Елена Купцова - Смерти нет

• Название: Смерти нет
• Автор: Елена Купцова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018617-7

Их могут разделить годы и расстояния.

Их могут заставить забыть друг друга обстоятельства…

Но однажды ожесточенный эмигрант все равно узнает в звезде лондонского кабаре женщину, которая была светом и смыслом его жизни долгие годы. Женщину, которая обещана ЖДАТЬ ЕГО, чтобы ни случилось!

Смерти нет.

И не может быть смерти для мужчины, который готов пройти через любую опасность, потому что ЗНАЕТ: где-то далеко его ЖДЕТ ЛЮБИМАЯ!

---

Вот и Шушаник готова оставить ее. Тупая боль, как бурав, вгрызлась в сердце. Одна, кругом одна.

— И ты бы со мной, а, джана? Там места хватит. Куда тебе одной.

Марго лишь качнула головой. Что она станет делать в деревне?

— Скажи, Шушаник, кому можно было бы продать этот дом?

— Багдасаровы хотели купить, еще когда барыня была жива. Уж как упрашивали! Я слышала. Мол, велик слишком для вас, — с готовностью отозвалась Шушаник.

— Ты бы узнала. Я недорого возьму.

Странно и ново было говорить о таких вещах. Только сейчас она ясно осознала, что осталась единственной хозяйкой всего имущества семьи. Только вот никакой радости она не ощутила.

Дело сладилось неожиданно быстро. Купчая была составлена, все нужные документы оформлены. Почти все деньги Марго отдала Шушаник, оставив себе лишь малую толику. Она также встретилась с управляющим и поручила ему подыскать хорошего покупателя на прииски и заводы отца. Ей не хотелось больше ничего иметь, что бы связывало ее. Она желала полной свободы и стала исподволь собираться. Куда? Бог весть. Для нее начиналась новая жизнь.

— Господа! Россия гибнет! Немощь власти, бездарность чиновников, казнокрадство, бессмысленная кровопролитная бойня — мало ли этого, чтобы погубить страну, даже такую могучую, как Россия? Русские как нация вымирают, уничтожаются целенаправленно и методически. Зачем, спросите вы. Кому это выгодно? Я вам отвечу.

Оратор, плотный краснолицый мужчина с профессорской бородкой, перевел дух и отхлебнул воды из стакана. Он умело держал паузу, явно сказывался навык общения с аудиторией.

— А на умирающего он мало похож, — шепнул Басаргин своему соседу, Ричарду Уорли, мужу Нелли.

Ему уже давно наскучила эта бесконечная говорильня, и он сам был не рад, что позволил своему бывшему однополчанину Иволгину, который неизвестно каким образом объявился в Москве, затащить себя сюда. Тот обещал ему общество блестящих умов, патриотов, радеющих за отечество, а получился пшик. Одно позерство и игра на публику.

— Так я вам отвечу, — продолжал между тем оратор. — Заговор. — Он выдержал еще одну эффектную паузу. — Жидовско-германскии заговор, просочившийся на самый верх государства российского. Русский народ, несущий в себе Бога, им как кость в горле.

— Не знаю, как вы, Дик, а я пошел, — сказал Басаргин, вставая. — С меня довольно.

— Согласен.

Ричард поднялся вслед за ним, и они направились к выходу, лавируя между стульями.

— Молодые люди!

Властный голос оратора остановил их. Басаргин медленно обернулся.

— Вам, кажется, не нравится наше общество.

— Не нравится, как не нравится и то, что я слышу, — ответил невозмутимо Басаргин. — Вы называете это патриотизмом, а на самом деле ваши речи отдают «Черной сотней».

— Извольте объясниться!

— С удовольствием. Вы очень низко цените свою страну, если считаете, что Россию можно свалить каким-то заговором. Если бы она сама не была серьезно больна, никакой мифический заговор не причинил бы ей ни малейшего вреда. Все дело в глубинных язвах, разъедающих наше общество, и все они нашего, российского корня. Любой народ имеет то правительство, которого заслуживает.

— Милостивый государь! — надсадно завопил оратор, еще больше краснея лицом, нелепо угрожающим от набухших жил. — Вы — Иуда! Извольте немедленно выйти вон!

— Как вы могли заметить, я именно это и собирался сделать, но вы меня остановили, — ответил с тонкой улыбкой Басаргин.

По комнате плеснул смешок и тут же захлебнулся. Последнее, что не без удовлетворения заметил Басаргин, выходя, было зеленое в фисташковость лицо Иволгина. Они накинули шубы и не торопясь пошли вниз по Тверской. Улица была пустынна. Снег скрипел под ногами. Ночь была тиха и звездна. Трудно было представить, что где-то совсем рядом кипят такие африканские страсти.

— Странный вы народ, русские, — произнес задумчиво Ричард. — И опасный сам для себя.

— Что вы имеете в виду, Дик?

Басаргин, не замедляя шага, повернулся к Ричарду. Чем дольше он его знал, тем больше ему нравился этот немногословный обстоятельный англичанин.

— История вас никак не научит. Они, — он махнул рукой в сторону дома, откуда они только что вышли, — ищут заговор, где его нет или мало-мало есть, но это не так важно.

