Мария Барышева - Последнее предложение

• Название: Последнее предложение
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Главный герой по имени Роман, житель провинциального российского города, закован в броню иронии, жестко огрызается и выставляет иглы навстречу любому общению. По типу: «не троньте меня, вам же лучше будет». Он становится свидетелем нескольких необъяснимых смертей совершенно рядовых граждан своего города. Его, уволенного архитектора, нанимает водителем катера для экскурсий и пикников друг детства, бизнесмен, вернувшийся в родной город. Через какое-то время его катер фрахтует на неделю странная девушка. За ним пристально наблюдает инспектор уголовного розыска, подозревая, что неспроста Роман становится свидетелем загадочных и трагических проишествий. Сам Роман в каждом из этих проишествий видит странного светловолосого мальчика…

---

— Ну? — мрачно вопросила девушка.

— Семыкин взломал замок от подвала, — пояснил Таранов. — А у вас там морозильная камера — вы ж помните?

— Ты там Майю спрятал, да? — она запустила пальцы в волосы и отвернулась.

— Больной ублюдок! — со спокойной злостью произнес Сергей. — Когда спустился, там уже два трупа было… и этот… — он мотнул головой в сторону Валерия. — Кто тебя за язык тянул?!

— Ладно, мы все это уладим, — с неожиданной деловитостью бросила Рита. — Но надо было мне и Ромке сказать — дураки, что не сказали. Сергей Васильевич, я вынуждена лишить вас премии.

— Плачу и рыдаю, — добродушно ответил Таранов. — Ну что, отпирать придурков или пусть сидят?

— Отпирай, еще дверь сломают, а дверь дорогая, — она слабо улыбнулась и взглянула на Романа. — Но раз все… почему ничего не происходит? Ведь должно же что-то произойти?

— А может, оно уже произошло? — предположил Нечаев, отталкиваясь от стены. — Может, действительно все просто написали и… все?

— Надо глянуть на улицу, — Сергей отпер дверь, и в коридор вывалились возмущенные и испуганные литераторы, не позабывшие, впрочем, прихватить свои рукописи, следом выскочил Гай и грозно устремился к Валерию, очевидно, считая его виновником всех несчастий, но Рита с упреждающим окриком поспешно ухватила его за загривок. Гай мог бы без труда вырваться, но вместо этого послушно сел и снова зарычал.

— Валерий Петрович плохо себя чувствует, — громко сказала она. — Несет черт знает что, переутомился. Не обращайте внимания.

— Я в этом доме ни секунды больше не останусь! — гневно заявила Корнейчук и пронеслась мимо, за ней устремились остальные. Рита отпустила пса и, вцепившись Савицкому в руку, потянула его в сторону холла, и оттуда тотчас раздался громкий испуганный возглас. Они переглянулись и побежали, Валерий устремился за ними, но Таранов и Гай, обогнав их, выскочили в холл первыми.

Люди сгрудились перед распахнутой входной дверью испуганным дрожащим полукругом, и Роман сразу же увидел, что в дверном проеме клубится все та же нитчатая тьма — ничего не изменилось, ничего — кроме одного. Они были не одни в холле — перед ними, у покачивающейся тяжелой створки стоял старый знакомый, давно не приходивший и впервые с нетерпением ожидаемый гость, и залетавший с улицы ветер трепал его светлые волосы. Роман, остановившись у подножья лестницы, незаметным движением вытащил пистолет, успев заметить, как Сергей сделал то же самое. Гай залился оглушительным лаем, вздыбив шерсть на загривке и прижав уши, но тотчас же жалобно заскулил и затоптался на месте, сейчас похожий на большого, растерянного щенка. Потом повернулся и помчался вверх по лестнице.

— Ну что, друзья мои? — приветливо вопросил Лозинский, державший в руках тонкую пачку исписанных листов, и из-под его век полыхнуло призрачной зеленью. — Как дела, как успехи? Не передрались? Жертвы есть? Всего одна? Ну-у, да вы просто молодцы!

Он шагнул вперед, и дверь с грохотом захлопнулась за ним. Все вздрогнули, а Елена, испуганно вскрикнув, отскочила назад, налетела на Илью и чуть не упала. Сергей двинулся было вперед, но Роман тотчас ухватил его за рукав и шепнул:

— Не подходи к ним?

— Почему? — Сергей взглянул удивленно и настороженно. Роман покачал головой.

— Сам не знаю. Не подходи — и все!

— Эй-эй! — воскликнул Денис с наигранным негодованием. — Шептаться здесь воспрещается!.. Вижу, вы не теряли времени даром, — он протянул вперед пачку листов. — Я взял на себя смелость самолично принести творение вашего погибшего приятеля, чтоб никто из вас не бегал… Он-таки успел кое-что сотворить.

— Он мертв, какое это теперь имеет значение?! — громко произнес Роман и покосился на Нечаева, мрачно стоявшего рядом и уже державшего в каждой руке по коллекционному мечу — Романа и свой собственный. — Его завершение не считается!

— Еще как считается! — лицо Дениса осветила знакомая солнечная улыбка. — Нельзя же так, нечестно — человек работал, старался… Все считается.

