Марти Леймбах - Умереть молодым

• Название: Умереть молодым
• Автор: Марти Леймбах
• Издательство: ННН
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87927-030-0

Роман-дебют американской писательницы имел огромный успех, попал в списки бестселлеров, по нему был сделан фильм с Джулией Робертс в главной роли. Книгу перевели на многие иностранные языки.

История любви героини к человеку, которому суждено «умереть молодым», проста как притча, извечна как мир, и интригует как детектив.

---

– Мне и правда пора, Виктор. Ты со мной? – спрашиваю его.

– Не хочется уезжать сейчас. Пожалуй, останусь, здесь так приятно. Кстати, ты, кажется, договорилась отправиться за какими-то покупками?

– Ты же знаешь, за какими. Собираюсь за рождественской елкой.

– Конечно. Елка. Как мило, – восхищается Эстел. Она обещает доставить Виктора позднее и уговаривает не откладывать надолго следующий визит.

Еще раз благодарю ее и киваю Гордону.

– Приятно было встретиться с вами, – говорит Гордон. Он ухмыляется по-мальчишески, развалившись в своем кресле. – Очень приятно познакомиться с Хилари Аткинсон.

– Не забудь цветы, – напоминает Эстел, кивая на корзинку с бумажными розами. В дверях появляется Аннабель, и Эстел просит ее проводить меня.

Следую за Аннабель в холл и замечаю, что Виктор идет за мной. Останавливаюсь, вопросительно глядя на него. Он подходит ко мне почти вплотную.

– Если хочешь уехать, скатертью дорога, – говорит он, – Но будь уверена, уж я выкину что-нибудь исключительно отвратительное, чтобы позлить тебя.

Стараюсь придумать достойный ответ. Стараюсь представить, что я – хозяйка этого огромного дома, женщина авторитетная, вроде Эстел. Как здорово быть настолько уверенной в себе, чтобы красить волосы в розовый или зеленый цвет и носить мексиканские бусы, сделанные лет сто назад. Как здорово обладать властью.

– Ненавижу тебя, Виктор. Всегда ведешь себя по-свински. Нагрубил Гордону.

– А тебе-то что? Мне он, по крайней мере, нравится. Ты злишься, потому что облила юбку чаем. Я прав? Признайся, Хилз, прав я или нет?

«Конечно, прав, – думаю я. – Посмотрим, много ли пользы принесет тебе твоя правота».

– Я ухожу, Виктор.

– Иди, – говорит он, отворачиваясь.

Иду следом за Аннабель через холл, мимо безделушек, которые Эстел показывала, когда водила по дому. Мимо полок с дорогим фарфором, бокалами для воды времен королевы Виктории, мимо старинных напольных часов у лестницы. Следую за Аннабель, рассматриваю белый накрахмаленный воротничок ее серого форменного платья. Думаю о том, что под унылым серым холщовым платьем скрываются прекрасные формы молодой атлетически сложенной женщины. Она кажется мне такой милой, хотя я понимаю, что она только выполняет свою работу. Как тактично она вела себя, когда мы с Виктором выясняли отношения: сделала вид, что не происходит ничего необычного. И незаметно отошла в сторону, когда Виктор разговаривал со мной в холле. Она так внимательна ко мне, делает вид, что не замечает, в каком я состоянии, что у меня мокрая юбка, что волосы торчат во все стороны, выбившись из французской косички.

– Аннабель, – зову я, и она, остановившись, оборачивается ко мне. Только сейчас замечаю, какие у нее глаза: почти черные, глубоко посаженные. Накрашенные ресницы загибаются кверху похожими на паутинку пучками. Она ненамного моложе меня. Могла бы быть младшей сестрой моей соседки по комнате в колледже, или сидеть рядышком на спортивных соревнованиях на самых дешевых местах. Могла бы вместе со мной сидеть за чашкой кофе и рассказывать о своем дружке, о семье. Но теперь, когда она провожает меня до дверей дома Эстел, мы по разные стороны социального барьера, нам не положено разговаривать. И сейчас мне нечего ей сказать.

– Аннабель, ты сегодня столько работала для нас, большое спасибо! – выдавливаю наконец, не придумав ничего лучшего.

– Пустяки, – отвечает она, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. И снова идет вперед. Ее длинные волосы, заколотые в пучок на затылке, у корней совсем темные. Фигурка у нее потрясающая, представляю, как она выглядит в джинсах и майке! Впрочем, она хороша в любой одежде и без нее. Интересно, как бы она смотрелась рядом с Гордоном или Виктором.

– Послушай, Аннабель, – спрашиваю у нее, – ты живешь где-то поблизости?

– Я живу здесь, – отвечает она, указывая на пол, – в этом доме.

– Тебе хорошо здесь? – задаю вопрос и тут же думаю: «Может, не стоило так говорить». – Просто хочу знать: тебе здесь нравится?

– У меня большая комната.

– А твоя семья из этих мест?

– Из Броктона, – отвечает она. – Коплю деньги, чтобы вернуться в колледж.

– Рада слышать это, – говорю я. – О колледже, я имею в виду, – Через несколько секунд продолжаю: – Трудно здесь работать?

