Алексей Мусатов - Клава Назарова

• Название: Клава Назарова
• Автор: Алексей Мусатов
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Повесть рассказывает о подвиге комсомольцев в годы Великой Отечественной войны.

---

— Ни с места! Руки вверх! — скомандовал Володя.

Но староста продолжал пятиться, и рука его уже вытаскивала из кармана Володин пистолет.

И опять медлить было нельзя. Почти не целясь, Володя нажал спусковой крючок. Староста упал…

Выстрел прозвучал, как гром из низко нависшей тучи, и юноше показалось, что сейчас со всех сторон к нему подбегут люди.

Вытерев холодный пот с лица, он оглянулся. Нет, в поле никого не было. Сумерки сгущались. Надо было подумать, что делать дальше.

Пересиливая зябкую дрожь, Володя забрал у мёртвого старосты свой пистолет и листовки, потом по очереди оттащил убитых в сторону от дороги и забросал картофельной ботвой. Затем он догнал подводу и повернул лошадь в обратную сторону, а сам, забрав карабин, окольными тропами стал пробираться к деревне.

Карабин спрятал в своём потайном складе оружия, но домой не пошёл, а, добравшись до избы Костиных, условным стуком вызвал на улицу Аню и попросил устроить его на ночь в старой бане.

Перепуганная девушка ввела Володю в баню, засветила фонарь и ахнула — такой необычный вид был у юноши.

— Случилось что-нибудь? Гонятся за тобой?

— Нет… Всё ладно… — прохрипел Володя. — Видно, простудился… жар у меня. Матери не хочу показываться… Ты завтра до Клавы сходи… Есть задание от Седого…

Целую неделю Аня выхаживала своего заболевшего друга, так и не узнав, что с ним случилось в дороге.

И только встав на ноги и встретив Клаву, Володя признался, что он убил двух людей.

— Не людей, нет, — поправила Клава. — Мразь это, чума…

Письмо

Встречаться подпольщикам становилось всё труднее и труднее. За квартирой Клавы Назаровой наблюдала Бородулиха, у швейной мастерской Самариной постоянно торчали полицаи, вечеринки молодёжи с патефоном и танцами тоже начинали вызывать у немецких патрулей подозрение. А совсем недавно Ваня Архипов, который доживал в полиции последние дни — Сашу Бондарина давно уже оттуда выгнали за лень и нерадивость, — строго-настрого предупредил Клаву, чтобы она вела себя как можно осторожнее, так как за ней усиленно следят.

И Клава затаилась. Она почти не выглядывала на улицу и проводила всё время дома или в швейной мастерской Самариной.

Когда же становилось особенно не по себе, Клава подсаживалась к матери и, умоляюще поглядывая на неё, вкрадчиво говорила:

— Совсем ты, мама, воздухом не дышишь. Прошлась бы по городу… знакомых навестила.

— Это каких знакомых?

— Ну там Елену Александровну, тётю Лизу Сушкову, мать Любы Кочетковой, Вари Филатовой.

— И то пройдусь, — понимающе соглашалась Евдокия Фёдоровна и, взяв палку, отправлялась бродить по городу.

Выручали Клаву портниха Мария Степановна с дочкой Раей, частенько посещающие своих заказчиков на дому, и особенно вездесущий Петька Свищёв.

И всё же Клава чувствовала, что без личных встреч с подпольщиками работать очень трудно. Более чем за год своего существования подпольная комсомольская организация значительно увеличилась, распочковалась, обросла активом, пустила корни не только в Острове, но и в пригородных деревнях.

Но об этом догадывались немногие. Порой подпольщикам казалось, что их ничтожная горстка, что они, словно в дремучем лесу, бредут ощупью и никто о их работе ничего не знает.

Клава давно уж поняла, что ребятам необходимо хотя бы на часок собраться вместе. Пусть они поглядят друг на друга, оценят свои усилия, подумают о дальнейшей работе, а главное, ощутят свои силы.

Так возникла мысль о подпольном собрании комсомольского актива. Клава поделилась этой мыслью с членами штаба. Те охотно поддержали предложение своего вожака. Затем возник вопрос, где провести собрание. О городе нечего было и думать: можно выдать себя с головой. Тогда Володя Аржанцев подал мысль собраться в деревне у его родителей. Полицаев там почти нет, староста не очень подхалимничает перед гитлеровцами, к тому же в деревне скоро престольный праздник, и сбор молодёжи ни у кого не вызовет подозрения.

…В один из последних сентябрьских дней молодые люди из Острова потянулись к деревне Рядобжа, где жили родители Володи Аржанцева.

В сумерки в избе Аржанцевых собралось человек двадцать ребят и девушек. На стол было поставлено скромное угощение, гармонист не очень громко играл на гармошке, окна были задёрнуты занавесками.

Володя познакомил Клаву со своими отцом и матерью.

