Александр Лайк - Закат империй

• Название: Закат империй
• Автор: Александр Лайк
• Жанр: Фэнтези

Книга первая романа «Свидетели Рассвета».

---

Вот как оно, оказывается, выглядело. Красиво.

Да, но Ирчи командует войском хайсыгов! Войском, которого больше нет! На что же он рассчитывает?

Морена оглянулся и одним движением остановил битву. Замершие фантомчики до смешного напоминали сейчас детских глиняных солдатиков.

— Здравствуй, гроссмейстер, — сказал он приветливо. — Пора идти?

— Я тебе помешал? — вместо ответа спросил Альрихт, все еще глядя на лабораторный стол. Вихрь головокружительных и дьявольски красивых атак не отпускал его.

— Чепуха, я запомнил позицию, — легко сказал Морена и развеял фантомчиков таким жестом, словно распустил ополчение по домам. — При случае продолжим. Так что, пора идти?

— Пора, — рассеянно сказал Альрихт, — пора. Ты командовал хайсыгами?

— А что?

— Какое удовольствие сражаться, зная, что тебя ждет разгром?

— В том-то и дело, — назидательно сказал Морена, — что никакой это был не разгром. Прикинь, гроссмейстер, у хайсыгов было около ста двадцати тысяч бойцов. Из них в этом сражении участвовали, как считается, девяносто пять тысяч, а реально влияли на события в поле только восемьдесят тысяч. Из них после первых двух ударов Уртханга было потеряно пять тысяч, а после следующих двух, включая мясорубку на левом фланге — еще двенадцать. Итого семнадцать. Меньше четверти наличных сил! При том, что в получасовых переходах от места боя были бессмысленно разбросаны неиспользованные резервы общим числом до пятнадцати тысяч — да потери можно было возместить едва ли не мгновенно! И не заметить даже! Притом Уртханг и сам потерял около восьмисот человек.

— Хе, восемьсот за семнадцать тысяч! — фыркнул Альрихт. — Один за двадцать, даже больше!

— Дурак ты, мастер, — терпеливо сказал Морена. — Во-первых, Уртханг потерь просто-таки патологически не любит. Он своих бойцов считает не тысячами, а чуть ли не поименно. Для него восемь сотен за одну атаку — это небывалая цена, прямо какая-то демонстрация жертвенности во имя победы. Во-вторых, почти все потери пришлись на штурмовую группу, а это лучший отряд Континента. Да что говорить, если теперь вот оказалось, что почти вся личная гвардия Уртханга — это воины Вечного Отряда! Так что реально он заплатил много, очень много — по своим меркам. Уж во всяком случае, больше, чем обычно.

— Что ты хочешь доказать?

— А тут доказывать нечего. Наш обожаемый ненавистный соперник — гений стратегии. Он нашел все слабые места хайсыгов и уязвил их повсеместно и беспощадно. Черт, ты не видел позиции до начала боя… ну да ладно, примерно представляешь. Понимаешь, он не вел боя на обычное истребление, боя, который заканчивается, когда численный перевес одной из сторон становится очевиден. Он распылил армию противника, превратил в прах. Четырьмя точными ударами.

— И что?

— А я хотел проверить, можно ли сохранить управление армией в таком положении. Хайсыгским командирам это не удалось, да они, похоже, и не пытались. Уртханг сотворил нечто, непонятное им, и они впали в панику. А вот если бы тут же подтянуть резервы с юга, увести уцелевшие фаланги вдоль Узири на север, и попытаться создать контрвалационную линию…

— Какую линию? — неласково переспросил Альрихт.

— Неважно. Все равно бы не получилось. Рельеф не тот, да и площадь слишком велика. Но главное — еще ничего не было потеряно. Хайсыги слишком рано отчаялись. Впрочем, я несправедлив. Это Уртханг их отчаял. Ну и молодец, ну и лапочка, но я бы с ним еще оч-чень сильно поспорил. Эти его мобильные фланкетчики… шикарная затея, слов нет, но ведь второй раз не сработает. Только полный кретин два раза вступит в одно и то же дерьмо.

— Да, дерьмо, — вспомнил Альрихт. — Идем, пора начинать заседание.

Морена шагнул к двери и захихикал.

— Чего смеешься, злостивец? — сурово спросил Альрихт, снимая заклятие освещения с лаборатории.

— Просто умора с этими древними клопами, сиречь нашими коллегами, шаловливо сказал Морена. — Я тут бумажку написал, с решением сегодняшнего заседания. Позавчера написал, от безделья. И между прочим, очень страдал при этом, потому что содержание и смысл, точнее, отсутствие смысла резолюции заранее ясно любому непросвещенному коромыслу, а вот форму оной с высокомудрыми переподвывертами я создавал в истинных муках. Но все-таки родил. Хочешь поспорить? На червонец?

— О чем?

— Я тебе бумажку сейчас отдам, а потом целое заседание буду молчать и ни во что не вмешиваться. И даже голосовать не буду, в смысле — воздержусь. Если совпадет с официальным вердиктом — с тебя червонец.

