Алексей Мусатов - Клава Назарова

• Название: Клава Назарова
• Автор: Алексей Мусатов
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Повесть рассказывает о подвиге комсомольцев в годы Великой Отечественной войны.

---

Клаша опустилась на лавку рядом с матерью. Лёлька уезжает на фронт, Лёлька, которую она до сих пор по привычке считала маленькой, вечно опекала, терпеливо сносила все её капризы.

Ведь это ей, Клаве, как старшей сестре, надо бы с первых же часов войны пойти в военкомат и попроситься на фронт. А она до сих пор сидела с пионерами, нянчилась с ребятишками.

Клава посмотрела в окно. До военкомата отсюда рукой подать — стоит только повернуть за угол и пересечь Первомайскую улицу. И можно будет всё поправить, ещё совсем не поздно.

Но кто же останется с больной матерью, если она и Лёлька уйдут в армию? Ах, эта Лёлька! Вечно она забегает вперёд, не посоветуется ни с кем, никогда не подумает о матери.

— Клашенька, ты бы отговорила её, — попросила Евдокия Фёдоровна. — Какая она вояка!.. Совсем ещё зелёная, глупенькая…

— Никуда она не пойдёт, — поднимаясь, решительно заявила Клава. Она сейчас же отправится к военкому и добьётся того, что на фронт пошлют не Лёльку, а её, старшую сестру.

Но не успела Клава выйти из комнаты, как на пороге появилась Лёля. И без того худощавая, она за последнее время похудела ещё больше, вытянулась и, казалось, повзрослела.

— А-а, сестрёнка, — обрадовалась Лёля. — Я уж думала, ты всю войну в своём лагере просидишь… Хотела к тебе ехать. Надо же проститься…

Клава нахмурилась. Уж не намёк ли это на то, что она до сих пор не сходила в военкомат?

— Давно надо было ко мне заехать да посоветоваться, — строго сказала Клава и взяла сестру за руку. — Вот что, Лёля! Пошли в военкомат.

— Зачем? — удивилась сестра. — У меня всё в полном порядке. Сегодня в восемь ноль-ноль отправка…

Мать ахнула и вопросительно посмотрела на старшую дочь.

— Тем более надо сходить, — сказала Клава. — Ты знаешь, что есть такой закон: если в семье престарелые или больные родители, то в армию призывают одного человека, и при этом старшего по возрасту. А кто из нас старше?

— Ты, сестрица, не переживай, — остановила её Лёля. — Тебя всё равно не возьмут!

— Это почему же? — обиделась Клава. — Что я, инвалид?

— Да нет, дивчина кровь с молоком. И ямочки на щеках и родинка на подбородке, — усмехнулась Лёля. — А в армии ты пока не нужна — специальности не имеешь. Вот если бы ты медицинской сестрой была или радисткой, тогда другое дело. А пионервожатые на фронте не требуются.

Клава прикусила губу. Выходит, что младшая сестрица обогнала её по всем статьям. Но ведь это не совсем так. Она, Клава, тоже кое-что умеет. Училась прыгать с парашютом, умеет стрелять, ездить на кавалерийской лошади, знает азбуку Морзе, умеет оказать первую помощь пострадавшему… В пионерской работе ей это очень помогало. Но в военкомате, наверное, потребуют дипломы, документы, справки, которых У неё нет. Что же ей делать?

— Пусть на какие-нибудь срочные курсы посылают, — стояла на своём Клава. — Обучусь…

— А ты знаешь, сколько девчата заявлений в военкомат натащили, и все на курсы хотят?.. — охладила её Лёля.

Всё же Клава не послушалась сестры и отправилась военкомат.

Но Лёля, оказывается, была права: желающих пойти добровольцами на фронт или записаться на курсы было более чем достаточно.

С трудом Клаве удалось добиться, чтобы её записали на курсы медсестёр.

Присмиревшая, она вернулась домой и принялась помогать Лёле собираться к отъезду.

— Так-то лучше, — улыбнулась сестра. — А то счёты затеяла: старшая, младшая… — И, осмотрев в гардеробе свои платья, юбки и блузки, она кивнула на них Клаве: — Забирай моё добро. Больше не требуется…

— А мне, думаешь, только и дела осталось, что на танцульки бегать, — с досадой отозвалась Клава. — Ты мне лучше учебники оставь…

— Ты что, на курсы записалась?

Клава кивнула головой.

— Значит, тоже скоро на фронт? — покосившись на мать, шёпотом спросила Лёля. — А как же с мамой?

Клава в ответ только вздохнула.

Вечером она провожала сестру. Евдокия Фёдоровна на станцию не пошла: не надеялась на свои ноги. С трудом спустилась она со второго этажа, посидела с дочкой на крыльце, потом обняла Лёлю и беззвучно заплакала.

Лёля, обычно грубоватая и неласковая с матерью, сейчас растрогалась и принялась уверять, что мать одна не останется, а будет жить вместе с Клашей. В горле у неё пощипывало всё сильнее и сильнее.

