Мария Барышева - Последнее предложение

• Название: Последнее предложение
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Главный герой по имени Роман, житель провинциального российского города, закован в броню иронии, жестко огрызается и выставляет иглы навстречу любому общению. По типу: «не троньте меня, вам же лучше будет». Он становится свидетелем нескольких необъяснимых смертей совершенно рядовых граждан своего города. Его, уволенного архитектора, нанимает водителем катера для экскурсий и пикников друг детства, бизнесмен, вернувшийся в родной город. Через какое-то время его катер фрахтует на неделю странная девушка. За ним пристально наблюдает инспектор уголовного розыска, подозревая, что неспроста Роман становится свидетелем загадочных и трагических проишествий. Сам Роман в каждом из этих проишествий видит странного светловолосого мальчика…

---

— Упаси боже! — на этот раз испуг в ее голосе, похоже, был искренним. Но собирала свои вещи Рита все равно долго и задумчиво — то ли потому, что всегда так делала, то ли назло ему. Роман уже давно забрал одеяло, а она все еще возилась со своим пакетом, глядя в сторону леса, пока Савицкий не крикнул раздраженно:

— Вы там не заснули?!

Рита посмотрела в его сторону — и в самом деле немного сонно, потом поднялась и пошла к катеру, покачивая пакетом. Подойдя, потянулась, чтобы поставить пакет, и Роман забрал его — не из желания помочь, а чтобы ускорить действо. Но когда он повернулся обратно, Рита совершенно естественным жестом протянула руку, рассудив, очевидно, что если пакет взяли, то и ей помогут забраться. Роман, поджав губы, чуть грубовато перехватил ее ладонь, подтянул, и в тот же момент Рита пискнула, выдернув руку, и шлепнулась обратно, подняв тучу брызг и с трудом удержав равновесие. И тут же возмутилась:

— Я опять намочила ноги!

— Так чего верещали?!

— Кольнуло что-то. Где затылок, только ниже.

Она снова протянула руку и на этот раз забралась на катер, закусив губу. В ее глазах было недовольство. Подхватив свой пакет, она подошла к диванчику, стащила с себя куртку и завела руку за спину, пытаясь что-то нащупать, снова ойкнула и мгновенно превратилась в самого несчастного человека на свете.

— Ну что там еще?! — Роман подошел к ней, хмуро глядя сверху вниз. — Что? Давайте посмотрю.

— Обойдусь! — отрезала Рита. — Подумаешь…

— Это может быть какое-нибудь насекомое, — предположил он и чуть улыбнулся. — Например, клещ…

— Ой, посмотрите, пожалуйста!

Роман зашел ей за спину и оттянул широкий ворот свитера. В сливочной коже, чуть правее позвоночника, торчал очень тонкий короткий сучок, под которым засохло маленькое красное пятнышко. Ниже белел шрам, толщиной не превосходящий сучок и длиной с мизинец — он нырял под лямку лифчика и выныривал с другой стороны, где, изломившись, обрывался.

— Просто заноза. Сейчас, подождите.

Он сходил на нос и вернулся с перекисью и кусочком ваты. Выдернул сучок, выпустив из крошечной ранки немного крови, отчего Рита снова ойкнула, потом чуть отклонилась назад, опершись о его подставленную ладонь.

— Сядьте прямо — мне так неудобно, — буркнул Роман.

— А мне очень удобно, — Рита повернула голову, и на него глянули сияющие глаза, в которых сейчас была одна синь, а зелень утонула где-то в глубине. Она улыбнулась и чуть приоткрыла губы. Роман терпеливо ждал, держа в свободной руке флакончик с перекисью и глядя прямо в синее сияние, из которого снова манили зазывающе пальчиком. — Ром, а тебе не хотелось бы?..

— Нет. Вы сядете? Или обработаете сами?

— Неужели я настолько не в вашем вкусе? — насмешливо спросила Рита и выпрямилась. — А-а, понимаю, вы — человек высокого морального облика и классифицировали меня, как шлюху. Но разве не может кто-то просто сразу понра…

— Я вас не классифицировал — ни как шлюху, ни как-то иначе, — спокойно сказал Савицкий. — Но вам что-то от меня надо. Вы со мной заигрываете, хотя я вам не нравлюсь — возможно, даже больше, чем вы не нравитесь мне. Это все, что я классифицировал.

— Фантазии! — небрежно бросила Рита, и он усмехнулся.

— И заигрываете, кстати, не очень-то умело. Хотя, кто другой может и повелся бы. Кому все равно.

— А вы, значит, беспредельно разборчивы, — Рита снова отклонилась назад, прижавшись затылком к его ладони и повернув голову, и он не убрал ладонь, с любопытством глядя ей в глаза, в которых зелень и синь уже снова были в равных пропорциях. — Слушайте, Роман, — ее веки вдруг широко раскрылись, будто девушку осенила необычайная мысль, — а может, вы голубой?

Он ухмыльнулся, и одновременно с этой ухмылкой его ладонь исчезла из-под затылка Риты, и она повалилась на диван, с размаху стукнувшись головой о сиденье, и снова ойкнула. Роман встал и посмотрел на нее с печальной усмешкой, как смотрят взрослые на безнадежно глупых детей.

— Ответ, я так понимаю, отрицательный, — пробормотала Рита, поднимаясь с диванчика и потирая затылок. — Извините, я не хотела вас обидеть.