— А если не совпадет?

— Хм, — Морена почесал бровь. — Червонец я тебе, конечно, отдам. Нортенийской чеканки, красивый. Джавийон д'Амирани, рюэн д'Альмансир. Коронационный выпуск четырнадцатого года. Специально из коллекции вынул. Но в проигрыше я не останусь, не плачь. Приятно будет знать, что в мире еще найдется место неожиданностям.

— Спорим, — солидно сказал Альрихт. — Я повезу твой червонец к Берегу Начала. Как талисманчик.

— Хе, — ядовито сказал Морена. — Это я повезу его к Берегу. На курорт. Хотя что тут рассуждать? Спорим!

Он нарочито развязно, как уличные мальчишки, сжал четыре пальца правой руки в кулак и прижал большой палец к ним сверху, так, чтобы ноготь большого целиком выступал над фалангой указательного.

— На золотан!

— Идет, — согласился Альрихт и тоже ловко скрутил спорочку.

— Спор, братва!

Обе спорочки с характерным щелчком встретились ногтями, чиркнули друг по дружке и эффектно разлетелись.

— Эх, молодость, — завистливо сказал Альрихт, тряся рукой в воздухе. — Я об тебя палец отбил.

— Что — молодость? — возмутился Морена. — Я старше тебя в два раза, выскочка сопливая! Тебя еще в мамин животик не закинули, когда я последний раз спорочку сшибал!

— Ирчи, — мягко сказал Альрихт, — я домашний ребенок. Я по заборам не лазил и в канаве в орлянку не играл. Я спорочку третий раз в жизни свернул, кажется. Или четвертый.

— Надо же! — удивился Морена. — А на вид не скажешь. Не было у Альки детства, братва! Фу на франта и быстро жалеть!

— Вот я и говорю — эх, молодость, где ты, — объяснил Альрихт.

— Теперь понятно. Бери бумагу, гросс. С расчетом подкатишь, когда штыри распадутся.

— Чего?

Морена только махнул рукой.

— Что с тебя взять, книгочей. Людского языка не знаешь. О, а чего в библиотеке пусто? Неужто весь грог слакали?

— Больше не наливают, — сказал Альрихт, проталкивая Морену внутрь, а сам остановился на пороге ложи.

Судя по тому, что не только внешняя, но и неудобная внутренняя сторона подковы были изрядно заполнены, за время его последнего отсутствия сквозь дождь проскочило еще несколько коллег.

Вюр Клеген уже сидел за председательским столом, не на главном месте, конечно, а сбоку и чуть ниже. Еще ниже примостился брат Тузимир из монастыря Эдели, адепт-инок, исполняющий роль протоколиста. Остальные невнятно шумели, глядя, как Муав Шаддам ловит Вельстрема, пытающегося что-нибудь выпить и там же уснуть.

Альрихт звонко постучал по куполу хронодайка. Бестолковое устройство встрепенулось, попыталось сообразить, полночь нынче или полдень, и чего от него, собственно, хотят. Потом неуверенно дзенькнуло уже по собственной инициативе и затихло. Постепенно смолк и шум в ложе.

Альрихт прошел к подиуму и поднялся на свое место.

— Коллеги! — сказал он громко и про себя помолился, чтобы не осипнуть не вовремя. — Коллеги, сегодня мы собрались, чтя традиции и в соответствии со святым Уставом Коллегии, — тут Клеген одобрительно закивал, — чтобы решить один вопрос, а именно: кто из нас и каким числом направится к берегу Рассвета, дабы надлежащим образом встретить его. А из этих избранных — кто именно, коллеги, станет Свидетелем Рассвета с благословения нашего доброго братства, а кто будет назван среди его верных спутников, прилагающих все силы свои к тому, чтобы наш посланник смог совершить все потребное безвозбранно. Так ли это?

— Воистину так, — звучно отозвался Клеген. Альрихт, следящий за ним краем глаза, в который уже раз подивился, что сейчас, во время собрания, старый секретарь по-настоящему красив. Здесь он чувствовал себя в своей стихии, лицо его дышало уверенностью и благородством, а осанка казалась воплощением значительности и компетентности.

— Нет ли у кого из вас дополнений, возражений или иных существенных замечаний, чтобы могли мы руководствоваться ими, переходя к беседе, или отвергнуть их до начала беседы?

Перед лицами сидевших затрепетали огоньки. Постепенно они стали размываться, увеличиваться и менять цвет. Огни сливались и сливались, и наконец, над столом повисла вторая подкова, из света и пламени, повторяющая его форму. И была она густо-синяя, а кое-где даже совсем фиолетовая, что означало полное и безоговорочное согласие. Редкие зеленые огоньки воздержавшихся от суждения совершенно не изменяли общей картины. Альрихт мысленно усмехнулся, обратив внимание на Морену, благочестиво окутавшегося зеленым ореолом. А желтых и уж тем более красных огней не было вообще.