— Теперь ты нас отпустишь? — спросил Зощук, подаваясь вперед и протягивая ему свои листы. Лозинский принял их и похлопал Владимира по плечу, отчего того передернуло.

— А при чем тут я? Говорил же — вы сами все решаете. Сами себя и отпустите. Ты ведь сделал все, чтобы себя защитить, Вова, правда? Как и остальные. Не зря я на вас надеялся. Это действительно потрясающе, когда сюжет настолько гибок, настолько неожиданен, когда писатель сам не знает, чем закончится его книга. Мне никогда не приходил в голову такой поворот событий… Ну что, ребятки, сдавайте сочинения. Посмотрим, полюбопытствуем.

Виктория, сделав шаг вперед, решительно и как-то торжественно подала Денису пачку листов, и в тот же момент Шайдак с резким возгласом, точно ее неожиданно посетило озарение, дернулась назад и яростно рванула свои листы, раздирая их пополам, но те вдруг выпорхнули из ее пальцев, словно огромные бабочки и устремились к Лозинскому. Таранов взмахнул рукой, безрезультатно пытаясь удержать собственную рукопись, выскользнувшую из его кармана, и та, взлетев к потолку, рассыпалась в воздухе бумажным фейерверком. Роман прижал ладонь к груди, но листы выпрыгивали из-за пазухи, словно живые, один за другим, и невозможно было их схватить, точно бумага вдруг стала воздухом. Листы выворачивались из пальцев — его пальцев, Нечаева, прочих и упархивали прочь — туда, где стоял Денис, раскинув руки в ласковом обнимающем жесте, словно желая заключить в объятия старого друга. Он взглянул на Романа — один короткий взгляд, до краев наполненный насмешкой, а в следующую секунду его уже не было, словно и сам Лозинский рассыпался на сотни бумажных листов. Люди стояли неподвижно, потрясенно задрав головы, а над ними с шелестом бушевала веселая бумажная вьюга, и гостиная заполнилась мельтешащими тенями. Ксения подпрыгнула, попытавшись схватить один из ближайших листов, но тот увернулся и порхнул дальше.

— Бесподобно, — произнесла Виктория, блестя стеклами очков. — Бесподобно!

Роман бессознательно поднял руку, прицелившись ей в голову, но тут же опустил ее и спросил себя, что он делает? А листы над их головами кружились все быстрее и быстрее, и это кружение становилось все менее и менее беспорядочным, и теперь казалось, что кто-то тасует под потолком карточную колоду. Наконец все они сложились в одну толстую пачку, которая на мгновение зависла в воздухе, а потом с мягким шлепком упала на пол, и тотчас по дому пролетел странный глубокий звук, словно вздох огромного существа. Со второго этажа раздался чей-то пронзительный вопль, потом еще один, что-то хлопнуло, послышался громкий лязг, треск, люстра под потолком холла жалобно звякнула. Илья вскинул голову, потом схватил стоявшую рядом Ксению и рванул ее в сторону, следом брызнули остальные, и тотчас огромное хрустальное сооружение, качнувшись, с оглушительным звоном обрушилось вниз и расплескалось во все стороны. Зощук заорал, прижимая ладонь к окровавленной щеке, и Роман почему-то вспомнил кинжальный осколок, торчавший из затылка Анатолия. Закрытая дверь вздрогнула, и из косяка вдруг во все стороны полезли извивающиеся, отливающие темно-синим, металлическим шипастые стебли, заплетая проход и расползаясь по стене холла со странным треском, словно где-то рядом наигрывало на своих погремушках целое скопище разъяренных гремучих змей. И тотчас Корнейчук, закинув руки за голову и как-то изломившись назад, метнулась навстречу заплетаемой двери, пронзительно крича:

— Неправильно! Не так было! Не так!

Токман схватила ее за шиворот и рванула назад, но Роман не смотрел на них — не смотрел он уже и на дверь — он смотрел на то, что только что было пачкой листов, где были и его собственные — его почерк, его мысли… а оно шло черной рябью, расплывалось по полу, словно расплавленная смола, и что-то выдиралось из него, тянулись чьи-то руки, когтистые лапы, высовывались уродливые головы, залепленные черным, вскидывались металлические острия, и снова машущие руки, чьи-то раззявленные в крике рты, а следом выстреливали уже хорошо знакомые извивающиеся дымные щупальца. По холлу пополз отчетливый запах тухлятины, и он до краев наполнился приглушенными воплями, стонами, утробным похрюкиванием и томными вздохами, летевшими со всех сторон подрагивающего, словно раскачивающегося на волнах особняка. Но больше всего его напугало не это, а то, что литераторы, чтоб их!.. вдруг дружно двинулись к этой черноте, зачарованно вытягивая шеи, будто дети, увидевшие что-то необыкновенное, и Рита неожиданно тоже подалась следом, но тут же прянула назад, дрожа всем телом. Где-то на третьем этаже раздался грохот, будто на пол рухнул здоровенный камень, из покинутой гостиной долетел страшный дребезг — видно и там обрушилась люстра.

— Вашу мать! — заорал Роман страшным голосом. — Вы чего понаписали?!!