— Клашка, ведь так? Да скажи ты маме… — толкнула она сестру, которая с безучастным видом смотрела на догорающую на горизонте зарю.

— Ладно, дочка, — пересилила себя Евдокия Фёдоровна. — Я ведь всё разумею. Раз ты уходишь, старшая тоже дома не усидит. Считайте, что я вас обеих и провожаю. Идите, дочки.

На станции творилось что-то несусветное. Пути были забиты железнодорожными составами. Из вагонов выносили раненых и укладывали в грузовик. Теплушки были переполнены беженцами. Женщины у водокачки стирали бельё, между путями горели костры, на них готовилась пища, всюду сновали ребятишки. Поезда трогались без всякого предупреждения, и застигнутые врасплох беженцы наспех тушили костры и бросали в тамбуры недогоревшие чадящие поленья — берегли топливо. С воплями и криками гнались за поездом отставшие женщины и ребятишки.

— Клаша, что ж это?.. — каким-то сдавленным голосом просила Лёля. — Неужто так плохо там? — И она кивнула на запад, откуда доносились глухие звуки взрывов и орудийной стрельбы.

— Поезжай, Лёля, скорее, — вслух подумала Клава. — И мне надо ехать… Всем на фронт надо.

Сёстры с трудом отыскали состав, идущий на Псков, нашли нужный вагон. В нём уже было полно девушек-медсестёр.

— Ну, Лёлька, смотри… чтоб нам не краснеть за тебя, — сказала на прощанье Клава.

— Ещё что скажешь! — грубовато ответила Лёля и, устыдившись, крепко обняла сестру, поцеловала её в губы и скрылась в вагоне.

Клава пошла обратно. Неожиданно в станционной суматохе она столкнулась с Федей Сушковым и Капелюхиным.

— Клаша! — вскрикнул Федя. — Вот хорошо, что встретились! Я ведь к тебе проститься забегал. Мы с Борькой в Ленинград едем…

— Вот только неизвестно, как доедем, — подал голос Капелюхин. — Третий час на станции крутимся. Ни в один вагон не пробьёшься…

— Нас все за беженцев принимают, — признался Федя, смущённо поглядывая на внушительных размеров чемодан в руках у Капелюхина. — Говорил я тебе, — упрекнул он приятеля. — Не мирное время — с таким гардеробом ехать. По-походному надо, с рюкзаком.

Клава с удивлением покосилась на ребят. Одеты они были по-праздничному, в новые костюмы, в светлые, с начёсом, кепочки, а у Капелюхина под горлом широким франтоватым узлом был повязан цветастый, как фазанье крыло, галстук.

— Что это разоделись, как на экскурсию?

— Это он уговорил, — смущённо кивнул на приятеля Федя.

— А что ж такого? — заспорил Капелюхин. — Не куда-нибудь — в Ленинград едем. А вдруг придётся в выходной по Невскому прошвырнуться, в Эрмитаж сходить…

— Ох, Боря, думаю, что не до прогулок вам будет, — вздохнула Клава и спросила Федю, как отец относится к его отъезду.

— Получил полное родительское благословение, — ответил Федя. — Так и так, говорит, а войны тебе не миновать. Да вот он и сам…

Подошёл Матвей Сергеевич, поздоровался с Клавой и сообщил, что наконец-то он пробился к военному коменданту и получил у него два посадочных талона на псковский поезд.

Но вагоны, к сожалению, не указаны, так что придётся пробиваться в какой попало.

— Пойдёмте, я вас усажу, — предложила Клава и повёл всю компанию к псковскому поезду.

Отыскав знакомый вагон, она вызвала из него Лёлю и попросила взять с собой ребят.

Девчата, узнав Сушкова и Капелюхина, охотно втащили их вещи в вагон.

Потом, простившись с Клавой и Матвеем Сергеевичем влезли в вагон и сами ребята. Вскоре поезд тронулся и, лязгая колёсами на стыках, отошёл от станции.

Над городом завыла сирена. По радио объявили воздушную тревогу…

Батальон в школе

Утром чуть свет Клаву вызвали в райком партии.

— Не удивляйся, что так рано подняли, — протягивая руку, объяснил ей секретарь райкома Остроухов, плотный крупнолицый мужчина с седеющим ёжиком волос на голове. — У нас теперь рабочий день без начала и без конца. Присядь, подожди!

Клава отошла к окну.

Дмитрия Алексеевича Остроухова она знала неплохо. Не один раз, придумав с пионерами какое-нибудь интересное дело — то пылающий костёр на берегу Горохового озера, то встречу пионеров со старыми коммунистами и знатными людьми города, то далёкий поход по местам первых боёв Красной Армии, Клава прорывалась в кабинет к секретарю райкома партии за советом.

— Несподручно мне заниматься такими делами… Возраст не тот! — отшучивался Дмитрий Алексеевич, но Клава настойчиво заставляла выслушивать себя.