Алексей Мусатов - Клава Назарова

• Название: Клава Назарова
• Автор: Алексей Мусатов
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Повесть рассказывает о подвиге комсомольцев в годы Великой Отечественной войны.

---

— Это какую? — встревожилась Лёля.

— Да голубенькую, с прошивкой.

— Ну, Клашка, — погрозила сестра, — я тебе этого не прощу. То голодом меня моришь, теперь ещё по миру голой пустишь.

— Ладно, бери мою сорочку, — примирительно сказала Клаша и обратилась к матери: — Ну зачем же расстраиваться? Я ведь не первый год в лагерь еду…

— Исход-то какой-нибудь должен быть. Ты уже не девчонка, а для людей всё «Клава» да «Клаша». Бегаешь, скачешь, в прятки с мальчишками играешь. А по годам вроде уж невеста на выданье.

— Да где там невеста! — фыркнула Лёля. — Разве пионеры её отпустят куда… Они же Клашке проходу не дают. Как кто пойдёт домой её провожать, а ребята следом. Идут, ревнуют. Одного ухажёра зимой даже снежками закидали. Да нет, быть Клашке старой девой-вековухой.

— Хватит об этом, — нахмурилась мать. — Села на своего конька… поехала. — И она с нежностью посмотрела на старшую дочь. И какая только сила привязывает её к ребятам?..

На лестнице послышались шаги, потом раздался осторожный стук в дверь.

Евдокия Фёдоровна выглянула в сени.

На лестничной площадке стояли пять или шесть мальчишек.

— Вы зачем это на ночь глядя? — недовольно спросила Евдокия Фёдоровна.

Мальчишки переглянулись и вытолкнули вперёд приземистого вихрастого паренька лет тринадцати, с облупившимся носом, в обтрёпанных штанах.

Евдокия Фёдоровна узнала: это был тот самый мальчишка-рыболов, который рассказывал на берегу реки, что начальником Рубиловского пионерлагеря будет сама Клава Назарова.

— Нам бы Клашу, — неуверенно сказал мальчишка.

— А может быть, Клаву Ивановну? — поправила Евдокия Фёдоровна.

— Да, да, Клаву Ивановну, — торопливо согласился мальчишка. — Нам спросить надо…

В сени вышла Клава.

— В чём дело, ребята?

— Клава Ивановна, — обратился к ней вихрастый мальчишка с облупленным носом, кивая на своих приятелей. — Мы вот все из Рубиловского лагеря. А вы у нас начальником будете. Так мы спросить хотим. Военные походы у нас будут?

Клава вгляделась в мальчишку — это был Петька Свищёв, сын школьной уборщицы, беспокойное и неугомонное существо.

— Думаю, что будут.

— Так мы, Клава Ивановна, оружие захватим.

— Оружие?

— У нас тайный склад. Винтовки со штыками, пулемёт. Пушка на колёсах. Мы всё сами сделали.

— Пулемёт… пушка, — прыснула в кулак Лёля. — Ох, вояки! Так это вы вчера шум подняли? Всех коз на пастбище трещотками перепугали? Вот уж хозяйки ругались…

Петька отвёл глаза в сторону: рассказывать о вчерашнем бесславном военном сражении совсем не входило в его планы.

— А кто у вас начальник оружейного склада? — с серьёзным видом спросила Клава.

— А… а у нас нет начальника, — признался Петька. — Просто всё у меня под крыльцом лежит.

— Так вот, Петя. Назначаю тебя начальником склада. Завтра в двенадцать ноль-ноль доставишь всё оружие к райкому комсомола.

— Есть доставить в двенадцать ноль-ноль, — с готовностью согласился Петька, довольный тем, что история с козами забыта.

— А сейчас отбой! И по домам спать! — приказала Клава, подталкивая пионеров к выходу. — Завтра едем в лагерь.

Ребята ушли.

— Ну вот и начинается весёлое лето, — засмеялась Лёля, — захороводят они тебя, товарищ старший пионервожатый.

Клава только улыбнулась.

За советом

К атаке всё было готово. Замерли в окопах бойцы, чтобы по первому сигналу перескочить через бруствер, замаскированный зелёными ветками, и начать короткими перебежками продвигаться вперёд. Изготовились к бою пулемётчики, заняла свои места орудийная прислуга.

В небо взвилась зелёная ракета — сигнал атаки. Рядом, почти над самым ухом, затрещал пулемёт. Мощно, в один голос, бойцы закричали «ура»…

Подхватив этот крик, боец Сушков с винтовкой наперевес перескочил через бруствер, ринулся в атаку и… проснулся.

На тумбочке оглушительно трещал никелированный будильник: словно застоявшись за ночь, он сейчас так неистово, взахлёб трезвонил, что даже весь содрогался и, казалось, вот-вот свалится с тумбочки.

Федя выскочил из-под тёплого одеяла и остановил будильник.

Из-за перегородки выглянула беспокойная тётя Лиза, сестра Фединой матери, жившая в одном доме с Сушковыми.

