Алексей Мусатов - Клава Назарова

• Название: Клава Назарова
• Автор: Алексей Мусатов
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Повесть рассказывает о подвиге комсомольцев в годы Великой Отечественной войны.

---

— Ох и привередливый заказчик пошёл! — досадовала Мария Степановна и поручила вести дела с молодыми заказчиками Клаве.

Ей это было только на руку. Клава удалялась с очередным «заказчиком» за занавеску, в примерочную, оттуда выходила в сени и выслушивала короткое сообщение о том, сколько замечено солдат, танков, орудий, самолётов, грузовиков с грузами. Сообщение повторялось два раза. Клава старалась удержать все сведения в памяти, не прибегая к бумаге и карандашу, и только вечером у себя дома она составляла краткую сводку. Сводку потом передавала Володе Аржанцеву, который тоже был частым посетителем мастерской. А ночью Володя отправлялся в очередной рейс к партизанам.

— Страшно, Володя? — спрашивала Клава. — Ты ведь как через зверинец пробираешься…

— Всякое бывает… — отвечал Володя. — Теперь ведь везде зверинец. Мне Аня здорово помогает. Ловко она под нищенку-побирушку работает.

— Ты, Володя, её береги. Золотая дивчина.

— Да я за неё хоть две жизни… — вспыхивал Аржанцев.

Мастерская Самариной пришлась подпольщикам по душе. Они охотно и часто забегали к Клаве, порой даже без особой надобности.

— И ловко же ты придумала в частную мастерскую устроиться! — как-то раз принялся расхваливать Клаву Федя Сушков, вновь пришедший переделывать свои злополучные шаровары. — Тихо, спокойно, немцы сюда и носа не кажут…

— А ты болтун и мальчишка, — оборвала его Клава. — Зачем опять с шароварами пришёл? Хозяйка уже подозревать начинает. И вообще нечего здесь устраивать красный уголок. — И она наказала ребятам заходить в мастерскую только в крайних случаях.

Узнали про мастерскую немцы. Однажды заявился чиновник из комендатуры и потребовал, чтобы вывеска была не только на русском языке, но и на немецком.

Мария Степановна пожаловалась, что она не знает немецкого языка.

Чиновник принялся назидательно объяснять, что если человек вступил на путь частного предпринимательства, то тем самым он всей душой принимает новые порядки. А раз так, ему непростительно не знать немецкого языка. Закончил же свою речь чиновник довольно прозаически и сухо:

— Срок цвай день… Вывески по-немецки нет — будем получать штраф.

Переполошившаяся хозяйка велела старшей дочери написать вторую вывеску.

— Уж я им намалюю, уж я им… — погрозила кулаком Рая и написала на фанере такое, что Клава даже с помощью словаря никак не могла разобрать.

— Ты что? — удивилась она. — Да за такую вывеску двойной штраф уплатить можем. — И ей пришлось заново всё переписать.

Пошли с заказами и немцы. Один из них принёс кусок тёмно-синего сатина и велел сшить полдюжины трусов. Мария Степановна поморщилась, но отказаться не посмела. Трусы взялись шить Рая и Клава.

— Наш сатин-то, советский, — заметила Рая, зловеще щёлкая ножницами. — Награбили где-нибудь…

Трусы она сшила очень быстро и, показав их Клаве, от удовольствия захихикала.

— Хороши? И косо, и узко, и порточины разные. Прямо хоть сейчас на чучело. Носи на здоровье, щеголяй, красавчик.

— Да ты что? — рассердилась Клава, вырывая у неё из Рук трусы. — На рожон лезешь? Хочешь, чтобы мастерскую закрыли? А может, и того хуже… Сейчас же переделай. Не то матери скажу.

Рая с горестным разочарованием посмотрела на Клаву.

— А я думала, ты настоящая, Клава Назарова… Смелая, фашистов ненавидишь. А ты вон что… — И, швырнув в угол трусы, она вдруг выкрикнула: — Люди кровь проливают, а мы тут трусики шьём. Да ещё на кого? На фашистов. Всё равно я на них работать не буду! Не буду, и всё тут!

Клава подошла к Рае и обняла её.

— Послушай! Ты же умница стала. Только не шуми. Я тебе всё объясню. — И она подумала о том, что Раю надо будет привлечь к себе в помощницы.

За счастье Олечки

Тётя Лиза была довольна: Федя явно поумнел. Он уже томился от безделья, не отсиживался в чулане, не бегал больше к Клаше Назаровой, а поступил на работу.

Каждое утро, забрав инструмент, он степенно направлялся на станцию. Да и профессия у него совсем неплохая — электромонтёр.

Это ведь куда лучше, чем гнуть спину на торфоразработках или строить узкоколейку. К тому же Федя получает от немцев за свою работу хотя и небольшое, но жалованье и продовольственную карточку.

