Мария Барышева - Мясник

• Название: Мясник
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.

---

Бон пожал плечами.

— Ну… не помню уже… А-а, с Чалым он что-то перетирал. О письмах каких-то. Чалый еще злился, говорил, что ему после Крыма еще в Волгоград тащиться придется. К какой-то бабе… Света кажется. Он ведь все отдельно от нас как-то мотался, помнишь? Типа кого-то навестить… А какая просьба?

— Просьба, просьба… — пробормотал Схимник, суженными глазами, которые снова начали темнеть, глядя на летящую под колеса дорогу. — Возможно мне скоро придется из города уехать, а у меня тут в одной больничке подопечный…

Уладив все дела, Схимник ненадолго заехал домой, вернее, в квартиру, которую он снимал, — ему никогда даже и не приходило в голову назвать это место домом, для него это было просто некое помещение, в котором можно было хранить вещи и спать. Он быстро разделся, принял душ, вытерся, ожесточенно орудуя полотенцем так, что покраснела кожа, побрился и надел чистую одежду. Несколько минут он бродил по квартире, забирая то немногое, что могло ему понадобиться, потом остановился посередине комнаты и окинул ее взглядом, с каким-то отрешенным любопытством подумав, суждено ли ему еще сюда вернуться? Если все сложится так, как он задумал, то нет.

Он посмотрел на западную стену комнаты, почти треть которой занимало большое зеркало в причудливой аляповатой оправе. Часть серебристой поверхности была густо заклеена портретиками голливудских кинозвезд — по акульи улыбчивых или неправдоподобно суровых. И портретики, и само зеркало все время раздражали Схимника до крайности, и не раз он порывался его снять и задвинуть куда-нибудь в угол, но все время было как-то недосуг.

Но сейчас зеркало потянуло его к себе — не оправа, не портретики — само зеркало, потому что отчего-то очень важным показалось немедленно увидеть свое лицо. Схимник подошел, сунув руки в карманы пальто, и с хмурым интересом уставился на самого себя. Ссадина на щеке уже была почти не видна. Он легко дотронулся до нее и слегка улыбнулся, вспомнив дикий ужас, на мгновение мелькнувший в глазах Баскакова, когда тот его ударил. Баскаков правильно испугался — и хоть пока возможности не было, но скоро, совсем скоро… а пока нужно было держать себя в руках, потому что от этого слишком многое зависит.

Схимник посмотрел на свою правую руку, потом снова перевел взгляд на лицо, хмуро смотревшее на него из зеркала, и это лицо вдруг дернулось, исказилось, словно что-то пыталось вырваться из него наружу, губы растянулись, по-волчьи обнажив плотно сжатые зубы, серая радужка глаз начала темнеть. В следующую секунду его кулак врезался в серебристую поверхность, и безумное лицо под ним смялось, рассеклось трещинами, затянулось алой дымкой, и мгновенно — так же мгновенно, как отступил человек по другую сторону зеркала, — ушло вглубь, растворилось в разбитом серебре и пропало из виду.

* * *

Когда она наконец-то позвонила, Венжин и вздохнул облегченно, и мысленно себе поаплодировал — за это время он успел сделать все, чтобы быть готовым к ее звонку и сразу же начать действовать. Услышав далекий голос Виты, едва доносившийся сквозь треск и шуршание, он покосился на медсестру и раздраженно смотревшую на него пациентку, сказал «Извините, я сейчас» и быстро вышел из кабинета, оживленно беседуя с несуществующим Денисом Петровичем. Вита где-то вдалеке понимающе молчала.

Оглядевшись, Максим нырнул в небольшой зимний сад, в котором сейчас все диванчики и кресла пустовали, зашел за кадку с гигантской агавой, раскинувшей во все стороны длинные колючие плети, и негромко спросил:

— Витка, ты где?

Далекий голос что-то прокричал, но за шумом и треском Венжин ничего не услышал и переспросил.

— Я говорю, на кладбище! — крикнула Вита еще громче. Максим изумленно вскинул брови, на мгновение решив, что Вита бредит со страху, но снова переспросив, получил тот же ответ.

— Какого тебя туда… На каком?!

— На Вознесенском! Здесь автомат недалеко от входа, но я не могу говорить долго. Максим… ты знаешь, да?

— Да, — тяжело ответил Венжин. — В общем, так… час ты еще там можешь поторчать?!

— Да, только тут жутко холодно… Максим, я не стала бы тебе звонить, но мне нужен твой совет… как мне побыстрее убраться из этого города… и еще мне бы нужен врач.

— Что-то серьезное? — встревоженно спросил Венжин.

— Возможно. Побили меня хорошо…только сам ты… я тут… — Вита начала тараторить, глотая слова, и он поспешно перебил ее:

— Витек, помолчи. Через час подойдешь к воротам. Подъедет машина, бежевая «десятка», водителю лет сорок пять, у него такая темная курчавая борода, звать Виталий Семенович. Сядешь к нему, только бога ради осторожней. Народу на кладбище сейчас хватает?