— А я уже давно с вами знакома… через Володю, — пожимая им руки, сказала Клава. — Спасибо вам! За сына, за поддержку, за всё спасибо.

— Чего там «спасибо», — нахмурился отец Володи. — Это вам спасибо… Отчаянный вы народ, бедовый! С такой силой схватились, не в пример некоторым взрослым!

— Ох, и отчаянный! — подхватила мать Володи. — Вот хотя бы Вовка наш. Провожаю его в лес, и каждый раз у меня сердце обрывается: а вдруг не вернётся, схватят его? — Она подняла на Клаву тоскующие, просящие глаза. — Вы бы подмену ему сыскали… А то мыслимое ли дело — всё в лес да в лес, на страх да на смерть…

— Да ты что, мать моя? — в замешательстве остановил её старший Аржанцев. — Володька, можно сказать, человек обученный, знаток своему делу, а ты про подмену! Какая тебе на войне подмена? — Он отстранил Клаву от жены и подтолкнул её к ребятам. — Делайте своё дело, а мы выйдем пока.

Володя пригласил молодёжь к столу и достал четверть не то с водкой, не то с самогоном.

Кто-то выразительно крякнул и поискал глазами закуску.

— Веселие Руси есть пити…

— Самая обыкновенная аш два о, — засмеялся Володя, разливая по стаканам воду. — Но пить и веселиться для виду придётся! Ничего не попишешь. Гармонист, на линию огня!

Заиграла гармошка, начались танцы. Володя подвёл к Клаве двух парней, похожих друг на друга, словно два близнеца.

— Малов и Востриков, — представил он. — Помнишь, я говорил? Специалисты по тракторному делу. Имеют на текущем счету… Малов, сколько машин ты вывел из строя?

— Три штуки.

— А ты, Востриков?

— Сейчас посчитаю. Разморозил два трактора, засорил цилиндры песком — тоже два, расплавил подшипники — три…

— Ого! — улыбнулась Клава. — Ну, давайте знакомиться!

Володя подозвал гармониста, глазастого юркого паренька с розовым шрамом во всю щёку.

— Мой двоюродный братишка. Сенькой зовут. Первый мастер поджигать хлебные скирды и стога сена. У него и в дождь всё горит и пылает. Может опытом поделиться.

— Да чего там опытом! — Паренёк потупил голову. — Была бы бутылка с бензином да спички.

За столом завязался оживлённый разговор. Подпольщики знакомились друг с другом, рассказывали о своих делах, намечали, что делать дальше.

Клава с интересом наблюдала за ребятами.

— А нас не так уж мало, — вполголоса сказал Федя Сушков, обведя всех глазами. — Ведь здесь только актив. А у каждого есть свои связи, свои помощники, верные люди.

— А знают ли о нас в Красной Армии? А в Москве? — спросил кто-то из ребят. — Вот бы сообщить, как мы тут живём!

— В этом нет ничего невозможного, — сказала Клава. — Попросим партизан переправить наше письмо через линию фронта. Ты, Володя, как думаешь?

— Обязательно переправят, — подхватил Аржанцев. — А если надо, я сам через линию фронта его понесу.

Так родилась мысль написать письмо бойцам и командирам Красной Армии. Ребята достали лист бумаги, пузырёк с фиолетовыми чернилами. Писать письмо посадили Любу Кочеткову, у неё был самый красивый почерк.

— А ты у окна сядь, — кивнул Володя пареньку с гармошкой, мастеру по стогам и скирдам. — Играй да на улицу поглядывай.

Гармонист примостился у окна и негромко заиграл вальс «На сопках Маньчжурии».

Подпольщики окружили Клаву и под звуки гармошки принялись сочинять текст письма.

— А вот если так начать, — заговорила наконец Клава, выслушав все предложения ребят — «Дорогие наши товарищи, бойцы и командиры Красной Армии! Пишут вам комсомольцы из города Острова, в котором сейчас хозяйничают гитлеровские захватчики. Мы дали клятву вести беспощадную борьбу с фашистами и помогать всеми силами советским партизанам и родной Красной Армии. И знайте, товарищи, что мы своё слово держим, сложа руки не сидим и кое-что делаем…» Ну, как, друзья, так пойдёт?

— Вполне, — одобрил Дима. — Только про «кое-что» надо бы поподробнее написать. Пусть знают, что мы тут не из породы пресмыкающихся.

Клава покачала головой. Как ни велико было искушение рассказать в письме о боевой работе подпольщиков, о храбрости и отваге ребят, но она понимала, что не всё можно доверять бумаге.

— Письмо пойдёт в трудный путь, через линию фронта, — сказала она. — И про «кое-что» пусть лучше устно расскажет тот, кто донесёт его до наших. А ещё вот что можно написать: «Мы дали торжественную клятву, и мы своё слово сдержим до конца. Ни виселица, ни пуля не страшны нам. Мы любим свою Родину и верим, что Красная Армия вернётся и очистит советскую землю от фашистской проказы…»