы Квинт Арета очутился рядом!..

Но Грей-Дварр выглядел страшнее.

— Ну же, Александр?! — произнес Стратег, и меч его замер в ожидании.

Синие глаза встретились.

— Хэй, хэй, хэй!!! — вскричал Грей-Дварр резко и неожиданно.

Я понял: он мог быть кем угодно. Ярком, варваром, белым воином. Главным для него был бой. По случайности он стал рыцарем Селентины.

Хотя как могу я судить, что могу я знать о тех временах, когда Верховный Стратег произвелся на свет? Квинт Арета был для меня живой историей; Грей-Дварр являлся историей летописей, историей свитков и преданий, мертвым прошлым, внезапно ожившим в мрачной пещере. Пятидесятый год от основания, эпоха восьми городов, 259 полнолуний до моего первого деяния.

Лайк поднял меч и задержал его в диком для нормального человека положении.

— Александр против Александра! — сказал Грей-Дварр с удовольствием. — Интересное все-таки занятие — жизнь!

Мне показалось, что перед словом «жизнь» он на миг задумался.

Меч Лайка пришел в движение.

— Хэй?.. — переспросил Грей-Дварр, в прошлом Несчастный. И ответил.

Клинки сошлись, испытывая друг друга. Звон железа пробудил во мне тоску по молнии, я захотел услышать музыку — и услышал ее. Александры перестали быть людьми, они превратились в две пересекающиеся мелодии. Жесткий низкий звук ритмично завоевывал пространство, он наступал, подчинял себе внимание и волю, навязывая свой и только свой тяжелый музыкальный стиль. А позади гремящих тактов Стратега пряталась ускользающая, еле слышная, но пленительная мелодия Лайка. Она убегала от оглушительной поступи Грей-Дварра, но вновь проявляла себя где-то на следующем витке, и именно тонкая линия Лайка развивала музыкальный сюжет.

Грей-Дварр методично делил пространство на мелкие кусочки. Лайк отступал. Задачей Грей-Дварра было — искромсать весь воздух над каменистой равниной, ничего не оставить внутри горного кряжа. Удар, удар, удар — а Лайк все уходил от сокрушительных ударов…

Грей-Дварр прибавил скорость.

Видимо, Лайк понял. Он понял, что не успеть, не устоять ему против такого напора. Лайк бросился вперед. Лайк бросился отчаянно, азартно. Он терпеть не мог уступать, и бросок его был уже за пределами тренировочного боя. «Неправильный» коварный удар, из самых «неправильных» приемов Лайка Александра должен был рассечь лицо Стратега… я вздрогнул! В тренировочном поединке он не имел права травмировать партнера!

Я так и не понял как — но Стратег успел уйти. Мне даже показалось, что меч прошел сквозь плоть — так быстро отшатнулся Стратег. Лицо его вовсе не было задето. Он улыбнулся.

Лайк нанес решающий удар. Вернее, это он наверняка считал свой удар решающим, и я вместе с ним — он весь вложился в него, вложил всю силу, весь путь от Златограда на север.

Грей-Дварр отвел удар.

Я следил за битвой титанов. Лучших бойцов я не видел. Если бы только я: лучших бойцов не видела Королевская Республика.

Грей-Дварр отвел удар и нанес свой.

Лайк вскрикнул. Меч вылетел из его рук, а сам он схватился за пальцы.

Тяжелая музыка победила. Тонкая мелодия замерла.

— Эге-е, молодой человек… — неожиданно произнес Стратег.

К его облику, облику героя, прошедшего сквозь столетия, обладающего невиданной боевой мощью, так не шло это «эге-е…»

— Знаете ли вы, что таким с позволения сказать «оружием», таким «мечом» с позволения сказать, — он поднял отлетевший лайковский меч, — в общем, такой штуковиной я бы проиграл известный спарринг с Королем Селентины. Грубая работа!

Грей-Дварр еще и говорил! Не так, как Путник, не так, как Лайк в последнюю ночь в Храме, иначе — по-своему! Впрочем, чего еще и ждать от Александра из первого столетия?

Внезапно Стратег подбросил оба меча; клинки, в воздухе зазвенев друг об друга, опустились — один в правую руку, другой — в левую.

— А ну-ка… — проговорил Грей-Дварр.

Ему больше не нужен был противник. Теперь врагом Стратега уже наверняка оставалась лишь хнумья равнина, и два меча атаковали ее во всех направлениях. Грей-Дварр не давал передышки сухим горным ветрам, он опережал их.

Да, передо мной был ответ на незаданный вопрос: почему Верховный Стратег не погиб в ущельях в трагическом 167-м году. Именно так, железным вихрем прошел он между хнумами, и хотя не мог спасти остальных, спасся сам. Однако зачем он остался на севере, в пещере, вдали от морей, вдали от культуры, — это мне только предстояло понять. Путь велик, север далек, но ведь мы здесь? И чем он питался на окраине пустого каменного стола величиной в пол-полуострова?

Кстати, вопрос по существу. Чем-то он все-таки питался.

Очень хороший вопрос.

Стратег остановился вдруг, без перехода. Движения его были завораживающими, но моментальная остановка оказалась еще эффектнее. Ну и ну!.. Наверное, Селентина действительно обречена Луной на победу, коль погибший однажды боец всех времен и народов воскрес как раз в краю наших единственных врагов.

— Давай, как тебя… — сказал Стратег.

Я встал, готовясь к поединку. Я понимал, я чувствовал, какая мне оказывается честь.

Ни один из моих приемов не прошел. Это понятно. Но Стратег не стал сразу лишать меня оружия. Одним мечом, медленно, терпеливо он работал в моем ритме. Я не знаю, сколько торнов разбилось об его клинок. Сто. Пятьсот. Тысяча. Я стал задыхаться.

Когда Стратегу надоело, меч из моих рук наконец вылетел.

— А тебе, дружок, надо брать уроки, — сказал Грей-Дварр.

Я подобрал оружие, крепко стиснул рукоять в предвкушении грядущих битв и поглядел на стоящего Марка Селентина и сидящего Лайка Александра.