— Да, ходят.

— Постарайся выйти не одна, к теткам каким-нибудь пристройся, чтоб не меньше трех было. Ты все поняла?

— Максим, я бы не хотела… ты не вздумай…

Из коридора долетело звонкое цоканье каблучков, и Венжин поспешно сказал:

— Жди машину!

Он нажал на кнопку, сунул телефон в карман и, вздохнув, начал боком выбираться из-за агавы навстречу вбежавшей в «сад» медсестре, чья большая грудь лихо подпрыгивала под белым, грозя разорвать застежки тонкого халата.

— Ну слава богу! Максим Михайлович, я вас уже по всему корпусу ищу! Вас больная ждет.

— Пусть еще подождет, — буркнул Максим, проходя мимо нее к лестнице. Медсестра встревоженно зацокала следом.

— Как так?! Нельзя. Вы же ее знаете. Она скандал устроит. Больница денег лишится, в конце концов! Да еще…

— Тогда пошлите ее к черту! — Венжин усмехнулся и, повернувшись, неожиданно крепко ущипнул медсестру сквозь тонкий халат за ягодицу. Она взвизгнула, шокированная. — Иногда следует посылать всех к черту! Мне некогда, Свет. Наплети ей чего-нибудь и сдай — вон хоть Нестерову. А я к вечеру подъеду.

* * *

Указанная Максимом машина подкатила точно в срок, встав почти вплотную к воротам, из нее вылез чернобородый водитель и склонился возле одного из передних колес, и, увидев его, Вита огляделась, быстро пошла вперед и словно бы невзначай пристроилась к группке пожилых женщин, покидавших кладбище. Идя она старалась не стучать зубами, хотя уже давным-давно промерзла до костей и плохо ощущала свои ноги, а из глаз и распухшего носа постоянно текло. Солнце стояло высоко, вопреки вчерашним обещаниям синоптиков, и грело достаточно хорошо, но здесь, на кладбище, гулял вечный пронизывающий ветер, и Вита радовалась только тому, что сейчас он дует ей в спину, не отбрасывая назад распущенные волосы, скрывавшие от посторонних взглядов ее лицо, превратившееся в сплошной кровоподтек.

Вита подошла к машине, и водитель, заметив ее, распрямился и недовольно спросил:

— Ты к Эдгару?

Не удержавшись, Вита фыркнула, услышав незатейливый пароль, и ответила утвердительно. Чернобородый кивнул на заднюю дверцу, и Вита поспешно нырнула в машину, отодвинув с диванчика большое скомканное одеяло. Водитель хлопнул своей дверцей, и через секунду «десятка» вырулила на дорогу и поехала вперед без особой спешки.

— А как ваше имя-отчество? — запоздало спросила Вита, осторожно сморкаясь в извлеченный из сумки платок. Чернобородый хмыкнул — судя по всему, поручение, данное ему Венжиным, и раздражало, и смешило его одновременно.

— Виталий Семенович. Ты, девица, лучше не болтай, а ложись и натягивай одеяло — зубами ж колотишь! Кто это тебя так авангардно разукрасил?

— Да так, — пробормотала Вита, послушно заматываясь в одеяло, — с одной знакомой перепутали.

— Хорошо, что не с родственницей, а то б точно убили, — заметил Виталий Семенович. — Только по лицу били?

— Да нет… А куда мы едем? Мне бы к врачу…

— Я врач, — сказал водитель, копируя интонации пьяного доктора из известного французского фильма «Беглецы». — Только, уж извини, я любоваться тобой не буду — это уж прерогатива Максима Михайловича, к нему и едем вроде как бы.

Вита нахмурилась — Венжин для нее изначально и всегда был просто «Максом», без всяких намеков на отчество, и она даже не сразу сообразила, что Макс и Максим Михайлович — один и тот же человек.

— Да… А где? В смысле, все-таки куда?

— А здесь, недалеко, — неопределенно отозвался Виталий Семенович. — Где умный человек прячет лист?

— В лесу.

— Ну вот.

К чему это было сказано, Вита поняла лишь спустя десять минут, когда «десятка» подкатила к приземистому зданию автосервиса, перед которым стояло несколько машин. Виталий Семенович высунулся из окошка, кому-то что-то крикнул, и почти сразу большая железная дверь, закрывавшая въезд, с гулом поползла вверх. «Десятка» въехала внутрь, и дверь за ней закрылась.

— Все, сударыня, конечная-с, — Виталий Семенович заглушил двигатель и обернулся к Вите. — Попрошу-с.

Вита вылезла и огляделась. Она находилась в большом гулком гараже, наполовину заполненном машинами в различной стадии ремонта. Возле машин возились и переговаривались люди, не обращая на прибывших никакого внимания. И только один человек, невысокий, полный и рыжеволосый, с сумкой через плечо, увидев ее, быстро зашагал навстречу, и рядом с ним, пыхтя, переваливаясь и стараясь не отставать от хозяина, затопал толстенный английский бульдог.