— Ну и спишь ты не по-людски, Феденька, — упрекнула она. — То команды подаёшь, то «ура» кричишь… Совсем тебя заворожило это военное училище — днём и ночью о нём бредишь.

Тётя Лиза выглянула в окно.

Солнце только ещё поднималось над крышами домов, пастух лениво гнал коз на пастбище, на траве лежала обильная сизая роса.

— Спи, Фёдор. Ещё рано. Сегодня в школу не бежать — ты теперь вольный казак.

Тётя Лиза ушла на кухню.

Федя юркнул под одеяло и блаженно улыбнулся.

В самом деле, он теперь вольный казак. Экзамены за десятый класс сданы, в школу ходить не надо. Ни звонков, ни уроков — полная свобода. Хорошо! Можно вволю отоспаться, пошататься с дружками по городу, заняться фотографией, радиоделом или «нажать» на кино — смотреть, например, по три картины в день: одну в детском парке, вторую в летнем саду, третью в военном городке.

Неплохо, наконец, посидеть с удочками на Великой и доказать этому «морскому волку» Сашке Бондарину, что он не такой уж незадачливый рыболов, как тот изображал его на школьном вечере самодеятельности.

На этом Федя и остановился. Сейчас он знатно отоспится, а потом займётся рыболовной снастью.

Но сон не шёл. Видимо, сказывалась привычка просыпаться чуть свет, нажитая за дни подготовки к экзаменам. Федя рывком сбросил одеяло, вскочил с постели и быстро оделся.

«Солдат встал и пошёл», — вспомнил он суворовское изречение. Сделал перед окном несколько приседаний, потом выбежал в огород к турнику и принялся подтягиваться на железной высветленной руками трубе.

Вдруг Федя услышал за спиной негромкий голос: «Восемь… девять…» — оглянулся и сорвался с турника. Под раскидистой яблоней, уперев в землю лопату, стоял отец, Матвей Сергеевич. Он был в нижней рубахе, волосатая сильная грудь обнажена, на литых, обнажённых по локоть руках перекатывались тугие мускулы. В густых белёсых усах пряталась добродушная усмешка.

— Ну зачем ты, папа, считаешь? — растерянно воскликнул Федя, дуя на покрасневшие ладони.

— Девять раз подтянулся. Маловато, прямо скажу.

— Так я бы и больше мог. Это ты меня сбил…

— Не знаю, не знаю, кто кого сбил. А только девять раз маловато для военного человека.

Отец снисходительно относился к увлечению сына военным делом, и в душе он надеялся, что с годами оно пройдёт. Сам он за свою жизнь навоевался досыта, был изранен и исколот в двух войнах, знал, как нелегка военная служба. А Федя с детства был слабым, болезненным мальчиком.

Трудно сказать, как это получилось, что Федя с малых лет увлёкся военным делом. Может быть, это шло от военных, которых много находилось в Острове — город был пограничным. Федя часто видел их на улицах, на ученьях, на стрельбищах. Подражая им, Федя ходил в детстве в гимнастёрке, носил на голове старую командирскую фуражку отца, любил нацеплять на себя ромбики, красноармейские звёздочки, бумажные ордена.

Уже в восьмом классе Федя твёрдо решил, что после школы пойдёт в военное училище.

В огород, через дыру в изгороди, пролез Борька Капелюхин, Федин одноклассник.

— Слушай, Сушков-Суворов! Победа! Виктория! — заговорил он гулким внушительным баском, перешагивая через грядки с клубникой и на ходу не забывая срывать красные, спелые ягоды, которые сами просились в рот.

— Виктория, говоришь? Ошибаешься, парень. Плохо в сортах разбираешься… А тебе бы пора, — ухмыляясь, сказал Матвей Сергеевич, намекая на пристрастие Капелюхина к ягодам из чужих садов и огородов.

— Здравствуйте, Матвей Сергеевич! — заметив Фединого отца, в замешательстве поздоровался Капелюхин и бросил выразительный взгляд на Федю, что должно было означать: есть новости, надо срочно поговорить.

— Здравствуй, здравствуй… — ответил Матвей Сергеевич, подозрительно поглядывая на ребят. — Так что же у вас за победа-виктория? Или посекретничать надо? Сделайте одолжение… могу и уйти.

— Да нет, какие там секреты, — остановил Федя отца и обратился к Капелюхину: — Чего там, Борька, говори…

Капелюхин привык видеть в каждом простом деле что-то необыкновенное и сообщать об этом другим только наедине и по секрету, поэтому сейчас заговорил без особого подъёма.

Вчера он был в горвоенкомате. Там уже получили разнарядку в военные училища. Скоро будут выдавать направления. Есть места и в Ленинград: военно-инженерное училище и морское. А это то самое, что им нужно.

— Наши заявления уже разобрали, и мы допущены к медицинской отборочной комиссии, — сообщил Капелюхин. — Комиссия послезавтра. Ты готов?