— Вам это и не удалось, — Роман неожиданно подмигнул ей. — Для того, чтобы меня обидеть, нужно иметь хоть капельку ума. А у вас, — он сожалеюще развел ладонями, — увы! Но не расстраивайтесь, при хорошей анатомии ум ведь не обязателен, не так ли?

Рита коротко взглянула на него, вскочила, сгребла пакет и свою куртку и ушла в каюту, зло хлопнув дверью.

Она не выходила из нее до тех пор, пока катер не вернулся в русло неспешной Шаи.

Роман предпочел бы, чтоб она не выходила из нее до самого Аркудинска.

* * *

Он надеялся, что странная клиентка аннулирует свой заказ, во всяком случае, в отношении него, и он больше ее не увидит, но когда Роман, покончив с формальностями, покинул контору, Рита ждала его за углом, неподалеку от автостоянки в бледном свете фонарей. Она снова приняла свой элегантно-надменный облик, который слегка портила царапина на скуле. Ее волосы, тщательно расчесанные, сбегали с правого плеча золотисто-пшеничной волной, и закончившие на сегодня работу и попивавшие пиво возле перил водители поглядывали на нее с живым интересом. Рита постукивала каблучком сапога по асфальту, и ее глаза удовлетворенно поблескивали, как у человека, выполнившего ответственную и сложную работу.

— Надеюсь, вы ждете не меня? — спросил Роман с надеждой, замедляя шаг.

— Вас.

— Что вам еще? — он остановился совсем, и Рита улыбнулась — опять безмятежно, словно вновь позабыла все недавно происшедшее. Бабочка-поденка.

— Хочу напомнить, что завтра приду в это же время. И не думайте, что вам удастся улизнуть на другой маршрут. Вам не позволят.

— А вы, случайно, не мазохистка? — с любопытством осведомился он, и Рита хихикнула.

— Может быть, отчасти. Ладно, до завтра.

— До завтра еще дожить надо, — рассудительно заметил Савицкий. — Вдруг я простужусь или под трамвай попаду…

— Не говорите так! — вдруг очень серьезно попросила Рита и погрозила ему сине-зеленым взглядом, как упреждающим пальцем. — Никогда так не говорите!

Она резко развернулась и направилась к автостоянке, и в звонком перестуке ее каблуков была злость. Роман, закурив, смотрел, как она дошла до темно-фиолетового «мини купера», и тотчас же дверца со стороны водителя открылась и из машины выбралась каштановолосая девушка с короткой стрижкой и миловидным лицом, одетая в короткую куртку и джинсы. Девушка сдержанно улыбнулась Рите, потом несдержанно всплеснула руками, очевидно увидев царапину. Она резко взглянула прямо на Романа, потом мотнула головой в его сторону, явно безмолвно спрашивая, не он ли учинил над Ритой это злодеяние? Рита засмеялась и что-то сказала, и Роман тотчас же отвернулся и пошел в сторону остановки. И пока он шел, в его памяти то и дело всплывали то шрам на тонкой спине, то крошечное пятнышко возле уголка рта, то короткий отрезок времени, наполненный странно-серьезным голосом и странно-серьезными фразами, и мысленно Савицкий снова и снова повторял кому-то, возможно несуществующему, что лучше бы некоторых людей вообще никогда не было на этом свете. И возможно несуществующий молчал в ответ.

Вероятно потому, что был согласен.

* * *

Смотря по телевизору утренние новости, он водил утюгом торопливо и рассеянно, и опять загладил на рубашке косую складку. Чертыхнулся и принялся ее разглаживать. Зачем, собственно, гладить рубашку, если ее из-под свитера и так не видно? К тому же, он не на парад идет. Вот же ж, привычка — надевать мятую вещь неприятно, даже если ее и не видно. Роман подумал, что если и стоит завести в доме женщину, то для того, чтобы гладить белье. У него вечно получалось не глаженье, а черт знает что. Хотя, поди еще заставь женщину что-то погладить. Его нынешняя подружка, работавшая паспортисткой, если и гладила что-то, так только свою кошку.

Уже на остановке Роман, глянув на часы, обнаружил, что опаздывает. Ни автобусов, ни маршруток, как назло, не было — прибывали исключительно те номера, которые ему были совершенно не нужны. Он завидел громыхающий неподалеку «шестой», перебежал дорогу и оказался на остановке как раз перед открывшейся дверью трамвая. Выплеснулись выходящие, Роман нырнул в дверь в первых рядах и пристроился возле окна. Рядом колыхнулось, задев его, знакомое терпковатое с легкой сладостью облако, и он машинально повернулся — Рита? Но нет, конечно же это была не Рита, да и что ухоженной кукле было делать в рабоче-крестьянском транспорте? Он отвернулся от сонного лица незнакомой шатенки, трамвай тряхнуло, кто-то, стоявший сзади, повалился ему на спину и тотчас исчез, не извинившись. В Аркудинске люди редко извиняются.

Три остановки Роман проехал, безразлично глядя в мутноватое оконное стекло. На четвертой две трети пассажиров вышли, в трамвае стало совсем свободно, и Роман чуть передвинулся, но не сел. Сонная шатенка уже вышла, но облако знакомых духов так и плавало рядом, и это Савицкого раздражало. Трамвай дернулся, трогаясь с места, Роман слегка качнулся, ухватившись за поручень и с трудом сдерживая зевок, рассеянно повел глазами в сторону, и зевок застрял у него в горле.