Александр Лайк - Закат империй

• Название: Закат империй
• Автор: Александр Лайк
• Жанр: Фэнтези

Книга первая романа «Свидетели Рассвета».

---

— Стань, дурак, на рычаг, и стой смирно, под твоим весом он сам опустится? — спросил сосредоточенный Томори.

— Примерно. Вплоть до «в точности так». Вторая версия: Свидетель передает храму только концепцию мира. Идею. Некую основную сущность, которой, по его мнению, должно быть подчинено все в следующем цикле. Мир Счастья. Мир Любви. Мир Искусства. Мир Войны. Мир Зла. Мир Добра. Мир Силы. Мир Равновесия. Мир Непрестанных Перемен. И так далее.

— Так может быть? — спросил Шольт.

— Может. Но не обязательно. Хотя версия красивая. В его пользу было бы многое, если бы за века существования философии кому-нибудь удалось бы вычленить суть нашего мира. Но пока что таковой обнаружить не удалось. Более того, доказано существование идеальной плоскости нашего мира, пространства идей, так сказать. Целого пространства, а не одной единственной идеи. Некоторое время тому назад возникла мысль осуществить проникновение на эту плоскость, раскрыть ее для человеческого разума и духа. Возможно, если бы этот замысел удалось реализовать до Рассвета, мы получили бы дополнительную пищу для рассуждений. Последние эксперименты в Башне были посвящены как раз этому, но теперь команда Башни закрылась непробиваемыми экранами и готовится к походу. На чем они остановились — неизвестно.

— А они могли успеть? — недобро сощурившись, спросил Уртханг.

Глиста пожал плечами.

— Маловероятно. Они довели предстартовую подготовку до такого уровня, на котором обычный маг, даже очень сильный, вряд ли сможет успешно преодолеть все пределы. В этом эксперименте только так называемый предел Себерна надо пересекать четырежды! Хотя это вам почти ни о чем не говорит. Разве что кто-то из величайших мастеров на пределе личной Силы рискнул бы… да и то маловероятно. После того, как погибли Бельер и Аревит, мало кто рискнет.

— Но у них есть мастера подобного уровня? — настырно спросил Ник.

— Все три августала, конечно. Каждый по-своему неслыханно силен. Кайбалу просто демон энергий, дан Син — величайший мистик, Хурсем… если есть в мире человек, который знает о магии все, так это Хурсем. И девяносто девять сотых того, что он знает, он же еще и умеет…

— Отвлекитесь, — попросил Шольт. — Хаге, давай про версии дальше.

— Зря ты так, — предостерег Уртханг. — Это может оказаться важным.

— Я запомнил. Все специальные силы, находящиеся в моем подчинении, получат дополнительное указание искать информацию о самых последних экспериментах Башни. Так?

— Ладно, — проворчал Уртханг. — Тори, к тебе тоже относится.

— А я что — дурак или глухой? — огрызнулся Томори. — Давай следующую версию, Хаге. Не слушай его, он капитан, он глупый.

— А ты все-таки понял, — улыбнулся Уртханг. — Исотодзи, воин. Расслабься и радуйся жизни.

— Следующая версия, — объявил Глиста. — Свидетель, как и сказано в Кодексе, раскрывает Рассвету свою душу. Там, внутри его души есть целый мир. Мир внутри нас. Все, что мы видели, все, что помним, все, о чем мечтаем и чего боимся. Там есть и восходящая луна над морем, и боль, и радость, и страдание, и смерть, и прекрасные драконы, и страшные чудовища, и любовь, и ненависть, и дерьмо, и матюги, и зависть, и голод, и чечевичная похлебка… Вот этот мир и отражается в зеркале храма, а затем реализуется. Как вы, наверное, понимаете, я склоняюсь к истинности именно этой версии.

— А что говорит наука?

— Наука сдержанна, как всегда. В пользу этой версии говорит, например, примат творческой составляющей над энергетической в Искусстве. Только этого мало. Твердым доказательством стал бы примат этики над энергией, которого мы не наблюдаем.

— Значит, все не так? — жадно спросил Томори.

— Значит, неизвестно. Возможно, более общие законы, которые остаются неизменными во всех мирах, запрещают такой примат. Есть красивая гипотеза Гельриха Женеро — был такой теоретик на Островах — что этика есть форма существования духовной энергии. Тогда само доказательство отпадает, поскольку энергия может переходить из одной формы в другую, и понижение этической составляющей будет означать всего лишь естественную энтропическую деградацию мира.

— Меньше терминов, пожалуйста, — жалобно сказал Шольт. — Я пока еще все понимаю, но уже трудно следить за твоей мыслью.

— Проще можно сказать так: если бы благородство могло победить гравитацию, это было бы настолько по-человечески, что версия сотворения мира из прочитанного в душе Свидетеля однозначно выходила бы на первый план. Но у нас все наоборот.

— Значит, все не так? — упрямо повторил Томори.