А отработав смену на станции, по вечерам он ходит в клуб офицеров, где помогает киномеханику. В свободные же часы Федя почти безвыходно сидит дома, в маленьком деревянном сарайчике, что-то чинит, паяет, стучит молотком, пилит пилой — совсем стал мастеровым человеком.

Вот и сейчас Федя чуть свет отправился на работу. Работа, прямо сказать, не из сложных: в одном месте починить проводку, в другом — нарастить провод, в третьем — заменить перегоревшие пробки. Но больше всего Федя любит исправлять фонари на железнодорожных путях.

— А ну-ка, парень, лезь на столб на втором пути, — обычно приказывал ему старший электрик, пожилой глуховатый мужчина. — Разберись там, почему опять света нет.

Нацепив на ноги «кошки», Федя с удовольствием забирается на столб — это как раз то, что ему нужно. Лучшего наблюдательного пункта, чем высокий столб, пожалуй, и не найдёшь. С него отлично видны все железнодорожные пути, станция, подходящие и уходящие поезда, видно, что везут под брезентом на длинных платформах, что разгружают из вагонов. Без труда можно подсчитать ящики с боеприпасами, орудия, миномёты, танки, цистерны с горючим — словом, всё.

Неторопливо делая своё дело, Федя долго сидит на столбе, зорко просматривая пути, всё замечая и запоминая. Записывать нельзя, надо полагаться только на память.

И когда дольше сидеть на столбе становится уже подозрительным, Федя спускается вниз и идёт к старшему электрику за новым заданием.

Теперь тот посылает его чинить фонарь на четвёртый или пятый путь, где опять неизвестно почему не горит свет. И невдомёк старому электрику, что всё это происходит не без участия Феди, который, починив проводку на одном столбе, сам же портит её на другом. И так идёт день за днём… После работы, забежав в швейную мастерскую, он вполголоса докладывает Клаве о всём виденном за день. А в это время недалеко от висячего моста обычно удил рыбу Дима Петровский. Здесь тоже удобное место для наблюдений. Правда, рыбак Дима неважный, долго маячить у моста ему небезопасно, и Клава часто присылает ему на смену Ваню Архипова или кого-нибудь из девчат. Девчата звонко шлёпают вальками по мокрому белью, а глаза их неотрывно следят за мостом. Ни одна машина с грузом или солдатами, идущая из Литвы через Остров к линии фронта, не минует мост и не останется не замеченной наблюдателями. И так со всех сторон стекались к Клаве Назаровой сведения, которые она через Володю или Анну Павловну переправляла в лес, к партизанам.

Особенно важные донесения доставляла ей Варя Филатова.

Подруга с большим трудом устроилась работать на кухню в военном городке. Перед этим её долго расспрашивали о семье, о родных — нет ли кого из близких в Красной Армии или в партизанах.

На кухне Варя чистила картофель, овощи, мыла посуду выносила помои. Она знала, что её работу тщательно проверяют, и старалась изо всех сил, чтобы шеф-повар был доволен ею. Скоро её усердие было вознаграждено: иногда её стали посылать официанткой в офицерскую столовую.

Делая своё маленькое дело, она не забывала следить за немецкими солдатами, подсчитывала, сколько человек обедает в столовой сегодня, сколько — завтра, узнавала, куда уезжают одни солдаты, откуда прибывают другие.

Чтобы понравиться немцам, молодая женщина старалась получше одеться, прикидывалась легкомысленной, кокетливой. Иногда она принимала приглашения немецких офицеров, ходила с ними в кино или в клуб на танцы. Горожане провожали её ненавидящими взглядами, отпускали вдогонку двусмысленные замечания, и Варя, до крови кусая губы, готова была провалиться сквозь землю. Порой ей казалось, что даже подпольщики смотрят на неё косо, с подозрением. А дома Варю допекала мать.

— На что это похоже, Варвара? — как-то раз с болью заговорила она. — В городе на тебя пальцами показывают: Филатова с немецкими офицерами любезничает, на танцульки ходит, в кино. А ты же мать, у тебя дочка растёт…

— Да помолчи ты, мама! И без тебя тошно… — в сердцах вырвалось у Вари. — Ни с кем я не любезничаю. Я их всех… задушить готова!.. — И с трудом сдерживая нервную дрожь, она крепко прижала к груди упругое тельце дочки.

— Нашла бы ты себе другую работу, — упрашивала мать, — чтобы от немцев да от греха подальше.

Варя задумалась. А может, и в самом деле уйти из военного городка, поступить куда-нибудь на льнозавод, в цех, где ни один офицер не заметит её и не станет за ней волочиться? Надо поговорить об этом с Клавой.

Но тут она подумала о других подпольщиках. Володя Аржанцев с Аней, которые, постоянно рискуя жизнью, пробираются к партизанам, Федя Сушков, развлекающий гитлеровских офицеров кинофильмами… Они ведь не жалуются, не ищут места потише да поспокойнее. А сама Клава Назарова? В какие только переделки ей не приходилось попадать!