Басаргин отметил про себя забавный оборот и улыбнулся. Ричард очень интересно препарировал русский язык.

— Когда государь не соответствует свой время, он должен уйти, или этот время сам уйдет его. Но тогда последcтвия будут трагичны. Так было с Карлом Первым у нас, в Англии, так было с Людовиком Шестнадцатым во Франции. Сожалею, но если ваш государь не может это скоро понять, так будет и в России.

— Вы говорите страшные вещи, Дик.

— Я знаю, и сам не рад. Поэтому хочу сказать вам, что буду увозить Нелли в Англию так скоро, как только возможно. Я уже предпринимаю некоторые шаги и хочу предложить вам ехать с нами.

— Нелли знает?

— Да, и просила меня говорить с вами.

— Невозможно, Дик. Я русский, и это моя страна. Мне некуда отсюда бежать.

Ричард остановился и внимательно посмотрел на Басаргина. Бледный свет фонаря осветил его сухое, вытянутое лицо с умными серыми глазами. Неожиданно он протянул ему руку. Басаргин крепко ее сжал.

— Я уважаю ваш выбор, хотя он и безумный. И уважаю вас. А знаете, Владимир. — Он улыбнулся, и от этой улыбки лицо его стало простым и открытым, как у мальчишки. — Я даже ревновал к вам Нелли. Вначале, пока вы не приехали. Не понимал, как можно так любить брата. Какой может быть брат, чтобы его так любить. Теперь я понял.

— Я давно хотел сказать вам то же самое. Я рад, что Нелли выбрала именно вас.

— Нелли — моя звезда. Вот как эта. — Он указал рукой в темное небо — И сейчас не могу поверить. Я ведь, как это… — Он защелкал пальцами, подыскивая нужное слово. — Дворняга рядом с ней. Обычный коммерсант. Купец, так ведь по-русски?

— Так, так, но это не имеет ровно никакого значения. — Басаргин даже слегка покраснел, вспомнив первый шок от известия о замужестве сестры. — Она очень счастлива с вами, и это главное.

— Не каждый на вашем месте подумать бы так. А у вас, Владимир, есть своя звезда?

Басаргин взглянул на небо. Одна звездочка, маленькая, светлая, подмигнула ему лукаво. «Марго, — подумал он. — Где ты теперь?» Затерялась на огромных просторах России, не сыскать. Думает ли еще о нем, помнит ли? Он помнил и не оставлял надежды разыскать ее. Медленное, мучительное умирание матери, похороны, улаживание непростых финансовых дел семьи растянулись на целый долгий год. Он так и не смог приехать за ней в Эривань, как обещал. Осталась только фотография, которую он бережно хранил в серебряном отцовском портсигаре. Марго в форме медсестры. Твердая линия подбородка, плотно сжатые губы, и только в уголках глаз затаилась светлая, лучезарная улыбка. Именно так, одними глазами, она часто улыбалась ему. Взмах ресниц — и будто солнце взошло.

«Я найду тебя, — подумал Басаргин. — Обязательно найду». Он не знал еще, что ждет его и всю страну. Накатывал февраль 1917 года.

Марго добралась до Петрограда осенью 1920 года. Много воды утекло за это время. После продажи дома в Эривани она целое лето прожила в имении отца в горах, неподалеку от озера Севан. Она много гуляла, читала, думала, зализывала раны, как подстреленное животное, и впервые за много месяцев почувствовала себя обновленной и здоровой. Глядя на строгие, величественные очертания гор, она чувствовала, как отваливаются засохшие корки, разглаживаются рубцы и шрамы, как очищается и крепнет ее дух. Она была готова жить дальше.

Когда и имение было продано, Марго обратила часть денег в золото и драгоценности и, зашив аккуратно в подол потертого кургузого пальтеца, специально приобретенного по этому случаю, отправилась в Тифлис. Сабет встретила ее восторженно, устроила жить у себя и с утра до ночи без умолку болтала, просвещая ее по поводу тифлисского житья-бытья. Но прежней близости не возникло. Слишком многое разделяло их.

Марго скоро съехала от нее, что-то переводила, выучилась печатать на машинке, брала уроки пения у знаменитой Суламифи Заболоцкой. У нее обнаружилось нешуточное меццо-сопрано, темный бархатный голос, напоминавший прикосновение крыла ночной птицы. Она пела на музыкальных вечерах и имела большой успех. Суламифь, обычно скупая на похвалы, прочила ей большое будущее. «Вы опоздали родиться, Марго, моя милая, — говорила он. — Лет десять назад вас бы на части рвали. Цветы, поклонники, гастроли. А теперь… новое время, новые песни. Но, как знать, может быть, еще все переменится».

Жизнь действительно менялась с устрашающей быстротой. Отречение царя, Временное правительство, потом какие-то большевики. Война, разруха, голод. В ноябре 1917 года Армения и Грузия объявили себя независимыми от России. К Марго прибежала возбужденная Сабет и сообщила, что Дро вошел в правительство Армении. Она собиралась домой. А Марго все чаще посещала мысль о Петербурге, где жила сестра матери, ее единственная родня. Когда в Грузию вошли английские и немецкие войска, ее решение сложилось окончательно.