— Значит, неизвестно. Возможно, Эртайс исповедовал примат силы? Это тоже очень по-человечески.

— Это уж точно, — проговорил Уртханг. — Все?

— В общем, это все основные версии. Их объединяет то, что во всех без исключения вариантах Свидетель, исполнив миссию, становится величайшим из богов нового мира. Богом-творцом. И есть еще одно учение, но сразу предупреждаю, оно вам не понравится.

— Все равно давай, — скорбно сказал Уртханг. — Я его знаю, наверно, а остальные переживут.

— Заботишься ты о нас, командир, — язвительно сказал Томори.

— Есть черная легенда о том, что хищный храм не читает душу Свидетеля, а выпивает ее, чтобы поддержать собственное существование. Весь мир — это последний бред умирающего, тот знаменитый миг, когда, говорят, перед глазами пролетает вся жизнь. Только в храме умирающий успевает увидеть не одну человеческую жизнь, а все существование нашего мира. И сам факт Заката говорит, что жизнь бога-Творца иссякла, и голодный, алчный храм зовет к себе следующую жертву. Он позволяет мирам существовать только для того, чтобы эта жертва смогла возникнуть и придти к нему, а когда он начнет пить жизнь следующего Свидетеля, он одурманит и его предсмертной грезой, чтобы через миг — наши века — следующая жизнь, еще один сосуд духа был поднесен к его жаждущим устам. Тогда Эртайс — только последняя мечта умирающего Древнего Бога, и он, уже погибая, мечтал о Нике, который сейчас готовится стать пищей Бездны и мечтать при этом. Мечтать, чтобы извечное Зло не умерло от голода.

— Злая история, — холодно сказал Шольт. — Какая свинья ее придумала, хотел бы я знать.

— Откуда я знаю? — сказал Глиста и встал. — Может быть, Эртайс. А может, все так и есть.

— А что нибудь говорит в пользу этой версии? — полюбопытствовал Томори, безуспешно пытаясь найти у своих штанов перед.

— Да, — безжалостно сказал Глиста. — Я говорил только о таких версиях, которые хоть сколько-то вероятны.

— Что же может подтвердить этот кошмар? — потрясенно спросил Шольт.

— Рассветы, — сухо сказал Уртханг. — Видишь ли, Дани, ни один закон, известный людям, не требует периодического обновления мира. А он все-таки обновляется. И когда начинаешь искать ответ на вопрос: кому и зачем нужен Рассвет… или Свидетель…

— Вот оно что… — Шольт пораженно замолчал. Очевидно, искал более приятные причины мирового обновления.

— Да где ж он, не скажу вслух, но громко думаю?!.- заорал Томори.

— Ты сначала найди правый карман, — посоветовал Уртханг. — Ты помнишь, что в какой карман клал?

— Так я вообще карманов найти не могу!

— Тогда положи мои штаны на место! — отозвался Шольт, бегом устремляясь к валуну.

— Носили бы все свое на себе — горя бы не знали, — сказал Глиста.

— Тебе проще, — сказал Уртханг. — Ты маг. А я в кольчуге плаваю без удовольствия. Все время думаю, что от соленой воды она точно заржавеет, и ее завтра придется полдня чистить.

— Завтра придется полдня, — меланхолично повторил Глиста. — Так что, завтра после полудня выступаем?

— Да, — сказал Уртханг, быстро одеваясь. — Завтра… я-то уже давно в пути. Уже десять дней. Но только здесь, наконец, собрались все, кто пойдет дальше. Значит, завтра начинаем по-настоящему.

— Все, способные держать оружие, — сказал Глиста, — тоже выходят. Или выйдут со дня на день.

— А кто способен держать оружие, кроме нас? — презрительно сказал Томори. — Все лучшие бойцы всех королевств здесь. Ни один Неподкупный не отказался придти по зову.

— Ну, есть еще хигонцы, ротонийцы, — задумчиво сказал Уртханг. Опять же орден Рассвета. Орден Эртайса я считать не буду, это не сила. То есть это для похода не сила, а поднять бучу на пол-Континента они вполне способны.

— Поскольку на этот раз буча поднимется без них, то они почувствуют себя обойденными, — сказал Шольт. — Вообще-то, у них есть хорошие бойцы. Даже очень. Осмог Убийца, например, вполне сравним с нашими.

— Осмог будет хотеть меня убить, — сладостно сказал Томори. — Я его чуть попозорил однажды; он твердо обещал, что в следующий раз убьет. Но ты прав, дерется он очень хорошо. Вот помнишь, Ник, я показывал — захлест крестовиной, глубокая пронация, отмашка вправо и в сексту с шагом? Так это я у Осмога соследил. Мне тогда аж приседать пришлось, ни закрыться, ни уйти не успевал. Да, ты знаешь, хоть мы и стягивали столько лет самых-самых лучших к себе, но есть несколько человек, которых мы упустили. Умбретский Тигр, например.