– Трудно? Нет, не трудно. Я занята только четыре дня в неделю, а три остальных провожу в Бостоне со своим другом.

Правильно: почему красавице Аннабель не иметь дружка в Бостоне? Ведь должен кто-то оценить, сколь старательно она подкрашивает ресницы: они у нее длинные, мохнатые, не заметно, что подкрашены. Как замечательно: Аннабель садится на паром и плывет в Бостон, чтобы крепко обнять своего дружка, который уже ждет ее на пристани. Как хорошо, что оба они здоровые, могут ласкать друг друга; как хорошо, что есть на свете такие привлекательные молодые женщины, как Аннабель, что у нее большая комната, тонкая талия, спортивная походка, что у нее такое красивое имя: Аннабель.

– Что ж, это просто здорово, – говорю я, когда Аннабель открывает парадную дверь.

Мы обмениваемся рукопожатием. У нее такие изящные руки, именно о таких я всегда мечтала: тонкие руки с длинными пальцами и овальными ногтями. И рукопожатие у нее крепкое, дружеское. Сжимаю в ответ ее руку, потом сажусь в машину, а она машет мне на прощание. Спускаюсь вниз по длинной аллее и, думая об Аннабель, улыбаюсь. Но как только выезжаю на шоссе, ведущее к Халлу, улыбка исчезает с моего лица, я снова во власти дурных чувств. В таком настроении иду по обдуваемой ветром дороге, которая тянется вдоль океана, подъезжаю к дому, где живем мы с Виктором. Представляю, что последует за его возвращением: снова будет казнить меня молчанием; наверное он несчастлив со мной, и виновата в этом я. Как же так получилось: старалась внушить ему любовь, а заставила ненавидеть себя; как же плохо контролирую я себя и свои чувства. Пытаюсь разобраться в том, что случилось: не специально ли спровоцировала я ту сцену с Виктором, чтобы разрушить наш союз, не дожидаясь его естественного конца. И еще: если Виктор действительно так много значит для меня, то как найти оправдание моей любви к другому мужчине, как узаконить разрыв с Виктором, как ратифицировать решение, столь противоправное. Но это мое личное решение, в межличностной политике нет понятия «права», а, кроме того, отношения наши не узаконены.

Глава VI

Переступив порог квартиры, расстегиваю юбку, и она падает на пол. В комнате холодно, и царит страшный беспорядок. Включив обогреватель, натягиваю синие джинсы и свитер Виктора. Прибираюсь в комнате, тщательно обдумывая каждое свое действие: собрать то, что надо вынести из комнаты, грязный бокал, наполовину съеденную плитку шоколада, рекламу мебели, переполненную пепельницу. Потом долго соображаю, куда же все это поставить; так ничего и не придумав, сваливаю все на пол рядом с раковиной. Цветы Эстел ставлю рядом с креслом Виктора, утром, при солнечном свете они будут выглядеть очень красиво. Продолжаю прибираться. Обдумываю, чем бы еще заняться. Собираю разбросанные карандаши, грязные чайные ложки, целлофановые обертки из-под крекеров. Складываю в глиняный кувшин картонные пакетики со спичками и разрозненные ключи. Никого нет – делай, что хочешь. Можно отправиться в магазин скобяных товаров и, купив четыре банки оранжевой краски, превратить нашу квартиру в марсианское жилище. Можно купить галлон мороженого, печенья «орео» и нажраться до одури. Можно купить краску для волос и покраситься. Можно порыться в вещах Виктора, поискать ключи к тайнам его прошлой жизни.

Нет, никаких тайн я не раскрою.

Вся жизнь Виктора, как разрезанная дыня, выставлена на обозрение. Все мне известно. Целый час сижу в кресле Виктора и бесцельно пялюсь в окно.

Около кресла стопка книг Виктора. Небольшая коллекция первых изданий. Некоторые книги начинают плесневеть. Вытаскиваю из стопки экземпляр Избранных работ Хайдегтера и пролистываю, пытаясь разобрать карандашные закорючки, оставленные Виктором на полях, когда он еще учился в школе. На титульном листе надпись: «Виктор Геддес. Пожалуйста, верните книгу». Ниже адрес на Коммонуэлф-авеню, номер дома из одной цифры, – значит, неподалеку от бостонского парка. Должно быть, в этом доме Виктор вырос, и там сейчас живет его отец.

Мне известно кое-что об отце Виктора. Он, например, убежден, что если что-то вышло из строя, значит, все, пиши пропало. Вот почему он скорее поменяет на новую сломавшуюся машину, чем установит водяной насос. Он сидит в своем громадном доме, как улитка в раковине, перед столом, заваленным разными документами, и лепит из пластилина уточек, лягушек и кузнечиков. Когда Виктору было пять лет, отец позволял ему есть спагетти палочками. Незадолго до смерти жены он подарил ей на день рождения любительский радиопередатчик. Когда Виктор был ребенком, то как-то забыл в парке свою любимую игрушку, какого-то зайца или медведя, и его отец под проливным дождем с фонариком искал ее до одиннадцати вечера. Обо всем этом мне рассказывал Виктор.